Бычки в томате - Иоанна Хмелевская

Мариан обалдел настолько, что послушался и исчез. Так нам удалось от него избавиться.

Остались почти все невиновные, но снова нам поперек до­роги стало это «почти». При первых поисках пропавшего пан­голина потерялся сначала Мариан, а потом Стефан. Каждый при желании мог поднапрячься и успеть. Оба укладывались в норматив, определенный судебной медициной. Полностью отпадали только Мажена и Олаф, ну и, разумеется, те, кто ос­тавался дома Эльжбета Алиция и я. Плюс Магда которая приехала уже после...

— Ничего подобного, — горячо возразила Магда. — Лучше я сразу вам признаюсь. Я приплыла в Мальмё вообще рань­ше и совсем в Швеции не задерживалась, даже успела кое-что купить в Копенгагене, в последний момент, когда уже за­крывали, и сюда приехала пораньше, но сначала пошла пере­кусить. В пивную в центре Биркерёд. Глупо было бы с голодным блеском в глазах являться в чужой дом с криком: «Вот она я, кормите!» А уж если кого и убивать... Может, та­кая мысль и была... То не глупого павиана Вацлава, а эту его суку! Хотя я только теперь узнала, что это она!

Пока мы переваривали столь оригинальное заявление, ес­тественно, зазвонил телефон.

Взяла трубку Алиция. О чем шла речь, мы опять узнали после окончания разговора.

— Аспирант Гравсен спрашивал, где покойный последний раз принимал пищу, — сообщила нам хозяйка. — Я ответила, что, вероятно, у озера вместе с Юлией. А он уперся, что ре­зультаты экспертизы странные — часть еды нормальная, ос­тальное непонятно что. Понятия не имею, что он имел в ви­ду, и гадать не хочу!

— Чего там гадать, норвежская молодежь его чем-то угости­ла, пусть их и спросят, — пренебрежительно заметила Мажена.

— Гравсен просто хотел удостовериться, что точно не у ме­ня и что я точно не знаю. Не нравится мне эта норвежская молодежь...

И она принялась названивать по телефону, стараясь зало­вить Ханю со Збышеком. Нельзя сказать, что вечер получил­ся упоительным.

Утро тоже не задалось с самого начала.

* * *

За завтраком Алиции даже некому было задать свой лю­бимый вопрос про яйцо. Каждый перекусил чем-то на скорую руку и смылся. Насколько мне удалось сориентироваться, сама хозяйка отправилась со Стефаном за покупками, так как продовольственная ситуация в ее доме выглядела все более не­типично и перестала ее удовлетворять. Магды с Маженой во­обще не было, они вместе отправились поздней ночью в Ко­пенгаген после раздраженного заявления Магды, что ей хоте­лось бы наконец-то рассказать все раз и навсегда без опасения быть подслушанной, а у Мажены хата была свободна. Эльжбета с Олафом уехали последними, поскольку хотели увидеть вроде Драгёр, по моим подсчетам, часа на три-четыре. Я оста­лась в доме одна, если не считать еще проснувшейся Юлии.

Какая вожжа мне под хвост попала, сказать не берусь, но я ни с того ни с сего отправилась исправлять компостные не­доделки проклятого Мариана. Лопата и вилы лежали на сво­ем месте. Работы с переброской тонюсенького слоя земли из одной емкости в другую было столько, что я готова была все­рьез начать подозревать Мариана в преступных деяниях, ес­ли бы не его медлительность. Ромео пришлось бы долго до­жидаться, пока Мариан соизволит прочухаться и вдарить его по голове. Так и задеревенеть недолго. Да и слетать галопом к озеру и назад, это тоже не в Мариановом духе. Но припуг­нуть его все равно не мешало...

В порядке эксперимента я попробовала две последние ло­паты перенести с места на место в темпе, как мне казалось, Мариана. Номер не прошел. Кучка земли на легкой лопате, транспортируемая по сантиметру в пару секунд, становилась тяжеленной до невозможности, честное слово! Мне приходи­лось отдыхать каждые десять минут. Жуть!

Меня так это завело, что я решила просеять землю из по­следнего контейнера и наверняка сделала бы как минимум половину работы, если бы нашла сито. Я точно знала, что оно где-то у Алиции было. Вот только где? В сараюшке рядом? Ничего подобного. В сараюшке были дрова... На кой черт ей дрова, если камин не работает? Еще я нашла два поломанных стула, довоенный котел для кипячения белья, множество мешков с землей, множество разных луковиц и засушенных насмерть растений, цветочные горшки, корытца и емкости, потрепанную соломенную шляпу с большими полями, коро­че, все, что угодно, кроме сита.

Может, где-то еще поискать? Посмотрела, нет ничего. Мо­жет, с другой стороны, в зарослях, в кустах, в крапиве? Я по­шла на другую сторону и принялась осторожно шарить в ку­стах, сторонясь крапивы, пока вся злость у меня не прошла, равно как и желание работать. Вытерев пот, я решила отдох­нуть, повернула к дому...

Я стояла в единственном месте, откуда видно было и вход в ателье, и ведущую к нему дорожку. Вид мало напоминал альпийскую панораму: узенькая тропинка вилась между кус­тами, упираясь в клумбу, а дальше дорожка сворачивала и шла вверх, к террасе. С той стороны сад просматривался пло­хо, а меня и вовсе увидеть было невозможно, так как засло­няли кусты и густые ветки. И тут меня оторопь взяла.

Из ателье на дорожку вышла Юлия. Она наверняка ус­пела убедиться, что дом пуст, так как чувствовала себя со­вершенно свободно. Убитая горем вдова сладко потянулась, выполнила несколько энергичных наклонов и приседаний, а затем вдруг совершила нечто, что во времена моей молодо­сти называлось «пройтись колесом» и что я тоже проделыва­ла в шестнадцать лет на балтийском пляже. До конца дорож­ки у нее получились три раза, и точно так же в три оборота она вернулась назад, к двери. Затем последовали мостик и стойка на руках, которая у меня никогда не получалась. Про­делав еще несколько гимнастических упражнений в виде вся­ких махов и наклонов, она закончила разминку быстрой про­бежкой туда и назад по дорожке, а затем спокойно направи­лась к террасе.

Я впала в ступор от изумления, а потом, когда вышла из этого состояния, слегка встревожилась. Вот тебе и инвалидка, покалеченная в страшной аварии! Какого же рожна она при­кидывалась?!

Мне вдруг стало не по себе, и меньше всего хотелось, что­бы она меня заметила. То, что я была свидетелем ее гимнас­тических выкрутасов, должно было остаться тайной! Права была Эльжбета: это здоровая баба, которая из каких-то сво­их соображений притворяется недолеченной калекой... Что-то тут не срастается. Разве так должна выглядеть убитая го­рем и безумно любящая женщина?

Юлия заглянула с террасы в салон и вошла внутрь. Этим она облегчила мою задачу. Я сразу прошмыгнула под ореш­ник, аж до белого столика со стульями, и тут чуть было на нее не напоролась. Она вышла через главный вход, выгляну­ла на улицу, затем вернулась бегом домой, демонстрируя от­личную физическую форму, и через минуту показалась опять с чемоданом и набитой спортивной сумкой, неся их без ма­лейшего усилия. Вышла за калитку и исчезла из виду.

Я прислушалась, не хлопнет ли багажник или дверца авто­мобиля, но ничего похожего не услышала. Тогда я заволнова­лась, может, она закрыла ее бесшумно, ведь не потащилась же она на вокзал пешком или выбросила свое имущество в мусор­ный бак? Постой-ка... Свое? А вдруг Юлия избавляется от ка­кого-то компромата, оставшегося после незабвенного панголи­на? А вдруг она уже возвращается и застанет меня врасплох?

Я проскочила на задний двор и спряталась в каморку. Или подсобку, это помещение мы как только не называли. Во вся­ком случае, я могла тут сидеть до морковкина заговенья, осо­бо не шуметь и делать вид, будто что-то разыскиваю. Вот толь­ко обзор отсюда был никудышный: было видно одно дерево, кусок живой изгороди, вот и вся панорама.

Что до шума, то я тут ни при чем. Просто в спешке заде­ла какую-то палку, та наклонилась и спихнула с крюка фран­цузский ключ, который шлепнулся прямиком в ведерко, слу­жившее в свое время почтовым ящиком, и все это вместе рух­нуло на бетонный пол. Вот тебе и режим молчания!

Я принялась собирать это громыхавшее барахло, и тут в дверях появилась Юлия.

— Что случилось? — с беспокойством спросила она.

Мне удалось скрыть свое возмущение и злость от неожи­данного открытия, замаскировав их под истерику из-за садо­во-огородных неполадок.

— Ничего особенного. Ну и теснотища здесь! Пропади оно пропадом, это сито!

— Никого нет?

— Что? А, никого. Разъехались, кто куда, я тут одна на хо­зяйстве. — И будучи уверена, что следующего вопроса она не задаст, быстро добавила: — Черт бы побрал этого паршивого Мариана. Собралась землю просеять, которую он испаскудил, да вот сито куда-то подевалось, никак не найду!

После земляных работ и развлечения в подсобке я была грязная, как не знаю кто, поэтому следующая моя фраза не должна была вызвать подозрений.

— Пойду умоюсь. А? Может, вы хотите позавтракать? На кухне кофе в термосе...

— Спасибо, я справлюсь.

Вот уж в этом я никак не сомневалась, хотя она опять на­чала передвигаться с явным трудом. Но обслуживать ее — дуд­ки! Кажется, мне еще никогда в жизни не доводилось мыть­ся так долго и тщательно. В ванной я и дождалась возвраще­ния Алиции и Стефана.