Гремучий Коктейль 1 - Харитон Байконурович Мамбурин

ватерклозет. Там, в тишине и покое, он предался тому, зачем большинство людей заходит в туалет, одновременно думая, кого из своих людей ему отправить на подмогу астраханцам. Всё-таки здесь не дурманная трава была, а двоедушники. Сколько этих тварей сейчас в мире? Они же не исчезнут и не ослабнут, даймоны, даже лишившиеся родного мира, продолжают свое существование, в чужих-то телах, на чужой-то мане… Так. Стоп. Стоп!!

— Не понял⁈ — впервые за очень долгое время Христофор Анатольевич, в прошлом настоящая легенда Тайного Сыска, видевший самую различную дрянь за свою большую и многотрудную карьеру, был искренне, стопроцентно и совершенно катастрофически удивлен.

В унитазе, там, куда этот достойный человек только что сделал единственные из своих маленьких дел, сияла крохотная, но чрезвычайно прелестная радуга.

Глава 21

— Болтун! — выдавил я, пытаясь справиться с дыханием. Получалось так себе.

— Иди ты! — также лаконично ответил мне взъерошенный миниатюрный блондин, под глазом которого начинал проявляться могучий фингал, а на обратной от него стороне головы — не менее могучая шишка.

Технически, Константин Азов-Лариненов был прав на все сто, исходя, конечно, из своего невеликого опыта. Мы с ним если и не были неприкасаемыми, то крутились где-то около этой утешительной позиции. Но! Мы же в России, господа. Здесь, как и в других цивилизованных странах, молодежь умеет нивелировать подобные преимущества древним как мир ритуалом, прозываемом в народе «темная».

Проще говоря, на нас напали прямо в коридоре общаги неизвестные личности в количестве десятка человек, с мешками из-под сахара на головах, в которых были проверчены дырки для глаз. И, разумеется, попытались избить. Что сказать, у них получилось.

Нет, победили мы. Сначала, правда, меня просто снесли втроем, уронив на пол, а Константин попробовал смыться в свою комнату, но получив смачнейший пинок в тощий зад, блондин превратился в разъяренную декоративную крысу, чьи страстные вопли подействовали на нападающих обескураженно. Заминки в несколько секунд мне хватило, чтобы пару раз врезать локтем (в лучших традициях муай-тай) по голове (ушам) лежащих со мной на полу и не особо представляющих, что им теперь делать, людей. А локоть в ухо, с размаху, да еще и чуть-чуть умело — это очень больно.

Ор пострадавших в ухо, злобные вопли кидающегося в драку Азова, встающий я — всё это подействовало далеко не лучшим образом на оставшихся на ногах семерых, от чего и получилось контрнаступить. Это я еще молчу, что оставшиеся на ногах внезапно поняли, что мешок из-под сахара — это не только красиво, но и очень легко съезжает набок от более-менее резкого движения… в общем, можно сказать, они сами себя победили. Ну, помогли избить.

Впрочем, нам тоже досталось.

— Сейчас я узнаю, кто это! Сдеру маски! — злобно прошипел блондин, покачивающийся от того удара в глаз, что сшиб его с ног, заставив набить шишку на затылке. Он неуверенно зашагал к ближайшему стонущему телу.

— Не надо, Костя… — прохрипел я, останавливая злую блондинку.

— Почему?!! — возмутился графий сын.

— Потому что… тогда у нас не получится сделать так! — с этим возгласом я очень хорошо и смачно зарядил носком ботинка в пузо ближайшему страдальцу, — Это сейчас — тати! Преступники! Казлы!

— И не более! — подхватив идею, блондин, не особо задумываясь, пнул ближайшее к нам тело прямо в мешок из-под сахара, — Неизвестные! Бандиты!

Разумеется, каждый возглас сопровождался ударом. Не ну а чо? Есть же традиция среди студентов решать свои вопросы между собой? Вот мы и решаем? Решаем. А потом честно сможем сказать, что сопротивлялись неизвестным лицам. А кто они, что они… сие неведомо.

— Да! Не! Бей! Ты! В! Лицо! — старался я, — Мешок слетит! Бей в живот! Пусть! Хранят! Свои! Секретики!

Разумеется, меня слышали, а так как обрабатывать за раз мы могли лишь два тела, то остальные разделились между теми, кто предпринял попытку к бегству, и теми, кто решил, что наступило время реванша.

— Сейчас вы у меня за всё ответите! — почти взвизгнул один поднявшийся на ноги кадр, зажигая на руках какое-то зелено-розовое сияние, — Вам кры…!

Бам! Бам!

Бам! Бам!

— ААААА!!!

Хорошая штука резиновые пули. Дед явно не понимал, зачем мне оружие. А тот же самый «Рубикон» запросто можно носить сзади, заткнутым за ремень, демонстрируя обществу вокруг полное отсутствие кобуры, а значит, и оружия.

Удивительно, как быстро на звук выстрелов могут прибежать серьезные люди с бледными мордами и широко раскрытыми глазами. Причем не простые, а еще и с взъерошенным итальянцем в своем составе, который зачем-то будет сжимать в правой руке тяжелую рапиру, а в меня тыкать своей раскрытой книжкой.

— Дайхард! Немедленно бросьте оружие! — приказал Медичи, не сводя с меня взгляда.

— Я его только купил! — возмутился я, нагибаясь до пола и аккуратно кладя на него пистолет, — Вот, всё, положил. Не надо нервничать.

Говорить приходилось громко, потому как подстреленный мной парень продолжал истошно стонать, лежа мордой вниз. Правда, быстро выяснилось, что он не кровоточит, да и дырок лишних в нем не наблюдается, но только после того, как мелкий, но очень коварный гаденыш с фамилией Азов сделал свой ход. А именно — блондин дождался, пока внимание понабежавших сосредоточится на мне, взял неплохой разбег, а потом, под придушенный вопль изумления какого-то незнакомого нам типа, склонившегося над «раненым», зарядил этому страдальцу носком ботинка прямо по шарам со всего размаху!

От подобного фокуса челюсти отпали буквально у всех, ну, кроме жертвы, а сам блондин, оглядев нас наливающимся фингалом, рявкнул «Ничего не знаю, это тати!»… и свалил к себе, хлопнув дверью так, что проснулись, наверное, все соседние общежития.

Напоминаю — в тот момент еще никто не знал, что пули у меня были резиновыми.

Впрочем, когда первый шок улегся, во всем разобрались, а лишних увели, оставшийся со мной итальянец, самолично нагнувшийся за пистолетом, поднявший и вручивший его мне назад, мрачно спросил:

— Зачем же вы так, студент Дайхард?

— Зачем защищал свою жизнь и здоровье? — попробовал уточнить я.

— Нет, — досадливо дернул уголком рта барон, — Зачем вы стреляли? Я уверен, что вы могли разобраться с нападающим либо посредством Лимита, либо лишь с помощью рук и ног. Стрелять было совершенно необязательно. У вас именно из-за этого теперь будет неприятный разговор с директором. Как минимум.

— Зато с утра вся академия будет в курсе, что я хорошо стреляю по тем, кто мне не нравится, а Азов любит избивать поверженных врагов, — ухмыльнулся я, — Отличные превентивные меры…

— Теперь понимаю, — барон все равно выглядел очень недовольным, — Только запомните, студент, — выскочек никто не любит. Они слишком раздражают.

— Я всего лишь лучший студент курса, друг Азова, владелец разумного гримуара и простой недавно разбогатевший парень, господин преподаватель, — ухмыльнулся я еще раз, — Как можно кого-то раздражать? Нет, точно не я. Ничего подобного не делаю и не собираюсь.

— А что же вы, студент Дайхард, по-вашему, делаете?

— Подаю пример.

— Тогда подайте его для начала мне, направившись прямиком к директору. Этим вы сэкономите время всем нам.

Шагая по четвертому этажу главного корпуса, я увидел бегущую мне навстречу девушку. С максимальной нахмуренной моськой это чудесное создание топотало вперед на неслабых каблуках, вовсю помахивая выкрашенными в несколько цветов волосами. Я даже залюбовался. Женщины — они бывают разными, что да, то да, но есть один довольно редкий типаж, который я называю «постелерожденными». О, это отнюдь не вульгарно одетые шлендры, а просто… ну это сложно объяснить. Видишь шикарнейшие подчеркнутые формы, видишь кукольное личико со слегка инфантильным выражением, ощущаешь ауру секс-бомбы и… не понимаешь, почему оно стоит и даже ходит, когда должна где-нибудь лежать в страстном совокуплении. Круглые сутки. Этакая девочка, которая совсем созрела и всячески это демонстрирует. Местами даже провоцирует проверить. Умело демонстрируемыми местами.

Вот такой фрукт на меня и бежал, сосредоточенно бормоча себе что-то под нос.