На тебе греха не будет... - Татьяна Голубева

Наконец они уселись на диван, рядышком, как бывало, но Илона слишком остро ощущала свою распухшую щеку и синяк под глазом и слишком сильно ненавидела сидевшего возле нее человека, чтобы воспринимать этот ужин как примирение. Нет, она не собиралась его прощать.

Они выпили раз, другой, третий… Толяна повело. Он вдруг начал посмеиваться себе под нос и что-то неразборчиво бормотать. Илона покосилась в его сторону. Фу, ну и гадость! Пьян, небрит, воняет, как козел… И как она могла настолько ошибиться, как могла принять его за мужчину своей мечты? Ну ничего, через несколько дней она уйдет от него.

Но ей пришлось уйти раньше, чем она предполагала.

Наполнив рюмки в очередной раз, Нерадов демонстративно уставился на Илону. Он рассматривал ее, как рассматривают какую-нибудь ничтожную букашку, заползшую по собственной дурости на обеденный стол. Илона разозлилась.

— Ну что ты на меня смотришь? — сквозь зубы спросила она, осмелев от выпитого. — Что, нравится результат рукоприкладства?

— Не то чтобы нравится, — хмыкнул Толян, — а просто прикидываю, когда это пройдет. В таком виде тебя нельзя выводить на рыбалку.

— Я больше не намерена участвовать в твоих грязных делишках, — надменно бросила Илона, уже успевшая унестись в мечтах на вершину Олимпа.

Нерадов хрипло захохотал и с размаху ударил ее кулаком под ребра. Ему захотелось стереть с лица Илоны это наглое выражение, она ведь сейчас посмотрела на него как на таракана или клопа, можно подумать, что она — королева, а он — ее презренный раб… Ну, он ей покажет, чего он стоит… Илона вскрикнула, упала на диван и сжалась в комочек от страха. От ужаса у нее отнялся язык, ей показалось, что вот сейчас Нерадов просто-напросто забьет ее насмерть… Ей хотелось убежать, спрятаться, но тело не слушалось, она просто не могла шевельнуться, ее словно парализовало… Толян схватил ее за волосы, поднял, усадил.

— Пей! — приказал он, поднося к ее губам рюмку. — Пей, сука, кому говорят!

Илона попыталась взять рюмку, но ее рука так сильно дрожала, что водка выплеснулась ей на халат. Толян окончательно озверел. Он заорал во все горло:

— Пей, гадина! Убью!

Илона кое-как вылила в рот то, что не вылилось из рюмки, и Нерадов немного успокоился. Он критически посмотрел на бутылку — оставалось совсем немного. Допив водку прямо из горлышка, Нерадов взялся за вторую емкость. Илона, от страха совершенно протрезвевшая, теперь уже сама дрожащей рукой придвинула свою рюмку поближе к Толяну, но он вдруг решил, что с нее хватит. Он молча, глядя прямо перед собой, выпил еще полбутылки, так и не дотронувшись ни до омлета, ни до салата, лишь время от времени нюхая ломтик поджаренного батона. Илона тоже молчала, боясь напомнить о себе. Хоть бы он поскорее заснул, этот урод, поскорее бы заснул…

К счастью, Толян не заставил ее долго ждать. Проглотив очередную порцию водки, он вдруг упал на диван и захрапел. Илона осторожно сползла на пол и крадучись выбралась из комнаты.

Бежать, бежать отсюда скорее…

Она несколько минут сидела на кухне, обдумывая свои дальнейшие действия. Потом заглянула в ящик буфета. Там оказалось всего пятьсот рублей. «Господи, что мне делать с такими грошами, — в панике подумала она, — даже на такси не хватит…» Она вернулась в комнату и, двигаясь бесшумно, как тень, обшарила карманы пиджака, брошенного на кресло. Владелец пиджака храпел, как последняя свинья, и ничего не слышал. Триста рублей. Всего триста, черт бы его побрал, урода… Илона подошла к древнему шкафу, осторожно открыла его, взяла кое-что из своих вещей — потеплее и поновее. Все остальное было в прихожей — шуба, куртка и старые сапоги, в которых она разносила почту, большая сумка…

Через несколько минут она была готова. Проверив на прощание карманы кожаной куртки Толяна и нашарив еще четыре сотни, она выскользнула из квартиры. У нее самой лежало в кошельке семьсот рублей — итого меньше двух тысяч. Уходить в неизвестность с такой суммой было страшно, но оставаться здесь она уже не могла, это было еще страшнее. Пусть без денег, но она станет наконец свободной. А деньги — дело наживное.

Готовясь к побегу, она даже не посмотрела на часы и, лишь очутившись на улице, поняла, что на дворе глубокая ночь, ледяная и черная. Сырой мартовский ветер носился по улицам, как бешеный пес, забираясь во все закоулки. Ни людей, ни машин… Пусто, темно, жутко.

Илона покрепче ухватилась за ручки не слишком тяжелой сумки и, подняв воротник шубы, зашагала по Садовой к центру. И только пройдя метров триста, вспомнила, что забыла прихватить лотерейные билеты, лежавшие на телевизоре. Ну и черт с ними!

А вдруг выиграют?..

Глава 11

В воскресенье Карпов проснулся чуть свет, но не потому, что ему очень этого хотелось, а потому, что у него разболелся живот. Вчера он объелся на радостях, да и выпил лишку, а теперь вот маялся. Но как было не отметить такую удачу? Шестьсот рублей — как с куста снято! Уж он накупил всего, что душе желалось… И никого не стал приглашать в гости. Ну их, друзей-приятелей, все сразу сожрут да выпьют, а ему жить надо… Одному, без Ляльки. Из туалета Карпов отправился прямиком в кухню — полюбоваться на свои сокровища… И хлеб теперь есть, и масло, и крупа, и колбаса.;, и водочки полторы бутылки… Вот если бы еще живот болел. Вздохнув раз, другой, Алексей Алексеевич решил, что надо бы все-таки пойти в аптеку, купить какое-нибудь лекарство. Деньги пока еще есть, почему не полечиться? А то вся еда зазря пропадет, жалко.

Ближайшая от его дома аптека находилась на Гороховой, но было еще, пожалуй, рановато, всего семь утра, если верить старому будильнику. Впрочем, старый-то он старый, но надежный… Карпов не знал, во сколько открываются аптеки. Обычно в эти медицинские заведения бегала Лялька, но не за лекарствами, конечно, а за настойкой боярышника, когда на водку денег не хватало. За десять рублей — стакан чистого медицинского спирта. Ну и сам по себе боярышник вещь хорошая. От чего-то лечит. От чего именно — Карпов никогда не интересовался. Полезно, вот и все.

Прикинув, что уж в восемь-то аптека наверняка откроется, Карпов решил, что можно собираться. Пока оденется, пока дойдет — вот тебе и восемь. Лишь бы по дороге не прихватило. Он выпил чашку холодного вчерашнего чая и приступил к сборам.

Через полчаса он уже вышел из квартиры. Темный двор был затоплен, как в наводнение. Осторожно пробравшись между лужами, Карпов очутился на улице и повернул к Гороховой. Но почти сразу увидел сидевшую на бетонном основании ограды соседнего дома женщину в дорогой лисьей шубе. Рядом с женщиной стояла на асфальте большая сумка. Женщина плакала, закрыв лицо ладонями.