Ложь во спасение - Нора Робертс

– Я что, похожа на человека, у которого есть бриллианты, изумруды и все остальное? Он меня оставил в долгах как в шелках. Это моя плата за то, что ему поверила. А вы чем поплатились?

– Четырьмя годами жизни, Шелби. Четыре года, два месяца и двадцать три дня в камере в тюрьме графства Дейд.

– Вы сидели в тюрьме? За что?

– За мошенничество, поскольку я, как белка в колесе, вертелась ради Джейка и Мики. Это я о Мики О’Харе, третьем из нашей развеселой шайки. Слышала, ему еще двадцать лет париться.

С лукавой ироничной улыбкой она уставила в Шелби палец.

– Лучше тебе не доводить до того, чтобы за тобой явился Мики О’Хара, девочка. Уж можешь мне поверить.

– Значит, это вы наняли частного детектива за мной следить?

– Такого не скажу. Я сама себе детектив – это одна из моих сильных сторон. Половину, Шелби! И ты меня больше не увидишь. Это мои кровные денежки.

– У меня нет никакой половины, у меня вообще ничего нет. – Шелби поднялась. – Вы хотите сказать, что Ричард украл много миллионов долларов? И что этот флоридский сыщик мне не врал?

– Дорогуша, мы так себе на жизнь зарабатываем. Во всяком случае, он зарабатывал именно таким образом. Найти лоха. Его коньком были богатые, одинокие вдовушки. Считаные дни – и она уже поплыла. Таких проще всего было убедить вложиться в мифическую сделку по покупке земли. В этом он был дока. Но самым крупным делом, вершиной всей нашей карьеры, стали драгоценности и марки, а у той дамочки, должна тебе сказать, вещички были что надо. Но тут у нас облом вышел, пошло не так, как задумывалось. Если ты думаешь, я поверю, будто ты ни о чем не знала, зря стараешься.

– Я ни в чем не пытаюсь вас убедить. Если у него было то, о чем вы говорите, почему мне теперь приходится выплачивать его долги?

– Он всегда имел привычку сделать заначку, тем более что эти камешки тогда светить было нельзя. Марки? Чтобы их пристроить, надо еще подходящего коллекционера найти. Когда запахло жареным, Джейк вполне мог взять их с собой, но если бы он попытался их продать или даже раздербанить украшения на камешки, тут же бы спалился. В таких случаях лучше всего залечь на дно на несколько лет.

– Залечь на дно, – прошептала Шелби.

– Собственно, план таков и был. Четыре-пять лет, а потом можно все скинуть и завязать. Мы примерно так себе это представляли. Или завязать частично, ведь совсем-то не хочется лишать себя удовольствия! Ты была его прикрытием, теперь это ясно. Но тебе придется постараться, чтобы я поверила, будто ты такая дура, что ничего не знала.

– Я была такая дура, что поверила ему, и теперь мне с этим жить до конца дней.

– Я дам тебе время подумать. Понимаешь, Шелби, даже если ты чиста и невинна, как младенец, ты с этим человеком прожила четыре с лишним года. Если как следует пораскинешь мозгами, наверняка до чего-то докумекаешь. И не забывай о мотивации – тебе предлагают половину от без малого тридцати лимонов!

Теперь презрение вспыхнуло в глазах Шелби.

– Мне не нужна никакая половина от того, что вы украли!

– Твоя воля. Можем уменьшить твою долю, раз ты такая щепетильная. Пускай это будет вознаграждение за находку. Тебе с лихвой хватит на оплату долгов, в которых ты погрязла. Как я уже сказала, мне надо только получить свое – и я отвалю. А ты что же, хочешь застрять в этой своей глухомани, работать за два гроша в салоне красоты у собственной бабки, а по пятницам за три с половиной гроша петь в местной забегаловке? Ну, твоя воля. Я заберу свое, ты оставляешь себе свое. Но тебе еще о твоей куколке думать надо.

– Только подойди к моей дочери! Только посмей подумать, чтобы к ней приблизиться! Порву на куски!

Натали, скривив губы, взглянула искоса.

– Думаешь, сумеешь?

Шелби ничего не думала, она действовала. Протянула руку и за грудки подняла Натали на ноги.

– И сумею, и сделаю!

– Так вот что Джейк в тебе нашел! Огонь. Ему это даже в дурах нравилось. Можешь не напрягаться. Маленькие девочки меня не интересуют. И назад в камеру меня не тянет. Пятьдесят на пятьдесят, Шелби. Если я привлеку к этому делу Мики, ты не получишь ничего, кроме боли и сердечной муки. Он не мастак цивилизованно договариваться, не то что я.

Она отцепила руку Шелби от своей блузки.

– Подумай. Я с тобой свяжусь.

Натали зашагала прочь, а Шелби почувствовала, что у нее подкашиваются ноги, и снова опустилась на скамейку.

Двадцать восемь миллионов? В драгоценностях и раритетных марках? Двоеженство? Да за кого же она вышла замуж, боже мой? Точнее, думала, что вышла?

А может, это все вранье? Но какой смысл?

Ничего, она проверит. Она все это выяснит.

Шелби поднялась, достала телефон и позвонила Трейси, чтобы справиться о дочери.

Когда она подошла к салону красоты, то уже снова была в порядке.

– Прости, бабуль.

– Что тебя так задержало? И что это за праведный гнев в глазах?

Шелби пихнула сумочку под стойку приемной.

– Мне надо поговорить с тобой и мамой, как только вы обе освободитесь. Прошу прощения, миссис Хэллистер. Как у вас дела?

Дама в кресле у Виолы – бабушка того самого «парнишки Хэллистера» – улыбнулась в ответ.

– У меня все прекрасно. Вот пришла корни подкрасить, а Ви меня уговорила на мелирование. Интересно, заметит ли мистер Хэллистер.

– Это здорово! Весна требует чего-нибудь новенького. Бабуль, мне надо быстренько позвонить в одно место, а потом проинвентаризирую наши запасы.

– Полотенца, по-моему, высохли. Можно складывать.

– Проверю.

Разговор шел о работе, но они понимающе переглядывались. Виола кивнула и за спинкой кресла показала растопыренную ладонь. Пять минут.

Шелби прошла в комнату, где осуществлялась стирка и хранились косметические средства, и позвонила оттуда Форресту.

13

Думать об этом, как советовала брюнетка, было бесполезно. Кэлли в безопасности, Трейси пообещала не спускать с нее глаз. Ни о каких краденых бриллиантах Шелби понятия не имеет, а раритетную марку не распознает, даже когда ей налепят ее на лоб. А если эта Натали считает иначе – придется ей жить в заблуждении.

Но Шелби огорчало то, что она так легко поверила, что Ричард – или Джейк, или как его там звали – был вором. Обманщиком.

И при этом не являлся ее законным мужем, подумала она, складывая стопкой высушенные после стирки полотенца. Это было ужасно, но теперь, смирившись с кошмаром ситуации, она стала находить в этом факте даже какое-то утешение.

Сейчас она будет делать свою работу, обмениваясь репликами и улыбками с посетительницами, закажет шампуни, лаки и косметические средства. Потом вернется домой, поужинает со своей девочкой, после чего отправится в гриль-бар, чтобы отработать свой первый вечер, и постарается не разочаровать Тэнси с Дерриком.

Она больше никогда и никого не подведет. Включая и себя саму.

В конце рабочего дня, когда Шелби подметала задний дворик, ее разыскал Форрест.

– Нашел ее? – спросила Шелби.

– Нет. Под таким именем никто не регистрировался ни в отеле, ни в лодже, ни в каком из охотничьих домиков, ни в пансионе. В Ридже она не останавливалась. И пока что у меня нет информации ни о какой Натали Синклер, отбывавшей срок в графстве Дейд.

– Наверное, и у нее это ненастоящее имя.

– Скорее всего. Однако интересная брюнетка, если она остановилась в Ридже да еще что-то вынюхивает, кому-нибудь да запомнилась бы. Если она снова объявится и начнет тебе докучать, мы еще кое-что предпримем.

– Да мне плевать.

– А зря! Маме сказала?

– Сказала. И маме, и бабуле. А они расскажут остальным. Форрест, я не хочу испытывать судьбу, но про эти бриллианты и марки, которые она ищет, мне ничего не известно.

– Тебе может быть известно больше, чем ты думаешь. Да не горячись ты! – сказал он, когда Шелби резко развернулась к нему лицом. – Ради Христа, Шелби, я вовсе не считаю, что ты имеешь к этому отношение. Но он мог мимоходом как-то обмолвиться, что-то сделать, ты могла что-то случайно услышать и не придать тогда значения. А сейчас, когда у тебя появилась информация к размышлению, что-нибудь вдруг да всплывет. Только и всего.

Она устало потерла пальцем лоб в том месте, где приготовилась угнездиться головная боль.

– Она меня выбила из колеи.

– Могу себе представить.

Шелби коротко рассмеялась.

– Скажешь, я сумасшедшая, что в глубине души радуюсь тому, что по закону, оказывается, не была ему женой?

– Я бы сказал, что это очень даже разумно.

– Тогда ладно, буду разумной. Я тут закончила и собираюсь домой. Мама уже забрала Кэлли от Челси. Немного побуду с девочкой, ужин ей приготовлю. Потом переоденусь и приведу себя в порядок, чтобы было похоже, что я собираюсь выйти на сцену.

– Я поеду следом. Лучше подстраховаться, чем всякий раз потом жалеть, – сказал он, не давая возразить.