Пощечина - Кристос Циолкас

Конни обняла тетю:

— Я даже не подозревала, что ты у меня такая талантливая.

— Я вовсе не талантливая.

Конни недоверчиво покачала головой. Показала на платье:

— Вот это — работа настоящего мастера.

— Я оставила только то, что, на мой взгляд, прилично. Четыре платья, пару пиджаков, несколько сорочек. Не очень много. Талантом блистала не я. — Конни хотела возразить, но Таша приложила палец к ее губам. — Мне это доставляло огромное удовольствие, мой ангел. Мы с Вики на неделе шили одежду, а в воскресенье продавали на рынках. Вот она была настоящий мастер. Мне очень нравилось шить, но таланта у меня было. — Таша поправила на ней платье. — Но сейчас я с гордостью смотрю на свою работу. Во сколько тебе нужно быть у Дженны?

— В семь тридцать.

— Я выскочу, куплю что-нибудь поесть в тайском ресторане на Стейшн-стрит. На твою долю взять?

Конни покачала головой:

— Я еще не проголодалась. Да и на вечеринке еда будет. Миссис Атанасиу всегда готовит горы еды.

— Поешь обязательно. Не хочу, чтоб ты заблевала все платье.

— Скажешь тоже.

Таша сунула в руку племяннице сорок долларов. Конни стала отказываться, попыталась вернуть деньги:

— Не нужно. На прошлой неделе была зарплата.

— Бурбон в этом платье не пить. Обещаешь?

— Обещаю, — кивнула Конни.

— Так пойду подыщу тебе подходящие туфли.

Конни стояла перед зеркалом. Жаль, что ее не видит Гектор. Может, заглянуть к ним по пути к Дженне? Это как раз по дороге. Можно придумать какой-нибудь предлог. Например, что она забыла посмотреть расписание дежурств и теперь не знает, когда ей выходить на работу. Конни представила, как Гектор отворяет дверь, во все глаза смотрит на нее. Ему захочется ее вернуть. Она открыла глаза. Нет, Айше это платье больше подойдет. Алебастровая ткань будет выгодно подчеркивать красоту ее смуглой кожи. Конни отступила от зеркала. Она похожа на маленькую девочку, примеряющую мамины платья. И ей стало так мерзко, так тоскливо на душе. Ничего у нее не выйдет.

Черт бы тебя побрал, Конни, ну ты и зануда. Она вновь встала перед зеркалом.

Сегодня ты — Скарлетт Иохансон, прошептала она своему отражению. Ты — Скарлетт Иохансон из фильма «Трудности перевода». Она воспряла духом. Разве Гектор не говорил ей, что она похожа на Скарлетт Иохансон? Она ему не поверила, но слов его не забыла.

Сегодня вечером она будет Скарлетт Йохансон.

Конни (продолжение-2)

Дженна, открыв дверь, завизжала. Тина, стоявшая у нее за спиной, заохала. Они потащили Конни по длинному темному коридору в гостиную, где мать Дженны, Фиона, сидя в обнимку со своей возлюбленной, Ханной, смотрела телевизор.

Ханна тихо присвистнула и взяла Конни за руку:

— Конни, ты выглядишь сказочно.

Девочки трогали ее платье, щупали ткань.

— Это тетя Таша сшила. — Она и чувствовала себя сказочно.

Тина и Дженна тоже разоделись, но в сравнении с платьем Конни наряды девочек — Тина была в облегающей открытой маечке без бретелек, Дженна — в узких джинсах и красной маечке с завязками на шее — казались детскими, неэлегантными.

Дженна выиграла у брата две таблетки «экстези», и они решили принять их не откладывая.

Тина нервно глянула на таблетки и поначалу отказалась.

— Не в этом году, — с сомнением в голосе произнесла она. — Заниматься много надо. Не могу. Обещаю, что стану наркоманкой после того, как окончу школу.

— Только сегодня вечером, — умоляюще сказала Конни, повторяя слова тети. — Ведь у нас до самых экзаменов больше не будет вечеринок.

Тина продолжала мотать головой:

— Мне страшно потерять контроль над собой.

Дженна закатила глаза:

— Тогда не принимай. Я не настаиваю. Нам с Кон больше достанется.

Конни, однако, откусила от таблетки крошечный уголок и дала этот кусочек Тине. Та беспокойно стала перекатывать его в пальцах.

— Папа говорил, что, когда первый раз пробуешь наркотик, всегда следует принимать половину рекомендованной дозы. Так не потеряешь контроль над собой, а если понравится, через несколько часов можно принять еще. Я дала тебе четвертинку, может, меньше. От этого не поплывешь.

Тина изумленно смотрела на подругу:

— Когда твой папа тебе это сказал?

Конни покраснела. Ее отец, ее мать, конечно, были не такие, как у других.

— Кажется, когда мне было одиннадцать. Он шел на какую-то вечеринку.

— В этом своем платье, подружка, ты похожа на рака, когда краснеешь. — Голос у Дженны был стервозный. Конни обменялась с ней взглядом. Крапчатые зеленые глаза Дженны смотрели холодно, жестко, но Конни улыбнулась. В ее подруге говорила ревность. Точнее не ревность, а зависть — ведь Конни сегодня выглядит так замечательно, так сказочно.

— Что ж, постараюсь не смущаться.

Дженна обняла Конни и поцеловала ее в губы:

— Мне так завидно, что я убить тебя готова. Ладно, пойдем веселиться.

Пока они шли к дому Джордана, ее радостное возбуждение улеглось. Вечер выдался прохладный, ее руки покрылись гусиной кожей. В последний момент тетя дала ей черную кружевную шаль, но ажурная ткань не защищала от холода, и Конни дрожала всю дорогу, пока они шли по Бастингс-стрит. Да и в туфлях было некомфортно: приходилось идти медленно, осторожно, чтобы не споткнуться. Каблуки были не очень высокие, но сами туфли туго облегали ступни, доставляя ей неудобство. Она завидовала подругам: те были в джинсовых курточках и кроссовках. Тина прицепила на свою джинсовку три значка: один с изображением символа мира, второй — с портретом Робби Уильямса, третий — с надписью «Голосуйте за Педро». Конни так и подмывало позаимствовать у нее один значок, чтобы ее наряд не выглядел уж слишком парадным. Она ловила на себе взгляды прохожих. На Хай-стрит у Дома культуры стояла группа молодежи из рабочей среды — парни и девушки; все курили. Конни услышала, как один из парней крикнул: «Глядите, какая красотка!», затем вслед ей раздались свист и улюлюканье. Не красней, сказала она себе. Сегодня она весь вечер должна стараться не краснеть. Она оглянулась на парней — все курят, все в своих лучших костюмах, держатся, как хозяева вселенной. Она не будет думать о нем сегодня. Он не испортит ей вечер.

Семья Атанасиу жила в большом двухэтажном доме на Чарлз-стрит. Дом стоял на гребне холма. Они стали подниматься по крутой и длинной подъездной аллее; каблуки впивались в пятки Конни. Веранду украшали гирлянды; было слышно, как в глубине дома гремит музыка. У входной двери девочки остановились и посмотрели на лежащий внизу город. Мельбурн заливали огни, у них над головами простиралось атласное фиолетовое небо.

— Боже, какой вид, — тихо выдохнула Дженна.

Тина вытаращила глаза:

— Это я от «экстези» тащусь или вечер такой сказочный?

Конни с Дженной рассмеялись. Наркотик, конечно, еще не ударил ей в голову.

Конни взяла Тину под руку и открыла дверь.

— Подожди, скоро забалдеешь, — прошептала она. — Потерпи немножко.

Миссис Атанасиу на кухне потягивала виски. Мистер Атанасиу, сидя за столом, разливал соусы в небольшие чашки. Через стеклянные двери девочки видели, как Джордан переворачивает на жаровне колбаски и отбивные. Во дворе уже собралось человек пятнадцать ребят. Из колонок стереопроигрывателя звучала музыка в исполнении Джея-Зи[71].

Миссис Атанасиу подошла к девушкам и каждую чмокнула в щеку:

— Вот и хорошо, что пришли. А то женщин у нас маловато.

Она смерила Конни одобрительным взглядом.

— Ты сегодня постаралась на славу, — сказала она ей и обратилась к мужу: — Девочки чудо как хороши, да?

Но чудо как хороши были сами Атанасиу. Селена Атанасиу была родом из Индонезии, откуда-то с Сулавеси. По крайней мере, Конни думала, что это в Индонезии. А может, в Малайзии? Ее шелковистые иссиня-черные волосы гладким плотным покрывалом ниспадали ей на спину. Дженна как-то сказала, что миссис Атанасиу принадлежала к племени, чьи предки были охотниками за головами. Джордан хвастался, что его дедушка был король. Это означало, что миссис Атанасиу была принцессой, и в это легко верилось. Сегодня на ней были черные джинсы и алый свитер — простой, но завораживающий наряд. Макияж неброский: чуть подкрашенные тушью ресницы и нежная помада на губах. Мистер Атанасиу был, как всегда, небрит, в мешковатых парусиновых брюках и цветистой рубашке из батика. Но даже в неряшливой одежде он представлял собой вполне достойную пару для принцессы. Косматая шевелюра черных кудрей с проседью; еще молодые озорные глаза. Гладкая оливковая кожа покрыта шоколадным загаром, отчего он выглядит таким же смуглым, как и его жена.

Двадцать лет назад мистер Атанасиу был хиппи, путешествовал по земному шару, наведываясь в такие уголки, которые весь остальной мир не особо жаждал посетить. Свидетельства его подвигов смотрели на Конни с голой кирпичной стены кухни: увеличенная до размеров плаката черно-белая фотография, на которой запечатлен еще более молодой мистер Атанасиу — бородатый, с длинными до плеч грязными волосами. Стоя рядом с укутанной в покрывало женщиной на одной из улиц Кандагара, он провожает взглядом покидающие город советские войска. Но Конни особенно нравилась фотография открыточного формата с изображением молодой четы Атанасиу — мистер Атанасиу в кои-то веки чисто выбрит, его беременная жена сцепила на животе ладони. Они стоят перед православным храмом в Грузии. Роспись на его деревянных дверях поблекла, некогда четкие образы превратились в тени песочного цвета. Вскоре после того, как был сделан этот снимок, мистер Атанасиу создал интернет-страничку с информацией для любящих приключения — или безрассудных — путешественников, готовых на отдыхе получить не только солнечные ожоги или стать жертвами карманников. Это, вероятно, было еще на заре компьютерной эры. И он сколотил на этом неплохое состояние. Непристойно большое состояние.