Призрак Малого Льва - Елена Федина

Азол Кера появился мгновенно, сразу посреди комнаты. Черную водолазку он сменил на летнюю рубашку без воротника. Лицо было непроницаемо: ни страха на нем не было, ни особого огорчения. Как он мог казаться ей красивым? Обыкновенный дикарь и хам. Насильник и убийца. Где только были ее глаза?! Нельзя же влюбляться только в широкие плечи и мощные бицепсы. Впрочем, какая теперь разница? В любом случае ей уже будет не до любви.

— Тебе сообщили, что тут произошло? — спросил Леций.

— Только что, — сказал Кера и взглянул на Миранду, — мне жаль.

Она не выдержала его взгляда и опустила глаза.

— Кого тебе жаль? — спросил Конс, — парня, которого ты убил, или девочку, которую ты изнасиловал?

— Та-ак, — усмехнулся Азол, — третья серия. Или уже четвертая? Теперь я во всем виноват!

— Не юродствуй, — сказал ему Леций, — лучше объясни, где ты был с одиннадцати до половины двенадцатого.

— Я не собираюсь отчитываться, где я был. Кажется, ты тоже не мог сказать ничего вразумительного по поводу своего отсутствия.

— Твое алиби в телестудии никуда не годится, Азол.

— В самом деле?

— У тебя было пять минут во время народного танца. Где ты был в это время?

— Гулял по коридору. Или курил.

— Ты не куришь.

— Откуда я помню такую мелочь!

— Эта мелочь может стоить тебе жизни.

— Иди к черту, — презрительно заявил Азол Кера, — никто из вас меня не убьет. Почему, собственно, вы подозреваете мою персону?

— Скажи мне хоть одну причину, — так же презрительно ответил ему Конс, — почему я не должен тебя подозревать?

Азол Кера скрестил руки и усмехнулся.

— Продолжай, братец, я слушаю.

— Кто ненавидит людей? Кому поперек горла смешанные браки и дети? Кто врал, что у него есть алиби, а на самом деле его нет? Кто терпеть не может женщин? У кого столько наглости, силы и презрения к ним, чтобы изнасиловать Рицию? И кто не может сказать, где он был в это утро?

— Риция, — хмуро спросил Кера, — я похож на насильника?

— Не знаю, — тихо сказала Риция.

— Миранда, где я был в это утро?

— Не знаю, — так же тихо проговорила Миранда.

— Что ж, — усмехнулся он, — чувствую, мне не отмыться. Но и вам ничего не доказать. Вы выяснили только, что я мог это сделать. Поздравляю! Теперь докажите, что сделал.

— Докажем, — сказал Конс, — не мы, так эксперты Гектора. Потому что кроме тебя просто некому. На этот раз тебе не отвертеться.

Миранда почувствовала, что глаза заволакивает туманом. Ее обступила чернота, и она с облегчением в нее провалилась.

Ольгерд сидел и молча смотрел, как Риция укладывает только что распакованный чемодан. Он понимал, что бессилен что-то изменить в этой ситуации. Терять ее не хотелось, удержать ее он не мог.

— Где мой шарфик? — растерянно спросила она.

— Наверно, в прихожей.

— Его там нет.

— Тогда не знаю.

Собственно, не происходило ничего неожиданного. Он никогда и не предполагал, что Риция будет жить с ним. Он вообще собирался на Землю. Это последние два дня и две ночи все перевернули с ног на голову. А теперь все вставало на места.

— Прости меня, — сказала она, собрав вещи и надев туфли, — вот и все, кажется.

Ему не хотелось даже думать, во что превратится дом после ее ухода. Как он будет слоняться по комнатам, пытаясь отвлечь себя от мыслей о ней: вот здесь она сидела, тут висело ее платье, из этой чашки она пила, у этого зеркала причесывалась, а этим полотенцем он вытирал ее после душа…

— Это ты меня прости, — сказал Ольгерд, подходя к ней, но не решаясь ее обнять.

— Я хотела быть с тобой, Ол. Может даже, ничего на свете так не хотела, как этого… но жизнь распоряжается по-своему.

Все это он уже слышал. От Анзанты.

— Вот я. А вот мой дом. Решать тебе, Риция.

Она смотрела на него сухими горящими глазами, маленькая, серьезная, строгая.

— Ты же знаешь, что я все решила. Я пережила слишком много унижений за последние дни. Сначала как член семьи, которой я так гордилась и в которой, как оказалось, есть убийца. Потом как подозреваемая в таком преступлении. Вы ведь все меня подозревали, не так ли? Потом я узнала, что моя мать — вампир и ненавидит меня. Потом — что я внучка Синора Тостры, которым пугают маленьких детей. В заключение меня просто изнасиловали, как помоечную кошку. С такой репутацией я не могу стать Верховной Правительницей. И именно поэтому я ей стану. Стану, Ольгерд. Я так решила. Я не могу позволить себе сбежать на Землю. И я никого уже не в состоянии любить. Даже тебя.

Он сам донес ей чемодан до модуля, кинул его на заднее сиденье через раскрытую дверь, помог ей сесть за руль. А надо было, наверно, схватить ее, смять в охапку и никуда не отпускать. Хотя бы ее не потерять! Сколько же можно быть таким невезучим?

— Ты ведь мечтал о Земле, — сказала Риция, положив гибкие руки на руль, — о жене и о детях. И все это у тебя будет. А я как была ни при чем, так и останусь. Мне вообще нельзя иметь детей. К чему плодить чудовищ?.. Отойди, пожалуйста, я взлетаю.

Смотреть ей вслед он не стал. Он и так знал, что она летела к Лецию, что она решила жить у него. Принцесса должна жить во дворце. Дочь должна быть рядом со своим отцом, как бы это ни было больно другим. И рядом с матерью, какой бы та ни была.

До вечера он боролся с тоской и диким искушением убить Кера или быть убитым. Его удерживала только чисто человеческая законопослушность и крохотное сомнение, что вдруг это все-таки не он. Леций тоже не сомневался, что это Эния. И что вышло? А вышло, что выбор невелик: или Би Эр или Азол Кера.

Старик явно не тянул на роль сексуального маньяка. У Кера же всегда были какие-то проблемы с женщинами. Он их не любил, они его тоже. У него даже наложниц в последние годы не было, и свою мощную половую энергию он тратил, скорее всего, на прыжки по галактике. И допрыгался.

Ольгерд мучительно напрягался, пытаясь увидеть хоть клочок будущего, хоть намек на него. Но по заказу это никогда не происходило. Будущее было скрыто сплошной темной завесой неизвестности. Одно он знал точно: ни на какую Землю он не полетит, пока убийца и насильник ходит на свободе и ухмыляется.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});