Время прощать - Джон Гришэм

– Вот вы спросили, что бы сделал я, – не сдавался Оззи. – Я бы вел себя прилично и не ввязывался в неприятности. Как думаете, какое впечатление произведут ваши пьянки, похождения с проститутками и карточные игры на деньги в субботу утром или в любой другой день недели? К вашей жене ведь очень внимательно присматриваются. У белых и так полно подозрений, а впереди – суд присяжных. Последнее, что вам сейчас нужно, так это чтобы газеты раструбили, что вы водите машину в пьяном виде, устраиваете дебоши или еще какие-нибудь непотребства. Что вы об этом думаете?

«Пью, якшаюсь с проститутками, играю в карты…» – Симеон кипел от злости, но молчал. В свои сорок шесть лет он не привык, чтобы его отчитывал человек, который ему вовсе не начальник.

– Последите за собой, ладно? – сказал Оззи.

– Как насчет обвинения в вождении в состоянии алкогольного опьянения? – поинтересовался Симеон.

– Я отложу его на полгода, посмотрю на ваше поведение. Еще одно безобразие, и суда не миновать. Тэнк позвонит мне, когда вы переступите порог его заведения. Понятно?

– Понятно.

– Есть еще кое-что. Пикап, на котором вы гоняете из Мемфиса в Хьюстон и Эль Пасо, кому он принадлежит?

– Одной мемфисской компании.

– Название у компании есть?

– Оно есть у моего босса, а кто босс моего босса, я не знаю.

– Сомневаюсь. Что в пикапе?

Симеон притих и стал смотреть через боковое окно.

– Это складская компания. Мы перевозим кучу всяких вещей, – произнес он после долгой паузы.

– Среди них есть и ворованные?

– Конечно, нет.

– Тогда почему вами интересуется ФБР?

– Я не видел никаких фэбээровцев.

– Пока не видели. Но два дня назад они мне звонили. И называли ваше имя. Послушайте, Симеон, если феды постараются, вы с Летти можете забыть о благоприятном решении присяжных в этом округе. Это вы в состоянии понять? Новость для первой полосы. Черт, весь город судачит о Летти и завещании мистера Хаббарда. Еще одна выходка с вашей стороны, и не видать вам сочувствия присяжных. Не уверен, что даже черные будут к вам расположены. Вам нужно хорошенько подумать, приятель.

«Чертовы федералы», – чуть не ругнулся Симеон, но придержал язык и снова уставился в окно.

До самого дома они не произнесли ни слова. Чтобы избавить от унижения, в самом конце пути Оззи позволил ему пересесть в свой пикап и доехать самостоятельно.

– Будьте в суде ровно в девять утра в среду, – предупредил он. – Я попрошу Джейка оформить все бумаги. Мы постараемся на время все уладить.

Симеон поблагодарил его и уехал – медленно.

На аллее перед домом и вокруг него он насчитал восемь машин. От гриля поднимался мясной дух. Повсюду шныряли дети. Постоянная теперь компания плотно сомкнула ряды вокруг Летти.

Симеон припарковался на обочине и пешком направился к дому, не ожидая ничего хорошего.

16

С тех пор как две недели назад Джейк получил письмо и завещание мистера Хаббарда, утренняя почта стала намного интереснее. Каждый день приносил что-нибудь новенькое, по мере того как все больше адвокатов вступали в дело и начинали борьбу за выгодные позиции.

Уэйд Ланье подал от имени Рамоны и Йена Дэфо ходатайство об опротестовании завещания, составленное вдохновенно. Через несколько дней такие же ходатайства подали адвокаты, представляющие Гершела Хаббарда, его детей, детей четы Дэфо и «Сыновей ветеранов Конфедерации». Все они следовали одной и той же стратегии: утверждали, что рукописное завещание не может иметь юридической силы, поскольку, во-первых, Сет Хаббард был недееспособен в момент его составления и, во-вторых, подвергался недолжному влиянию со стороны Летти Лэнг.

Никаких доказательств тому не приводилось, но это не было чем-то необычным. Штат Миссисипи придерживался практики «уведомительных исков», то есть требовалось только изложить свои претензии и лишь потом постараться доказать их обоснованность в ходе процесса.

Усилия Йена Дэфо уговорить Гершела встать под знамена фирмы Уэйда Ланье оказались непродуктивными и даже привели к трещине в их отношениях. На Гершела Ланье впечатления не произвел, он считал, что в суде присяжных тот не будет эффективен, хотя оснований для подобного суждения не имел.

Нуждаясь в представительстве адвоката с миссисипской лицензией, он обратился к Стиллмену Рашу. Как поверенные по завещанию 1987 года адвокаты фирмы Раша в качестве посредников могли играть лишь второстепенную роль наблюдателей. Да и то было весьма сомнительно, что судья Этли потерпит их присутствие – разумеется, с тикающим счетчиком – даже за пределами официального состава суда. Тогда Гершел принял благоразумное решение вверить свои интересы напрямую респектабельной фирме Раша и распрощался с мемфисским адвокатом.

Пока «протестанты» всеми правдами и неправдами старались занять наиболее выигрышные позиции, «защитники» боролись между собой. Руфус Бакли официально вступил в дело в качестве местного советника – поверенного Летти Лэнг. Джейк составил формальный протест на том основании, что Бакли не обладает необходимым опытом.

Бомба разорвалась, когда Букер Систранк, как и обещал, подал ходатайство об отстранении Джейка и замене его фирмой «Систранк и Бост» с Руфусом Бакли в качестве своего миссисипского представителя. На следующий день Систранк и Бакли подали еще одно ходатайство – с просьбой к судье Этли взять самоотвод на том расплывчатом и причудливом основании, что он якобы имеет какое-то предубеждение против рукописного завещания. Затем они подали прошение о переносе процесса в другой, «более объективный» – иными словами, в «более черный» – штат.

Джейк имел долгую беседу с юристом из Мемфиса, которого ему рекомендовал их общий знакомый. Этот юрист долгие годы был связан с Систранком, не слишком жаловал его, но не мог не восхищаться достигнутыми им результатами. Стратегия Систранка состояла в том, чтобы взорвать дело, свести его к межрасовой войне, атаковать каждого белого участника процесса, включая при необходимости председательствующего судью, и с помощью долгого торга при отборе присяжных обеспечить присутствие в нем достаточного количества черных.

Он действовал стремительно, шумно, хитро, бесстрашно и умел запугать кого угодно как внутри суда, так и за его пределами. Но когда это требовалось, мог и обаять жюри. Процессы с участием Систранка всегда были чреваты жертвами, однако он не выказывал ни малейшего сочувствия к поверженным. Вести тяжбу в суде против него было настолько неприятно, что потенциальные ответчики обычно легко склонялись к досудебной сделке.

Подобная тактика могла срабатывать в расово-заряженной атмосфере мемфисской федеральной судебной системы, но не в округе Форд. Во всяком случае, не перед лицом судьи Рубена В. Этли.

Джейк несколько раз прочел ходатайства, поданные Систранком, и с каждым новым прочтением все больше убеждался: самонадеянный адвокат наносит непоправимый ущерб Летти Лэнг. Он показал копии ходатайств Люсьену и Гарри Рексу, оба с ним согласились. Это была грубая прямолинейная стратегия, которая неизбежно вызовет ответный огонь и приведет к провалу.

Через две недели после предварительных слушаний Джейк был готов самоустраниться, если Систранк останется в игре. Он подал прошение об отказе в удовлетворении ходатайств, составленных Систранком и Бакли, обосновав его тем, что они оба не имеют процессуальной правоспособности. Уполномоченным по утверждению завещания назначен он, а не они. Джейк намеревался склонить судью Этли к тому, чтобы тот поставил их на место, – в противном случае сам он благополучно отправится домой.

Освобожденный от своих обязанностей Рассел Эмбург больше никоим образом в деле не участвовал. Его место занял достопочтенный Квинс Ланди – полуотставной адвокат из Смитфилда и старинный друг судьи Этли. Ланди избрал мирную карьеру адвоката по налоговым отношениям, избавив себя, таким образом, от ужасов судебных тяжб. И от него, как от нового исполнителя, или – официально – администратора, ожидалось, что он будет исполнять свои обязанности без оглядки на опротестование завещания.

Его работа состояла в том, чтобы выявить все имущество мистера Хаббарда, оценить его, защищать и докладывать обо всем суду. Он переправил все бумаги из компании «Берринг Ламбер» в Клэнтон, в контору Джейка, и сложил в комнате на первом этаже по соседству с маленькой кладовкой-библиотекой, после чего стал приезжать туда каждое утро в десять, тратя час на дорогу туда и обратно. К счастью, они с Рокси нашли общий язык, и обошлось без драм.

Драма, однако, назревала в другой части офиса. У Люсьена стало входить в привычку заглядывать в контору каждый день, совать свой нос во все, что касалось дела Хаббарда, рыться в библиотеке, без стука входить в кабинет Джейка, высказывать свои мнения, давать советы и докучать Рокси, которая его терпеть не могла. У Люсьена и Квинса нашлись общие друзья, и очень скоро они уже вместе пили кофе ведрами и травили байки о колоритных старых судьях, которые умерли десятки лет назад.