Пощечина - Кристос Циолкас

— То, что тогда произошло, ужасно. Он не должен был бить Хьюго.

— Ты так думаешь? — Айша задал вопрос бесстрастным тоном. И опять Конни не смогла определить, что на уме у ее наставницы. Она подошла к раковине и принялась мыть инструменты, а Айша поместила овчарку в клетку. Что она думает?

— Мне кажется, взрослые не вправе жестоко обращаться с детьми. Вот как я считаю, — дрожащим голосом выпалила она, сама поражаясь своей горячности. Да, именно так она думает, именно так. Взрослые не должны причинять детям боль, не должны их бить.

Айша подошла к раковине и стала вытирать вымытые инструменты, кладя их на хирургическую салфетку. Конни взглянула на нее:

— А вы разве думаете иначе? — Вспышка негодования угасла. Ей было стыдно собственной жалкой нерешительности, возможно прозвучавшей в ее голосе.

— Я считаю, что бить ребенка не следует. Но я также считаю, что в тот день Хьюго требовалось призвать к порядку, он был абсолютно неуправляем. Я считаю, что Гарри по характеру несдержан, что ему следует обуздывать свои порывы. Но он извинился, и, думаю, Гэри с Рози следовало принять его извинения и тем удовольствоваться. В той ситуации все проявили себя не с самой лучшей стороны. — Айша аккуратно укладывала на салфетке хирургические инструменты по размеру. — Но Хьюго — ребенок, а Гарри — взрослый. Гарри обязан был контролировать себя. Он виноват.

У Конни в голове вертелось много вопросов. Ей хотелось знать мнение Гектора. Спорил ли он с Айшей об этом весь вечер после барбекю? А если б на месте Хьюго оказались Адам или Мелисса? Конни чувствовала, как краска стыда заливает ее плечи и шею. Она обожала эту женщину, та была так добра и великодушна к ней, так сексуальна и умна — боже, если б она могла быть такой, как Айша! А она так оскорбила ее, так нечестно с ней обошлась. Конни пыталась держать себя в руках, но ее глаза вдруг наполнились слезами, она судорожно вздохнула. Сердито отерла глаза.

— Конни, что такое? — Айша привлекла ее к себе. Конни в ответ обняла ее, а потом неуклюже попыталась высвободиться из объятий начальницы. Она чувствовала себя совсем юной и глупой. Наверно, Айша тоже была рада, что они разомкнули объятия, предположила она.

— Простите, я такая дура.

Айша свернула салфетку с инструментами. Сверток получился громоздкий, бесформенный.

— У Трейси эти свертки всегда получаются такие красивенькие. И как она это делает?

Конни рассмеялась:

— Да, она всегда говорит, что у вас, ветеринаров, руки не из того места растут. Не беспокойтесь. Я умею упаковывать, сама сделаю.

Айша подмигнула ей:

— Детка, сегодня ты была просто чудо. Я ценю твою помощь. — Она осторожно убрала светлую прядь с лица Конни. — В твоем негодовании нет ничего зазорного. Не надо стыдиться своих чувств. Вполне естественно, что некоторые поступки взрослых тебя возмущают и бесят. Это — одна из отличительных черт юности. Лишь бы твое негодование не переросло в бескомпромиссность.

Так вот в чем ее проблема! Ей свойственна бескомпромиссность? А что именно это означает? Она не была уверена, что понимает точный смысл этого слова, но казалось, оно вписывается в ее характеристику. Ей это не нравилось. Слово тяжеловесное, слишком обязывающее.

— Но думаю, на этот счет тебе можно не волноваться.

В начале шестого Айша завезла ее к Рози. Входная дверь была открыта, и Конни, минуя кухню, прошла через коридор и застекленную террасу, где всегда, даже засушливым летом, стоял запах сырости, на задний двор. Ричи лежал на траве. Увидев ее, он подмигнул и улыбнулся. Хьюго ползал на неухоженном огороде, между высокими стеблями кормовых бобов. На Конни он не обратил внимания.

— Чем занимаетесь? — Она села на траву подле Ричи. Черная спортивная фуфайка с портретом Эминема на его туловище натянулась, открывая ее взору подоску его белого, как мел, плоского живота, на котором виднелись редкие рыжие волосики, исчезавшие под джинсами. Она устала и с трудом удержалась от резкого замечания в его адрес: «Мне совсем не хочется смотреть на твои „прелести", приятель». Ей стало немного не по себе, и, смутившись, она перевела взгляд на мальчика:

— Хьюго, а ты что делаешь?

— Деньги ищет.

— Там зарыт клад? — Хьюго даже не потрудился ответить на ее глупый вопрос. Он цокнул языком, выражая свое презрение.

— Я бросил в огород несколько монет. И Хьюго теперь их ищет. — Ричи перевернулся на живот и посмотрел на нее, рукой прикрывая глаза от неяркого зимнего солнца. — Плохо я поступил?

— Нет. Пусть ищет.

Конни закрыла глаза и легла на спину, ощущая тепло заходящего солнца на своих руках и на лице. С ее кожи еще не выветрился дух клиники — резкий ядовитый запах моющих растворов, вонь кошек и собак. А через несколько часов нужно быть на вечеринке. Ей хотелось постоять, понежиться под горячим душем.

— На вечеринку идешь?

Ричи кивнул. Скучая, он опять перевернулся на спину. Раздался восторженный визг, и из зарослей вылез Хьюго. В руке он держал золотой доллар.

— Нашел! — воскликнул он.

— Спасибо, друг. Давай сюда.

Хьюго и не думал отдавать свою находку. Он убрал монету в карман и подбежал к своему желто-зеленому футбольному мячу.

— Теперь будем играть в мяч, — заявил он.

Подростки быстро переглянулись между собой.

— Будем играть в мяч, — настойчиво и более громким голосом повторил Хьюго.

Ричи зевнул и покачал головой:

— Я устал, Хьюго. Поиграй с Конни.

Она чуть его не ударила — это ведь она пришла с работы! — но начала подниматься с травы.

Хьюго надул губы:

— Нет. Она девчонка. Я хочу играть с тобой.

Широко улыбаясь, Конни вновь легла на траву и показала язык Ричи:

— Слышал? Ты мальчик. Тебе и играть.

С закрытыми глазами она лежала на траве, греясь в лучах заходящего солнца, и слушала стук мяча, который пинали друг другу мальчик и подросток. В Мельбурн она влюбилась, когда провела здесь свою первую позднюю осень. Погода тогда стояла мягкая: стойкое солнце Южного полушария не позволяло разгуляться лютому холоду. А в Англии солнце едва светило и совсем не грело. Ей не нужно было открывать глаза, чтобы посмотреть, где Ричи с Хьюго. Она знала, что они рядом, в саду, в безопасности. Как будто они муж и жена, думала Конни, как будто Хьюго — их сын, как будто они — одна семья, отдыхают во дворике своего дома. Возможно, нечто подобное ждет ее в будущем. Конечно, Ричи не может быть ее мужем. Она плохо представляла, какой у нее может быть муж. Тем более что Гектор им быть не мог. Она услышала смех Хьюго, следом в нее ударился мяч. Она ощутила резкую боль в боку.

— Придурки.

Мальчики, довольные, что разозлили ее, истерично захохотали. Она подбежала к Хьюго, схватила его и понесла к пруду. Тот дрыгал ногами и руками, пытаясь вырваться. Крупный серебряный карась лениво разевал рот у самой поверхности воды. Едва их тени легли на воду, он юркнул в мутную глубь и скрылся из виду.

— Сейчас я тебя искупаю.

— Нет, — завизжал мальчик, яростно пинаясь ногами.

— Проси прощения.

— Не буду!

— Проси.

— Нет!

— Тогда ныряй.

Она крепко прижала его к себе и поцеловала. Он обвил ее руками за шею и прошептал на ухо: «Прости». Кожа у него была теплая и потная, к аромату грудного молока примешивался слабый запах земли. Она потерлась лицом о его волосы.

— Я вижу, вам здесь хорошо.

Хьюго разнял руки. Конни поставила его на землю, и мальчик кинулся к матери. Та загребла его в свои объятия, села на один из кухонных стульев, разбросанных тут и там на заднем дворе — некогда ярко-красное виниловое покрытие их сидений поблекло до светло-розового цвета, — и дала ему грудь.

Ричи все еще играл с футбольным мячом, подбрасывая его ступней на голову, перекидывая с головы на колено и опять на ступню. Хьюго выпустил сосок материнской груди и стал следить за своим старшим другом.

— Научи меня, — крикнул он Ричи. Тот поманил его к себе. Мальчик соскочил с колен матери и побежал к Ричи.

— Похоже, мне нашли замену. — Рози убрала грудь в бюстгальтер. — Пожалуй, это и к лучшему. Хочешь чаю, милая?

— Да, я сейчас приготовлю. Ты хочешь пить? — крикнула Конни Ричи. Тот покачал головой. Он пытался научить Хьюго ровно подбрасывать мяч. Расстроенный мальчик никак не мог скоординировать свои движения. Ричи терпеливо наблюдал, как тот раз за разом роняет мяч и повторяет попытку. Промахивается и бьет снова. Друг Конни умел ладить с детьми. Как и она сама.

Жалюзи на кухне были опущены, и в комнате было сумрачно и прохладно. В раковине высилась гора немытой посуды, оставшейся после завтрака. Конни включила свет, поставила чайник. Она слышала, как во дворе играют мальчики, слышала смех Рози, подбадривающей сына. Конни проскользнула в гостиную, подошла к книжному шкафу. Виновато глянула назад, пытаясь не замечать безобразного клоуна на стене, и вытащила фотоальбом, который листала в прошлый раз. Открыла страницы с фотографиями, на которых были запечатлены молодые взрослые на пляже. Ей хотелось взглянуть на него еще раз. На нее смотрел пустой прямоугольник. Фотография Гектора исчезла.