Запретные мечты - Дженнифер Блейк

Сирена положила покупки на стол в гостиной и огляделась по сторонам. Все вроде бы осталось на своих местах с тех пор, как она ушла, и все же Перли приходила сюда, иначе зачем ей понадобилось стоять на ступеньках? Доказательством ее визита служил знакомый Сирене запах пачулей.

Чего ей хотелось? Чем она тут занималась? Явилась ли она сюда из простого любопытства, или у нее имелись другие причины? Сирене следовало это выяснить.

У Сирены не оказалось ножа, чтобы нарезать бекон. В шкафу у Варда она нашла маленький перочинный ножик, с помощью которого ей удалось отрезать несколько кусочков. На жире, оставшемся от жареного бекона, она испекла лепешки. Они получились очень пышными и аппетитными. Сирена завернула в них бекон и принялась есть. Ей еще не приходилось пробовать что-либо вкуснее. Она съела все до последнего кусочка и облизала пальцы.

Насытившись, она поджарила еще немного бекона на обед и оставила его на сковороде, положив сверху две пригоршни бобов.

Затем она вынула из саквояжа тарелку, вилку и чашку. К полудню над городом опять собрались облака. В комнате потемнело. Сирене пришлось зажечь лампу. Повалил такой густой снег, что стало невозможно разглядеть фигуры прохожих на улице. Поджарив бобы, Сирена выбрала столик в гостиной, перенесла его к плите, постелила сверху шелковое полотенце и поставила на него тарелку с едой.

Направившись в ванную, Сирена попробовала воду, подставив руку под струю. Через минуту рука сделалась холодной как лед. Воду для нее не согревали, наверное, потому, что тепло требовалось для нижних комнат.

Сирена спустилась в бар. Позади стойки находилась кладовая, где хранился запас спиртного вместе с приспособлениями для мытья бокалов. Там она нашла то, что искала, – тяжелую медную бадью. С торжествующей улыбкой она отнесла ее наверх. Скоро у нее оказалось достаточно горячей воды, чтобы вымыть посуду и помыться самой.

Быстро забравшись в ванну, Сирена попробовала представить, как поступит Вард при виде всех этих нововведений. Что, если ему не понравится запах пищи в комнате? Ему, конечно, не составит труда уговорить Санчо, чтобы он опять приносил им еду, и все же Сирене хотелось есть, когда ей нравится, а не когда подают пищу.

Она не понимала, почему это ее так волнует. Конечно, ей не следовало волноваться из-за того, где, когда и как будет есть Вард.

Ее второе появление на сцене «Эльдорадо» мало чем отличалось от первого выступления. Тимоти играл «Жулика из Монте-Карло», когда она спустилась с лестницы. Он бросил на нее хитрый взгляд и оборвал мелодию. Консуэло в длинном бархатном платье сидела за столиком неподалеку от лестницы. Она знаком велела Тимоти продолжить песню и пригласила Сирену присесть рядом.

– Хочешь бренди? Помогает согреться.

– Мне не холодно, – с улыбкой покачала головой Сирена.

– Странно, – у Консуэло зуб на зуб не попадал, – я совсем продрогла. Я ненавижу этот снег, ненавижу. Когда-нибудь я заработаю достаточно денег, вернусь в Мексику, куплю себе мужа и буду целыми днями есть и лежать на солнышке.

– Ты обленишься и растолстеешь, – засмеялась Сирена.

– Именно этого я и хочу. Смейся, смейся. Ты мне не веришь? Говорю тебе, хочу. Мой папа был англичанин, мама испанка. Он бросил нас, когда я была еще ребенком. Мама работала в публичных домах вроде «Аспель» или «Ледвилль», в таких вот притонах. А я пряталась у нее под кроватью, когда к ней кто-нибудь приходил. У нас никогда не хватало денег, а те, что ей удавалось заработать, отнимали какие-нибудь мужики. Однажды, когда мне было двенадцать, один из них заявился к нам, а мамы не оказалось дома. С тех пор я стала работать и многому научилась. Я никогда не подпускала мужчину близко, я имею в виду – не позволяла ему сначала говорить мне нежные слова, а потом избивать меня и забирать все, что я заработала. Я копила даже тогда, когда умирала с голоду, никогда не тратила больше, чем могла себе позволить, чтобы когда-нибудь жить так, как я тебе только что говорила.

– Консуэло, – со вздохом начала было Сирена. Та не дала ей закончить:

– Скоро у меня будет достаточно денег, чтобы построить свой дом, очень скоро. Еще пару лет, и я стану богатой, смогу наконец каждый день есть досыта и заниматься любовью с теми, кто мне нравится. И никогда, никогда больше нога моей не будет в этих дурацких городах, где снег идет девять месяцев в году.

– Ты хочешь построить себе дом?

– Ах ты, моя наивная девочка! – засмеялась Конни. – Публичный дом, публичный, Сирена.

– Как Перли?

– Перли? Ха! Перли ничего не смыслит в этом деле. Она думает не головой, а тем, что у нее под юбкой. Эта тупая, несчастная дурочка пускает сюда всех подряд и требует у мужчин денег прежде, чем они получат то, ради чего пришли. Это не публичный дом, а самый паршивый бардак. Тут нет ни стиля, ни класса.

Сирена непонимающе взглянула на Консуэло, сделав глоток бренди.

– А разве бардак и публичный дом – не одно и тоже?

– Нет, нет и нет! – засмеялась Консуэло. – Если ты хочешь знать, что такое публичный дом, тебе надо побывать в «Старой усадьбе». Как там мадам принимает клиентов! Туда не всякий может попасть. Каким бы богатым и известным ты ни был, тебя не пустят туда без приглашения. А чтобы его получить, надо сначала поговорить с мадам. Ты должен назвать свое имя, адрес, подтвердить, что платежеспособен. Человеку, который не может позволить себе истратить полсотни, а то и всю сотню долларов на развлечения, там нечего делать.

– Сто долларов! – воскликнула Сирена. Такие деньги мало кто зарабатывал за целый месяц.

Консуэло пожала плечами.

– Часто даже больше, намного больше. «Старую усадьбу» посещают не старатели и не владельцы лавок, а люди, нажившие состояние на золотых приисках, настоящее состояние. Эти деньги достались им легко. И они так же легко готовы с ними расстаться.

– Но даже так…

– Понимаешь, они платят не только за женское тело. Они платят за то, чтобы стать членами клуба, куда допускают только самых достойных. Если мадам, поговорив с ними, сочтет их такими, перед ними сразу откроются двери самых роскошных домов, где подают изысканные блюда, напитки и сигары, где молодые девушки танцуют, поют и всячески развлекают гостей. Там звучит хорошая музыка, ведутся умные беседы. Там мужчины чувствуют себя как дома, даже лучше, чем дома. Они могут выбрать себе женщину по вкусу и получить от нее то, чего желают и о чем не решаются попросить жену.

– Не думаю, – ответила Сирена, побледнев, – что мне захочется на это посмотреть.

– Почему, Сирена? Зачем тебе притворяться добродетельной, когда мужчины вокруг нас только и занимаются тем, что удовлетворяют свою похоть и предаются порокам?