Судьба драконов в послевоенной галактике - Никита Елисеев

Мы не в лад затопали по туннелю.

У пещер, темнеющих разверстыми ртами, уже стояли "чистильщики" и прохаживался Гордей Гордеевич.

- Ага, - язвительно сказал он, - третья рота, ебте, тянется последней и как школьники на прогулку... Вы еще за руки возьмитесь. Вы,ебте, должны так топать, чтобы дома над вами подскакивали!

- Строиться, - угрюмо приказал Мишель.

Мы построились.

- Ббте, - распалялся полковник, - а песня строевая где? Какая песня?

- Непобедимы, как орлы, - буркнул Мишель, опустив голову.

- Ббте, - разозлился полковник, - да по мне хоть "обосраны, как голуби", мне интересно, почему вы эту песню не поете? Скрываете, что ли? Стесняетесь, ебте?

- Мы не успели разучить, - Мишель еще ниже опустил голову.

- Ббте, - полковник развел руками, - это же гимназия на пленэре - не успели выучить! Вы уже три года этих своих "непобедимых орлов" учите. Первая, - полковник загнул палец один, потом другой, - поет - со стен штукатурка отваливается, вторая поет, третья - ни гу-гу... ебте.

- Мы выучим, коллега полковник, - печально пообещал Мишель.

- Выучите, - кивнул Гордей Гордеевич, - еще бы вы не выучили, ебте. В строй, бриганд Мишель.

Мишель отдал честь и пошел, чеканя шаг, к нам.

- Блин, - тихо, но с тем большей ненавистью произнес он, останавливаясь проив нашего строя, - обезьяны! Вернемся из пещер - всем листки с песней раздам... Чтоб выучили, блин, чурки, обезьяны?

Нам выдали целую гроздь ламп, и мы двинулись раздавать лампы "чистильщикам". Они вешали лампы на грудь.

- Зря батарейки, - предупреждал Мишель, - не жечь. Понятно? "Младенцы"? "Коверный", Ббте, в светлую пещеру вперлись - сразу назад.

Мы включили лампу и вошли в холодную пещеру.

После бессонных ночей у меня неистово болела голова, и я боялся только одного, что вот сейчас я грянусь о склизкие, какими-то водорослями облепленные камни - и засну.

- Братья, - громко провозгласил Пауль и отвалил от стены здоровенный камень, - вот моя норка-каморка.

За камнем оказалась аккуратная учрежденческая дверь, обитая дерматином. Пауль щелкнул ключом, растворил дверь, и я увидел сухое выметенное помещеньице с топчаном и полочками на стене. Из помещения потянуло теплом, уютом, покоем, и я остро позавидовал Паулю. Я понял, что сейчас он завалится на топчан, закроет дверь и...

- Иди, иди, - беззлобно сказал Валентин Аскерханович, - дрыхни...

- Звоните 01, - весело закончил Пауль, - вызывайте "скорую", - и продекламировал:

- Сладко, когда на просторах морских разыграются ветры,

С твердой земли наблюдать за бедою, постигшей другого,

Не потому, что для нас будут чьи-либо муки приятны,

Но потому, что себя вне опасности чувствовать сладко.

- Закрой дверь, - уже несколько раздраженно посоветовал Валентин Аскерханович.

Пауль моментально скрылся в помещении.

- Ббте, - сказал Валентин Аскерханович, - ты к стенке не жмись, со стенки всякая дрянь отлипает и падает. Ты иди по центру. По центру вроде страшнее, а на самом деле безопаснее. Иди, иди.

Я безропотно пошел вглубь пещеры.

Никогда мне не было так страшно. Я был измочален, устал, и я боялся, что не успею нажать на спусковой крючок, промажу.

Первый вынырнувший, выползший в круг света от моей лампы белесоватый гигантский червяк с опасно причмокивающими розовыми присосками на извивающемся, клубящемся теле, возвратил мне способность действовать. Я разрезал его так же быстро и равнодушно, как разрезает лопатой гусеницу огородник. Я шел как во сне и нажимал спусковой крючок огнемета, едва лишь свет лампы выхватывал нечто ворочающееся, выползающее, извивающееся. Пару раз я выкликал по ящичку, висевшему на груди рядом с лампой, Мишеля.

- Ага, - говорил Мишель, - ходи, ходи... Далеко не забредай... Тут, поблизости.

Порой я выходил на кого-нибудь из наших. Набрел на Федю, деловито ножиком открамсывающего ор разрезанного "червяка" куски и отправляющего их в рот.

- У, - сказал Федя, - "младенец"? Хошь попробовать? Ты чего? "Кровь дракона" лакаешь, а почти сваренным, спеченным червячком брезгуешь? Эт ты зря, - Федя почмокал языком и добавил: - Такой ростбиф окровавленный получается - мое почтение!

Я помнил рассказы Натальи о тех, кто жрет "поверженных врагов". "Вкусно, но опасно", - предупреждала меня Наталья. Я пошел прочь от Феди.

Иногда мне казалось, что клубящиеся существа, которых я рассекал огнем, не живут сами по себе, а вырастают из пещеры, наподобие оживших сталактитов или движущихся хищных растений.

Глаза у меня заболели от непрерывного вглядывания в неярко освещенную лампой местность, потому я обрадовался, когда увидел свет. Я помнил, как Мишель предупреждал нас: "В освещенные пещеры не суйтесь. Что вы там не видели?" - "У, - засмеялся тогда Пауль, - как раз многое они там не видели. И если увидят, то многое запомнят, если, конечно, смогут выбраться..."

Мне было все равно. Светящаяся пещера - это не то, что человек, жующий сварившуюся плоть агонизирующей рептилии. Светящиеся пещеры - это опасно, но красиво. И Наталья мне ничего о них не говорила. Наталье я больше доверял, чем Мишелю.

Я поправил лампу, покрепче сжал огнемет и пошел на свет. "Червяков" становилось все меньше и меньше, а когда засияли мягким светом острые режущие купы прозрачных сталактитов, "червяки" и вовсе исчезли. Здесь было сухо, остро и светло. Я потушил лампу и вошел в пещеру. Ее крастота резала глаз. "Тише, - сказал я сам себе, - тише, Джекки, держи душу за копыта. Вспомни русалок".

Я вовремя предостерег себя. За купами каменных светящихся цветов мелькнула узкая зеленая линия, ожившая тугая стрела. Я еле успел навести огнемет и нажать спусковой крючок.

"Стрекозел" лопнул, разорванный струей пламени, и его коричнавая спекшаяся кровь забрызгала светящиеся прозрачные острые камни, за которыми хоронился он, вжатый в крошечную расселинку, вылетающий, расправляющий все свое тугое умное тело, едва лишь...

Я нажал на кнопку черного ящичка.

- Бриганд Мишель, - отрапортовал я, - я в светящейся. Разорвал "стрекозла".

Я думал, что в ответ польются ругательства или, наоборот, поздравления с несомненным успехом.

Ответом было молчание и потрескивание ящичка. Наконец оттуда донеслось:

- Козлодрач. Ну, иди уже, если зашел. Я к тебе сейчас кого-нибудь пошлю. .. Пародист.

Я шел не торопясь. Я старался не останавливаться, старался вглядываться в каждый камень, каждый выступ.

Здесь почти не было монстров и рептилий, и я замер, увидев зеленую бесформенную, ровно дышащую кучу.

"Уходи, - сказал я себе, - уходи прочь, не гляди".

Но, как во сне, ноги сделались ватными, и я глядел, не отрываясь, не двигаясь с места, на мерно дышащее кучеобразное существо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});