Судьба драконов в послевоенной галактике - Никита Елисеев

Я с трудом поднялся и увидел, что Фарамунд Иванович оттаскивает за лапу трясущегося Степу.

- Иы, иы, - выл Степа, - иы.

Из глаз у него катились слезы. Все вместе напоминало вполне человечью истерику.

- Все, все, - Фарамунд Иванович гладил Степу по вытянутой крокодильей морде, - сейчас отнесешь больного, будешь играть, супчику, супу. О! Вот и носилки прибыли.

Коля брякнул носилки на песок у самых моих ног.

- Помочь? - обратился ко мне Фарамунд Иванович.

Я помотал головой, мол, не надо - и шмякнулся лицом вниз на носилки.

Щеке под глазницей стало сначала тепло, а после я почувствовал влажный, текучий холод.

Степа и Коля подхватили носилки и рванули с места в карьер. Я видел только мелькающие половицы, чистые, до блеска натертые, в коридорах санчасти.

Следом за нами бежал Фарамунд Иванович. Я слышал его ласковые понукания:

- Давай, давай, ребятки, жми... жми - вовсю!

Меня внесли в помещение с беломраморным полом, отполированным до блеска - так отполированным, что я увидел собственное обезображенное лицо, рассмотрел вытекающую из глазницы желтую жижу.

- Вертай - кидай на постель! - хрипло приказал Фарамунд Иванович.

- Ийэх, - Степа и Коля ловко перевернули меня на постель.

И тут я увидел прямо над собой раззявленную пасть дракона. В нарисованную пасть был вбит крюк. На крюке висела люстра.

- Степинька, Коленька, - нежно сказал, потирая руки, Фарамунд Иванович, - свободны, свободны... Давайте, давайте...

Коля, подхватив носилки, вышел.

Степа остался стоять, выжидательно глядя на Фарамунда.

- А, - догадался Фарамунд, - супчик?

Он похлопал Степу по вытянутой крокодильей морде.

- Конечно, конечно, ну, пойдем, пойдем, молодчага.

И они вышли.

Я смотрел в раззявленую пасть. Дракон будто высунул светящийся стеклянный язык. Люстра свешивалась сияющим коконом, застывшим водопадом света и стекла; казалось, тронь ее - и она зашуршит, зазвенит неведомой прекрасной музыкой.

Но раззявленная пасть, хайло того, что не должно существовать рядом со мной, с моей мамой, с Мэлори. Пасть всесильного убийцы, пасть убийства, мрази, гниды, рептилии.

В палату вернулся Фарамунд Иванович.

- Нутес? - он нагнулся и платочком аккуратно вытер мне щеки. Состояние?

- Хреновое, - ответил я и указал на драконовую пасть, намалеванную на потолке, пасть, изрыгнувшую хрустальную люстру, - а это зачем? Для поднятия тонуса?

- Нет, юноша, - засмеялся Фарамунд Иванович, - нет. Какой же тут тонус? Это - чтобы дракона не забывали.

- Я и так его помню, - быстро ответил я.

- Лежите, лежите, - замахал руками Фарамунд Иванович, - вам нельзя волноваться.

Я скосил глаз и увидел, что лежу в обширнейшем зале, где, кроме моей, еще четыре кровати, но пустые, аккуратно застланные...

Фарамунд Иванович подтянул к моей кровати стул, уселся, упер руки в колени и попросил:

- Согните ногу.

Я попытался - и не смог.

- Прекрасно. Теперь постарайтесь приподняться.

Я уперся локтями в кровать и не смог выпрямиться, не смог сесть.

- Чудно! - с непонятным восторгом провозгласил Фарамунд Иванович. Великолепно! Завтра приведу студентов. Есть не хотите?

- Какое, - постарался улыбнуться я, - пить хочу...

Язык у меня был как камень, брошенный в высохший до дна колодец в пустыне.

- Пить, - развел руками Фарамунд Иванович, - покуда нельзя. Покуда терпите... - он подошел к стене и поубавил света в люстре, - так хорошо?

В палате стало полутемно. Чуть посверкивали стекляшки в люстре, и драконья пасть рисовалась далеким нестрашным очерком, прочерком.

- Хорошо, - сказал я.

- Отлично, - кивнул Фарамунд Иванович, - сейчас пришлю Колю с Катей, переоденут вас. Вообще-то это даже полезно. Вроде массажа. Орать не рекомендую. Еще больше раззадорите. Ждите.

И он вышел в коридор.

Минут через пять в коридоре раздалась дробная стукотня лап, и уже знакомый мне голос пробулькал:

- Будьте спокойны, Фар-Иваныч. И в пижамку оденем, и бельишко сменим.

В ответ я услышал испуганное захлебывающееся (по всей видимости, от бега):

- Ах, батюшки, вы нежнее, нежнее только, ребятки!

Дверь распахнулась от сильного удара. В палату ворвались Коля, незнакомое мне бородавчатое омерзительное существо - не то жаба размером с человека, не то двуглазая "квашня", и Фарамунд Иванович. Для начала Коля поскользнулся на мраморе и грянулся оземь. Бородавчатое существо врубило свет на полную, что называется, катушку. Фарамунд Иванович бросился поднимать Колю.

- Коленька, Коленька, - испуганно бормотал он, - что же вы? Так же и разбиться можно? Ну, куда так спешить?.. Катенька, - поставив на ноги Колю, кинулся к бородавчатому чудищу Фарамунд , - сюда, сюда - пижамку и штаны... Ага... Умница.

- Фарамунд Иванович, - спросил я, - но они пьяны?

- В стельку, - спокойно констатировал Фарамунд и тут же бросился все так же суматошливо-нервно хлопотать вокруг двух пьяных рептилий, - Катенька, Коленька - вот больной, вот...

- Не хлопай крыльями, - неожиданным глубоким контральто пророкотала Катенька, - где больной?

- Вот! - Фарамунд Иванович указал на мою постель. - Ах, ах, - замахал руками, и в самом деле, как крыльями захлопал, Фарамунд Иванович, - легче, легче, милые, нежнее, нежнее.

Из пасти Катеньки вылетел липкий красный язык ("Царевна, - устало подумал я, - переквалифицировавшаяся в санитарки") - блямс, разбрызгивая вонючую белую слюну, язык проехался по моему лицу и влип, вцепился в гимнастерку х/б. Хрысь! Катенька разодрала гимнастерку, тем временем ко мне подскочил Коля и сорвал с меня штаны вместе с сапогами.

- Ой-е-ей, - запричитал Фарамунд Иванович, - помилосердствуйте, ребятушки, ведь убьете болящего.

- Вы что, - в сердцах выкрикнул я, - издеваетесь? Они же меня, гады ваши, в самом деле убивают!

Щелк! Одним щелчком Катенька сбросила меня на блестящий мрамор и взгромоздилась мне на спину.

- Не бось, - рокотала она, будто действительно желая меня ободрить, не бось, ни хрена не убьем - только косточки разомнем.

Липкими холодными лапами она вдавливала меня в мрамор. Она деловито топталась по мне.

- Катиш, Катюнчик. - услышал я бодрое булькание Коли, - дай-ка я его, родимого, хвостиком по хребтине поглажу...

- Не надо, - выпела жабообразная Катенька, чуть ли не казачка выплясывающая на моей спине, - нельзя бить маленьких...

- Ну, по попе, по попе-то можно?

- Ребятки, - взывал к разошедшимся не на шутку санитарам Фарамунд Иванович, - не сломайте бойца!

- И-йех! - выдохнул Коленька, и острая секущая боль заставила меня вскрикнуть.

Я с трудом вывернул голову из-под жирного бородавчатого зада жабы и выхрипнул Фарамунду:

- Это что же, массаж, по-вашему? Это - пытка, издевательство и избиение...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});