Исход - Леон Юрис

В Караолосе Дов и Карен сидели в палатке, слишком возбужденные, чтобы заснуть. Они тревожно шептались: во всем лагере только они знали, что будет завтра.

Карен пыталась успокоить Дова, который без умолку говорил, как он, приехав в Палестину, немедленно присоединится к террористам и будет убивать британских солдат. Она успокаивала его, как умела, и все-таки уговорила прилечь.

Когда он закрыл глаза, Карен тихонько встала. Ее охватило странное ощущение. Дов, оказывается, значил для нее куда больше, чем она думала до сих пор. Сначала она его просто жалела. Теперь же была в его власти. Карен не понимала, как это могло случиться. Хорошо бы поговорить об этом с Китти, но Китти рядом нет.

— Карен?

— Я здесь, Дов…

В темноте тикали часы.

В 23-й транспортной роте три человека лежали на койках с открытыми глазами.

Зеев Гильбоа вспоминал весну в Галилее. Он думал о жене и ребенке, о своем хозяйстве. Ребенку было всего несколько месяцев, когда Пальмах направил Зеева на Кипр.

Иоав Яркони тоже думал о своем хозяйстве. Совсем не таком, как у Зеева. Расположенное у самого моря, на севере Саронской долины, оно звалось Сдот-Ям — Морские Нивы — и занималось преимущественно рыболовством. Яркони любил скитаться по заброшенным руинам Кесарии, копаться в поисках древностей. Он надеялся, что теперь Пальмах отпустит его на некоторое время домой. Яркони хотел увидеть брата и сестру, поплавать на своем катере.

Давид Бен Ами думал об Иерусалиме. Он любил этот город, лежащий на скалистых холмах Иудеи, почти так же сильно, как Иордану, сестру Ари. Теперь он побудет с ними обоими, пока его не пошлют куда-нибудь с новым заданием. Давид приподнялся на локте и прочитал еще раз потертое письмецо, которое привез ему Ари. У него бешено забилось сердце. Иордана, любовь моя!

Все трое знали, что их остановка в Палестине не будет долгой. Они принадлежали Пальмаху и Моссаду, в любой момент их могли отправить куда угодно. Но в эту ночь их мысли были дома.

Генерал Брюс Сазерленд проснулся, измученный кошмарами, оделся и вышел прогуляться по ночной Фамагусте. Он шел вдоль погруженной в темноту древней крепостной стены и вглядывался в Старый город с сотнями церквей и соборов, с развалинами дворцов и памятников прошедшей славы. Он шел, пока не добрался до башни Отелло. Взобрался на башню и посмотрел вниз, в сторону порта. Он устал, ужасно устал. Будет ли еще в его жизни ночь, когда он сможет спокойно закрыть глаза и заснуть мирным сном?

Майор Алистер заснул за письменным столом. Почти всю ночь он рылся в донесениях, в отрывочных рапортах, поступающих от агентов, пытаясь отгадать, что замышляют евреи в Караолосе.

Мандрия шагал взад и вперед по той самой комнате, в которой Моссад и Пальмах провели столько совещаний. Всего несколько недель назад Ари Бен Канаан и Давид Бен Ами смотрели отсюда, с балкона, на колонну машин с евреями, снятыми с «Врат Надежды». Завтра он тоже будет стоять на балконе и смотреть, как мимо проезжает другая колонна. Это будет венцом безумного плана Бен Канаана. Отвага Моссада произвела огромное впечатление на греческих киприотов; те из них, кто, подобно Мандрии, сотрудничал с евреями, уже подумывали о собственном подпольном движении против британского владычества.

Один только Бен Канаан спал крепко, мирным сном хорошо накормленного ребенка, у которого нет никаких забот.

Луч света упал на лицо Марка Паркера, дремлющего у окна, задрав ноги на подоконник. Марк открыл глаза и зевнул. Он весь окоченел, во рту было горько от табака и виски. Марк оглянулся и увидел Китти, спящую спокойным и глубоким сном. Он опустил штору, на цыпочках вышел из комнаты, побрился, принял холодный душ и почувствовал себя бодрее. Вернувшись в комнату, он осторожно присел на край кровати, нежно погладил Китти по волосам. Она медленно открыла глаза. Увидев Марка, улыбнулась и сладко потянулась. Но тут же ее лицо исказила тревога.

Без двадцати девять Ари Бен Канаан, одетый в капитанский мундир, сел в военный джип, возглавлявший колонну из двадцати грузовых машин 23-й транспортной роты. Вели машины пальмахники, переодетые в британскую форму. Колонна выехала с базы и минут через двадцать остановилась в Караолосе перед зданием лагерного управления, находящегося вне зоны.

Ари постучался в кабинет начальника лагеря, с которым предусмотрительно подружился за последние три недели:

— Доброе утро, сэр!

— Доброе утро, капитан. Чем могу служить?

— Мы получили приказ из штаба, сэр. Похоже, что новые лагеря готовы раньше срока. Мне приказано перевести туда часть детей уже сегодня.

Ари положил на стол поддельные наряды.

Начальник лагеря полистал бумаги.

— В нашем графике ничего об этом не сказано, — заметил он. — Мы рассчитывали начать переброску только через три дня.

— Таков приказ, — ответил Ари.

Начальник лагеря принялся кусать губы в задумчивости. Он посмотрел на Ари, затем еще раз на бумаги и поднял телефонную трубку.

— Алло, говорит Поттер. Капитан Мур привез приказ на переброску трехсот детей из пятидесятой секции. Выделите бригаду им в помощь.

Начальник достал ручку и завизировал наряды, потом подписал еще дюжину пропусков — для каждого водителя.

— Только, пожалуйста, побыстрей, Мур. Через час должна прибыть другая колонна. Как бы не получилась пробка.

— Хорошо, сэр.

— Э-э… Мур. Большое спасибо, старик, за виски, что вы прислали для нашего клуба.

— Мне это доставило большое удовольствие, сэр.

Ари собрал бумаги со стола. Начальник вздохнул.

— Евреи приходят и евреи уходят.

— Да, сэр, — ответил Ари, — они приходят… и уходят.

Столик с завтраком стоял напротив окна в комнате Марка. Он и Китти едва дотрагивались до еды. Зато пепельница была полна окурков.

— Который час? — уже в пятнадцатый раз спросила Китти..

— Почти половина десятого.

— Что там происходит?

— Если все идет по графику, то в эту минуту дети забираются в машины. Посмотри, — сказал Марк, показывая на море.

Старая развалина «Афродита», переименованная в «Исход», медленно вползала в гавань.

— Боже мой, — вскрикнула Китти, — это и есть «Исход»?

— Да, это он.

— Но ведь он вот-вот развалится на части, Марк.

— Вполне возможно.

— Но как же они думают разместить там триста детей?

Марк зажег новую сигарету. Ему очень хотелось походить по комнате, но он боялся выдать Китти свое беспокойство.

Девять тридцать.

Девять сорок.

«Исход» проплыл между маяком и «Куполом» сквозь узкий просвет между рукавами мола.

Без десяти десять…

— Марк, пожалуйста, присядь. Надоело.

— Вот-вот должен позвонить Мандрия. Остались считанные минуты. Десять.

Пять минут одиннадцатого. Шесть минут, семь…

— Что они там, уснули? Я ведь заказал кофе. Китти, позвони, пожалуйста, из своей комнаты. Пусть немедленно несут сюда.

Четверть одиннадцатого. Кофе наконец принесли. Семнадцать минут одиннадцатого. Нервы Марка начали сдавать. Он знал: если Мандрия не позвонит в течение десяти минут, значит, произошло что-то непредвиденное.

Двадцать минут одиннадцатого. Звонок!

Марк и Китти обменялись взглядами. Марк вытер потную ладонь, сделал глубокий вдох и поднял трубку.

— Алло.

— Мистер Паркер?

— У телефона.

— Минуточку, сэр. Вас вызывают из Фамагусты.

— Алло… алло… алло…

— Паркер?

— У телефона.

— Говорит Мандрия.

— Слушаю.

— Они только что проехали.

Марк немедленно положил трубку.

— Все в порядке. Он их вывез-таки из Караолоса. Теперь едет по ларнакскому шоссе и минут через пятнадцать повернет на север. Какие-нибудь пятьдесят миль, все по ровной местности. Только раз придется перевалить через горы, если, конечно, не потребуется ехать в обход. Они прибудут, вероятно, сразу после обеда… если все пойдет хорошо.

— Я почти надеюсь, что дело пойдет не так.

— Ладно, пойдем. Теперь уже незачем сидеть и ждать.

Он взял бинокль, спустился с Китти к телеграфу и попросил бланк.

Кеннету Брэдбери,

заведующему отделом АСН,

Лондон

Подвернулось дело. Прошу продлить отпуск на две недели. Подтвердите получение.

Марк

— Отправьте это, пожалуйста, срочно. Когда дойдет?

Телеграфист прочитал текст.

— Будет в Лондоне через пару часов.

Они вышли из «Купола» и направились к пристани.

— Что это было? — спросила Китти.

— Условный знак, чтобы мой репортаж отдавали в набор.

Они постояли несколько минут на набережной, глядя, как ветхое судно причаливает к пристани. Потом Марк повел Китти дальше. Они пересекли порт и взобрались на башню Дворца Девы. Отсюда открывался вид на порт и далеко внизу виднелось шоссе, по которому должна была проехать колонна.

В четверть двенадцатого Марк направил бинокль на шоссе. Он смотрел, как оно вьется вдоль берега, исчезая за холмами, вновь появляясь. Вдруг словно мороз прошел у него по коже. На горизонте показалось облако пыли и колонна автомашин, которые с этого расстояния выглядели не крупнее муравьев. Он толкнул Китти в бок, протянул ей бинокль. Она тоже направила его на машины, которые ползли по извилистому шоссе.