Комната по имени Земля - Маделин Райан

этом откусить так, чтобы как можно больше ингредиентов сэндвича попало в рот одновременно. Затем он закрывает глаза и жует со всей страстью, а потом откусывает снова, и все повторяется. Он не обкусывает края, чтобы оставить на потом заполненную серединку, не ловит кусочки авокадо, когда они падают обратно в тарелку. Он позволяет им упасть, а потом хватает своими замаслившимися пальцами и отправляет в полный рот.

Мои одноклассницы в средней школе утверждали, что нельзя есть в присутствии мальчиков. Даже если мы все вместе шли куда-то в кафе, девочки брали сок, или молочный коктейль, или кофе и изящно потягивали их, пока мальчики жевали с открытыми ртами курицу с пармезаном, бургеры, чипсы, запивали все это газировкой, разговаривали и смеялись.

Одна моя знакомая девушка встречалась с парнем восемь месяцев и гордилась тем, что он ни разу, никогда-никогда не видел, как она ест. Я у нее как-то спросила, а что, ты и погадить в туалет у него не ходила? Она взглянула на меня так, будто я злобная мегера, которая хочет ее мучений. Ну да, ну да.

Я же всегда ела в присутствии мальчиков и мужчин и даже ходила у них дома в туалет по-большому. И то, и другое, кстати, составляют основные права человека. Если ты хочешь есть — ты должен поесть, а если хочешь посрать — иди и посри. Корсеты давно вышли из моды, и я не собираюсь себя хоть как-то ограничивать.

Тем не менее я ем очень медленно и вдумчиво. Не люблю, когда все валится из сэндвича, меня это прямо раздражает. Люблю откусывать и смаковать маленькие кусочки, контролировать и полностью осознавать себя во время еды. А всякие пляски вокруг еды меня иногда просто вымораживают, и тогда я либо начинаю есть бездумно, либо вовсе отказываюсь от еды.

— Как-то быстро я со всем справился.

— Надо было сделать тебе еще один.

— Нет-нет, этого было достаточно, и он был прямо то, что надо.

— Ладно. А мне как раз многовато. Хочешь, возьми мой.

— Точно?

— Точно. Я уже спать хочу так, что с ног валюсь. А ты?

— И я.

— Тогда идем? Могу предложить тебе гостевую комнату, или, если хочешь, можешь спать со мной. Только, знаешь… если я говорю «спать» — это значит именно спать. А не заниматься сексом или чем-то еще. Я очень устала. Понимаешь?

— Понимаю.

— Прости, ты же еще не закончил.

— Да нет, все нормально. Было ужасно вкусно, правда. Спасибо.

— На здоровье. Ты нормально к темноте относишься? А то мне неохота идти свет включать.

— Нормально. Ой! Это та самая лестница?

— Да, мы идем наверх.

— Понял.

— Нам сюда.

Его руки такие изящные и в то же время неожиданно мозолистые и прохладные. Я прочитала у Луизы Хей, будто мозоли означают, что человек накрепко привязан к своим идеям и страхам. А другой экстрасенс сказал, что у меня они появились потому, что я слишком крепко цепляюсь за мир. То есть мозоли как воплощение желания выжить любой ценой.

Мы уже почти подошли к моей комнате, и я изо всех сил стараюсь идти медленно, потому что мне нравится держаться с ним за руки. Всего только один парень за всю мою жизнь держал меня за руку. Мы тогда переходили дорогу, и я вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, а он — как будто мой папа. Все же остальные обнимали меня за плечи, и мне это казалось слишком неуклюжим, я чувствовала тяжесть их рук. Но в то же время это иногда успокаивало. Мой последний парень признался, что когда обнимает меня вот так, то делает это не для меня, а для себя самого — чтобы избавиться от страха и неуверенности.

— Вот это да!

— Да.

— Никогда в жизни не спал на кровати с балдахином!

— Я хочу открыть балкон, чтобы слышать шум дождя, я под него хорошо засыпаю. Чувствуешь запах? Он скоро начнется. М-м-м. Тебе что-нибудь нужно?

— Нет, спасибо, ничего.

— Отлично.

— Я только что понял, насколько устал.

— Отдыхай.

— Да.

— Ох.

— Доброй ночи.

— Доброй ночи.

51

Он взял и приснился мне. Опять вечеринка. Мы снова сидим и разговариваем, все то же самое, как было, за исключением того, что все происходит на берегу океана и мы сидим на каком-то огромном утесе. Ярко-голубое небо, волны разбиваются о камни, я даже чувствую их брызги на лице. Но он этого не замечает. Мы говорим и говорим. И вдруг он как будто отвлекся, резко дернулся, вскочил, повернулся, потерял равновесие и начал падать вниз; я протянула руку и поймала его, мне было легко его удержать. А он висел над пропастью и повторял: «Позволь мне упасть, позволь мне упасть». — «Ты уверен? — спросила я. — Я могу тебя держать». Но он ответил: «Мне нужно упасть. Нужно упасть». И я позволила ему упасть.

52

Он влетел в мою комнату подобно космическому кораблю. Нет, он не храпит, хотя спит довольно крепко. Может, из-за алкоголя. Я могу погладить его волосы посмотреть, пошевелится ли он. Нет. Не шевелится. Так и спит.

В нем есть какая-то непринужденность, и это меня немного волнует. Интересно, испытывал ли он какие-нибудь чувства, которые поглощали бы его целиком? Был ли в его жизни кто-то или что-то, из-за чего он мог забыть о себе? Кажется, будто он бессознательно дрейфует по жизни и встает на якорь только во сне.

И если вдруг заговорить с ним о чем-то неприятном, или произойдет какая-то трагедия в семье, или случится что-то на работе, он заснет, чтобы восстановиться. У меня все совершенно иначе. Я не могу уснуть, пока не почувствую себя в безопасности. Удивительно, как у меня получилось в этот раз.

Солнце уже встало, но дождь все еще идет. Мне нравятся его плечи. Они какие-то невероятные. Просто угроза для других мужчин. Наверняка его когда-то дразнили или даже буллили из-за таких плеч. У него огромное сердце, люди этого не понимают. Им кажется, что мужественность нужно воспитывать, заслужить ее, а те, у кого есть сила и кто несет любовь, опасны и ненадежны, им нельзя доверять. И тогда единственный способ заставить их показать свою силу — попытаться уничтожить ее.

Я читала историю о человеке, который отправился в деревню. Ему хотелось познакомиться там с людьми и с их образом жизни. Он работал в поле и вдруг услышал, как все деревенские жители начали кричать, а потом побежали. Он посмотрел вокруг и увидел, что