Азиатский аэролит - Иван Ковтун

Глаза его возбужденно блестели, а лицо сияло нетерпением и порывистостью. Как сумасшедший, толкая и сбивая с ног пассажиров, он бросился к выходу, добежал до прохода, ловко бросил билет контролеру и, не успел тот раскрыть рот, как юноша уже мелькнул у второй двери.

Он выскочил на площадь и помчался к такси, окруженному шумной толпой людей, которые претендовали на первенство и, помогая словами своим маневрам, пытались влезть в машину.

Граждане, пожалуйста, ну что вы делаете, машину сломаете! Милиционер! — орал шофер, но голос его тонул в воплях претендентов.

Я первый!

Врете!

Мерзавец, я к больной жене!

Не пущу!

Пустите, моя очередь!

Жене руку отрезали, я в больницу!

Что руку, моей две!

Моя очередь!

Катись, моя!

Моя!

Юноша подскочил к группе, крикнул было:

Я первый!

Но на него не обратили внимания. Тогда он понял, что пробиться с этой стороны к дверце такси — дело безнадежное и может повредить здоровью. Заметив открытое с другой стороны окно, быстро подскочил, сноровисто бросил на сиденье аппарат, мигом помахал в воздухе ногами и сам очутился в такси.

Толпа ошеломленно вытаращила глаза и крики на мгновение затихли.

Бассейная 15, а оттуда в Загс! — неистово вскричал юноша.

Обрадованный шофер дал ход, и такси рванулось вдоль улицы.

…Взволнованными шагами юноша поднялся по знакомой лестнице на второй этаж и даже дышать перестал, нажимая пуговицу электрического звонка.

Дверь открыла пожилая женщина.

Майя дома? — еле вымолвил юноша.

Женщина нахмурилась и сухо, неприязненно бросила:

Нет ее.

А где она?

На заводе.

На за-во-де?

Да, она сейчас там, на заводе работает.

А дома когда будет?

Не знаю, — еще неприязненнее ответила женщина.

Да что вы, Вера Михайловна, не узнаете меня, что ли? Я Аскольд, — встревожено спросил юноша.

Чего же, узнала, — буркнула женщина и добавила: — Она, наверное, часов в 12 ночи будет дома, если не заночует у подруги.

А кто ее подруга, может, я знаю, где она живет?

А я почем знаю, — нетерпеливо проговорила женщина, давая Аскольду понять, что ей никогда с ним разговаривать.

Ну, будьте здоровы, — грустно покачал головой парень.

Женщина что-то буркнула и быстро хлопнула дверью. Аскольд долго, задумавшись, стоял на лестнице, обиженный таким поведением матери Майи и вместе с тем тревожась за дорогую, любимую девушку. Может, с ней что-то случилось, и они не хотят ему об этом говорить? Так отчего же тогда такая злобная неприязнь? Может, он в чем-нибудь провинился? В задумчивости сел в такси, погрузившись в невеселые мысли.

В Загс? — вывел его из задумчивости шофер.

Нет, везите домой, Клочковская 17.

Ровно в двенадцать ночи Аскольд замер у знакомых дверей на Бассейной 15. Еще осторожнее, еще нежнее, чем днем, тронул звонок.

Кто там? — вскоре отозвался голос матери.

Я. Майя дома?

Нету, — сердито сказала мать.

И не приходила?

Нет.

Простите, а на каком заводе она сейчас работает?

Не знаю.

Аскольд вышел на улицу. Боль сжала сердце. До чего дошел, даже дверь не открыли! А раньше был желанным гостем. Что-то случилось, но что? Голову охватили тревожные мысли.

Наутро, ровно в 5, Аскольд уже прогуливался по Бассейной, осторожно всматриваясь в знакомый подъезд. Медленно проходили минуты, часы, ожила улица — Майи не было.

Увидев, что его из окна заметила мать, свернул в переулок и стал караулить двери.

Простоял до полудня — Майи не было.

Возле киоска пообедал пирожным и запил сельтерской водой. Ел и искоса посматривал на подъезд — не появится ли знакомая, дорогая фигурка?

Прождал так до вечера. Майи не было. Не было ее и до утра.

Страх охватил юношу — что же случилось? Решился снова расспросить мать. Подошел к двери и решительно позвонил.

Кто там? — сказал чужой голос.

Кто-нибудь из Натанзонов есть?

Нет, а вы кто?

Знакомый.

Может, Горский?

Да.

Тогда вот вам письмо.

Дверь открылась, и какой-то человек протянул ему конверт. Аскольд взволнованно развернул бумажку, и густая краска стыда заиграла на его бледных щеках. На бумажке стояло:

«Нас нет дома. Очень просим больше не беспокоить».

Растерялся. Что же делать? Не иначе, случилось что-то страшное.

«А может, Майи уже нет», — вспыхнула болезненная мысль.

Как же узнать? — обратился сам к себе. — Правда, адресный стол, какой же я…

Майя Иосифовна Натанзон? — устало переспросил служащий адресного стола.

Да, жила на Бассейной 15, кв. 2, — волнуясь, сказал Аскольд.

Служащий просмотрел кипу потертых карточек и наконец медленно выдернул одну синего цвета.

Да, есть, — протянул он, — «Астория», 433 комната, с Бассейной переехала 2 месяца назад.

Аскольд облегченно вздохнул.

Все клетки Аскольдова организма распевали: Майя, Маюся, Маюнчик!

Вот сюрприз будет, не предупредив придет, постучится в дверь и сразу:

Аскольд?!?!

У Аскольда застилало туманом глаза при мысли, что сейчас он увидит любимую девушку.

На Театральной площади, возле «Березиля», взгляд привлекла красочная гора цветов. Подумал: «Маюнчик так любит цветы». Стремглав, словно цветы вот-вот разберут, Аскольд подбежал к торговке:

Все! — бросил он. — Сколько?

Букет оказался в его руках.

На углу площади Тевелева увидел васильки. «Маюнчик ведь так любит голубые». Васильки присоединились к розам.

У самой «Астории» увидел корзину с гвоздиками. «Маюнчик так любит запах гвоздик».

А с корзиной можно? — спросил у торговки.

Та от неожиданности ошеломленно взглянула на него.

С корзиной?!

Да, с корзиной?

Ишь, оно теперь лоза дорога, — начала торговка, не зная, сколько заломить за корзину.

Да говорите, сколько?

Ну давайте, так уж и быть, десятку.

У лестницы «Астории» докупил еще бело-желтых ромашек. Победно неся перед собой цветы, Аскольд начал быстро подниматься на седьмой этаж бывшей гостиницы.

Нашел двери 433 комнаты, неподвижно застыл, не осмеливаясь поднять руку. Сердце бешено колотилось в груди, почти задыхался.

Когда решился постучать, дверь вдруг распахнулась, на пороге появилась Майя.

Аскольд?!

Майя! Любимая! — бросился к ней и крепко сжал в объятиях.

Но что это? Майя вдруг покраснела, строго высвободилась из его рук.

Пусти!

Удивленно посмотрел на нее, ничего не понимая, нежно взял за руку:

Маюся, наконец-то… Ты знаешь… Я сам не свой. Понимаешь, тебя все нет… Мама отчего-то сердится… Сейчас же в Загс, сейчас же! Я ведь тебе говорил, как вернусь, так сразу и в Загс!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});