Время прощать - Джон Гришэм

Джейк трудился наверху, за закрытой дверью, между тем как работа внизу продвигалась слабо. Кроме того, впервые за много лет Люсьен стал появляться в окрестностях суда и даже в самом суде.

Унижение, пережитое им после потери звания адвоката, утратило остроту. Он по-прежнему чувствовал себя парией, но превратился, пусть и по сомнительной причине, в такую легенду, что многие охотно вступали с ним в разговор: где вы были, чем теперь занимаетесь?.. В конце дня его часто видели в отделе учета землепользователей роющимся в старых пыльных поземельных книгах, словно детектив в поисках ключа к разгадке.

В конце октября, во вторник, Джейк и Карла встали в 5 утра, быстро приняли душ, оделись, попрощались с матерью Джейка, которая приехала посидеть с Ханной и спала в гостиной на диване, сели в «сааб» и отправились в путь. В Оксфорде, промчавшись по подъездной дорожке, они подкатили к ресторанчику быстрого питания и перекусили кофе с булочками.

В часе езды на запад от Оксфорда холмы постепенно перешли в равнину Дельты. Машина устремилась по шоссе, которое рассекало белеющие до горизонта поля позднего хлопка. Сборщики, похожие на гигантских насекомых, ползли через них, опустошая одновременно по четыре ряда. В конце ждали огромные трейлеры, готовые принять их жатву.

Старый дорожный знак гласил: «До Парчмена 5 миль», и вскоре в поле зрения возникла ограда тюрьмы. Джейку доводилось уже бывать здесь. Когда он учился на последнем курсе юридического факультета, профессор по уголовному судопроизводству в очередной раз организовал для них практическое занятие с выездом в этот пользующийся дурной славой пенитенциарий. Несколько часов Джейк вместе с однокурсниками слушал рассказы представителей администрации и издали глазел на блок смертников.

Кульминацией практического занятия стала беседа с Джерри Реем Мейсоном, осужденным убийцей, дело которого они изучали. Ему предстояло менее чем через три месяца сделать свои последние в жизни шаги – до газовой камеры. Мейсон упрямо твердил о невиновности, хотя не мог ее доказать. Он самонадеянно предсказывал, что штат не сможет его казнить, но ошибся.

После окончания университета Джейк дважды ездил сюда на встречу с клиентами. Сейчас их у него в «Парчмене» было четверо и еще трое – в федеральной тюрьме.

Они припарковали машину возле административного здания и вошли в него. Следуя указателям, отыскали прихожую, заполненную людьми. Вид у всех был такой, словно они предпочли бы в данную минуту оказаться в другом месте.

Джейк расписался в книге регистраций, и ему вручили документ, озаглавленный «Слушания по условно-досрочному освобождению. Список дел». Тот, кто ему был нужен, значился под номером три: «Дэннис Йоки – 10.00».

Стараясь не пересечься с родственниками Йоки, Джейк и Карла поднялись по лестнице на второй этаж и нашли кабинет Флойда Грина, однокашника Джейка, который работал теперь в тюремной системе штата. Джейк заранее созвонился с ним и попросил об одолжении. Флойд обещал помочь. Джейк протянул ему письмо от Ника Нортона, клэнтонского юриста, представлявшего интересы Марвиса Лэнга, пребывающего нынче в особо охраняемом блоке номер 29. Флойд взял письмо и пообещал постараться устроить свидание.

Слушания начались в 9.00 в большой пустой комнате с раскладными столами, составленными квадратом. Вокруг неровными рядами теснились складные стулья. За «столом президиума» сидели председатель комиссии по условно-досрочному освобождению и четыре других ее члена – пять белых мужчин, назначенных губернатором.

Джейк и Карла вошли в потоке зрителей и стали искать места́. Слева Джейк заметил Джима Йоки, отца заключенного. Пока тот его не увидел, Джейк взял Карлу под руку и потянул ее направо. Там они нашли два свободных стула и, усевшись, стали ждать.

Первым в списке стоял человек, отбывающий тридцатишестилетний срок за убийство, совершенное во время ограбления банка. Когда его привели и сняли наручники, он быстро оглядел комнату в поисках родственников. Это был белый мужчина лет шестидесяти, с длинными аккуратно зачесанными волосами, приятный на вид. Джейк, по обыкновению, удивился: как может человек столь долго выживать в таком жестоком месте, как «Парчмен»?

Куратор по условно-досрочному освобождению предоставил отчет, из которого следовало, что его подопечный – образцовый заключенный. Члены комиссии задали несколько вопросов. Потом слово предоставили дочери банковской кассирши, убитой при ограблении. Она начала с того, что в третий раз предстает перед комиссией по УДО и в четвертый раз вынуждена заново переживать тот кошмар. Едва сдерживаясь, она с горечью описывала, каково это – в десять лет узнать, что твоя мать убита из обреза на своем рабочем месте. И с тех пор становилось только хуже.

Хотя комиссия приняла дело к обсуждению, едва ли она собиралась дать разрешение на условно-досрочное освобождение убийце. Спустя полчаса его увели обратно.

Следующим был черный парень. С него сняли наручники, посадили на «пыточный» стул и представили комиссии. Он отбывал шестилетний срок за угон автомобилей и был примерным заключенным – окончил школу, сдал экзамены в колледж и никогда не нарушал режим. Его куратор рекомендовал разрешить условно-досрочное освобождение, равно как и потерпевшая. Имелось ее заверенное письменное заявление, в котором она просила комиссию проявить милосердие. При похищении автомобиля она не пострадала и в течение всех лет, пока угонщик отбывал наказание, переписывалась с ним.

Пока читали заявление пострадавшей, Джейк заметил других представителей клана Йоки, подпирающих стены в дальнем конце комнаты слева. Все они были, по его мнению, деревенщиной – людьми грубыми, низкого пошиба, склонными к насилию. Он дважды имел возможность наблюдать за ними во время открытых судебных заседаний, и вот они снова тут. Джейк презирал их, но одновременно боялся.

Дэннис Йоки вошел с наглой улыбкой и стал озираться в поисках родных. Джейк не виделся с ним два года и три месяца и предпочел бы вообще больше не встречаться.

Куратор оттараторил факты, относящиеся к делу: в 1985 году в округе Форд Дэннис Йоки был осужден за участие в заговоре с целью совершения поджога. Его и еще троих мужчин обвинили в том, что они сговорились спалить дом некоего Джейка Брайгенса в городе Клэнтон. Трое других соучастников преступного сговора, осуществившие поджог с помощью бутылок с зажигательной смесью, в настоящее время отбывали наказание в одной из федеральных тюрем. Куратор не включил в отчет рекомендацию освободить своего подопечного условно-досрочно, а это, по словам Флойда Грина, означало, что освобождение маловероятно.

Джейк и Карла, слушая, кипели от злости. В свое время Йоки легко отделался только потому, что Руфус Бакли нашел слабые места и переиграл обвинение. Если бы он не помешал федералам довести дело до конца, Йоки посадили бы минимум на десять лет, как и его подельников. Именно из-за Бакли они с Карлой спустя всего чуть более двух лет присутствовали при рассмотрении вопроса об условно-досрочном освобождении негодяя, который хотел выслужиться перед Кланом. Ему дали всего пять лет, и вот, недотянув и до половины срока, он уже пытается слинять.

Когда Джейк и Карла, держась за руки, подошли к грубо сколоченному пюпитру, установленному на столе, противоположном тому, за которым сидела комиссия, в комнату шумно ввалились Оззи Уоллс и Маршалл Празер.

Джейк кивнул им и обратился к членам комиссии.

– Я знаю, у вас мало времени, – начал он, – поэтому буду краток. Я – Джейк Брайгенс, владелец дома, которого больше не существует. А это – моя жена Карла. Мы оба хотим сказать несколько слов против условно-досрочного освобождения Дэнниса Йоки.

Он сделал шаг в сторону, и его место заняла Карла. Она развернула лист бумаги и попыталась улыбнуться членам комиссии, потом оглянулась на Дэнниса Йоки и, откашлявшись, начала:

– Меня зовут Карла Брайгенс. Некоторые из вас, возможно, помнят состоявшийся в июле тысяча девятьсот восемьдесят пятого года в Клэнтоне суд над Карлом Ли Хейли. Мой муж защищал Карла Ли честно и с надлежащим рвением, что нам дорого обошлось. Мы получали анонимные звонки с открытыми угрозами. Кто-то поджег крест у нас перед домом. На моего мужа было совершено покушение. Ночью, когда мы спали, возле нашего дома был схвачен человек, пытавшийся взорвать его. Суд над ним еще продолжается, поскольку он симулирует сумасшествие. Я с четырехлетней дочерью была вынуждена уехать из Клэнтона к родителям. Моему мужу пришлось ходить с оружием – он и до сих пор с ним ходит, – а несколько друзей вызвались служить его телохранителями. И наконец, однажды вечером, когда муж был в офисе – процесс еще продолжался, – эти люди, – она обернулась и пальцем указала на Дэнниса Йоки, – подожгли наш дом, забросав его через окна бутылками с зажигательной смесью. Пусть даже Дэннис Йоки не метал бутылки собственноручно, но он был членом банды, одним из этих подонков, слишком трусливых, чтобы показывать свои лица, нападающих ночью, исподтишка. Трудно поверить, что спустя всего двадцать семь месяцев мы видим, как этот преступник пытается освободиться из тюрьмы.