Сезон дождей - Мария Павлович

— Мистер Виноградов!

Услышав свою фамилию, Александр, не стесняясь, бросился по проходу к дверям.

— Вас к телефону. — Метрдотель обиженно отошел в сторону, после того как Александр выхватил трубку из его рук, даже не поблагодарив.

— Алекс! Не ожидала застать тебя в отеле.

А где же ему быть? В притоне, на вечеринке с друзьями, которых у него здесь нет, или в опиумном салоне?

— Я заканчиваю ужин. — Он вышел в холл отеля, продолжая крепко прижимать трубку к уху.

— Ты случайно не знаешь, — Мари на секунду замялась, — где Гарри? Он куда-то пропал.

— Нет, — Александр постарался, чтобы интонации не выдали его. — Я его сегодня не видел.

— Ну, — она вздохнула, — в этом нет ничего удивительного, он и раньше пропадал.

— Ты волнуешься?

— Нет. Послушай, — она неожиданно повеселела, — у меня есть кое-какие мысли по поводу записей. Ты еще не ложишься спать?

— Сейчас только половина десятого.

— Но я ушла от тебя в начале шестого.

— Я спал целый день, — сказал он и зачем-то добавил: — Мне не привыкать.

— Ну да, привычки! — с насмешкой протянула она.

— Формируются годами, — подхватил Александр и подмигнул своему отражению в зеркале. — Так ты заедешь?

— Если только попозже, около одиннадцати. Мне надо закончить дела.

Дорисовать очередного будду. Ему захотелось пошутить, но он сдержался. Наверняка она будет просто сидеть дома и тянуть время. Не могла же она приехать сразу после его приглашения.

— Мы будем в баре, — сказал он.

Пусть гадает, кто это — «мы». Мари собиралась что-то спросить, но осеклась.

— Хорошо, — сказала она. — Увидимся. — К ней вернулось ее обычное дружелюбие, маскирующее истинные чувства.

— С нетерпением жду встречи. — Закончив разговор, он продолжал улыбаться своему отражению. Иногда Мари напоминала ему себя самого.

* * *

Через час она появилась в баре и направилась к нему сквозь толпу разогретых жарой и алкоголем мужчин. Кто-то из французов присвистнул ей вслед.

— Будешь что-нибудь? — он привстал с высокого стула, уступая ей место.

— Пойдем в бунгало. Здесь неудобно разговаривать.

— Как скажешь.

Он расписался в счете, и они прошли через холл к бассейну.

— Я думала, ты не один.

— Почему? — он изобразил недоумение.

— Мне так показалось.

Небо над их головами было усыпано звездами. В теплом ночном воздухе не ощущалось даже слабого дуновения ветерка. Они обогнули домики сзади и вошли в номер со стороны сада.

— Может, посидим здесь? — предложила Мари, усаживаясь в стоящее на веранде плетеное кресло-качалку. — Закажи мне, пожалуйста, кофе и десерт.

— Какой десерт? — уточнил он, набирая телефон ресторана.

— На твой вкус.

— Два яблочных пирога с мороженым, — сказал Александр, — кофе и лед. — Он повесил трубку и достал из мини-бара небольшую бутылку. — Могу сделать тебе «Кровавую Мэри» без сока и водки.

— Как это? — смеясь, спросила Мари.

Они переговаривались через открытую дверь.

— Например, из скотча и льда, — он вынес на веранду бутылку и два бокала.

— Ты угадываешь мои желания!

— Я хорошо знаю женщин.

— Это я уже поняла.

Она закурила, чиркнув спичкой по отсыревшему коробку. Александр опустился в кресло напротив нее. Сегодня он чувствовал себя лучше, чем накануне. Он наполнил скотчем бокалы. На его губах блуждала хитрая улыбка.

— Ты как-то странно смотришь на меня? — заметила Мари, выпуская густую струю табачного дыма.

— Соскучился. — Он не дал ей опомниться и приподнял свой бокал: — За нас!

Они чокнулись.

— Тебе не интересно узнать, что я выяснила? — она посмотрела на него поверх бокала.

— Интересно. — Он со стуком поставил бокал на стол. В его глазах заплясали веселые огоньки.

— Перестань. Я так не могу, — Мари рассмеялась.

— А что я делаю? — он непонимающе развел руками.

— Гипнотизируешь меня.

— Неправда, — он помотал головой. — Я тебя внимательно слушаю.

— Что произошло? Ты какой-то странный, — она прищурилась, изучая его лицо.

— С чего ты взяла? Я абсолютно нормальный. — Ему нравилось выводить ее из равновесия.

— Все, хватит! — Мари замахала руками. — Либо ты прекращаешь, либо…

— Рассказывай, — перебил он, его лицо мгновенно сделалось серьезным.

Она с облегчением вздохнула.

— Этот коан: «Что есть здесь — есть везде, чего здесь нет — нет нигде» — дед перевел с санскрита. Он помогает ученикам выйти за пределы сознания, найти нестандартные подходы к решению загадки. Я подумала, а вдруг Иван намекает нам на то, что мы должны именно так относиться ко всем мыслям в его дневнике. «За пределами времени и пространства, между небом и землей он танцует в пустоте под звуки космоса», — легко процитировала она. — Давай попробуем взглянуть на эти слова по-новому?

— Как именно: созерцательно и бессмысленно? — с издевкой уточнил Александр. — Не забывай, есть еще план дома, инструкция к сейфу. Все это как-то не вяжется между собой.

— И все же, по-моему, надо сосредоточиться на тексте. Ключ в словах, — мягко возразила Мари. — Это еще не все, — в ее глазах вспыхнули веселые искры. — Принеси, пожалуйста, дневник.

Пока Александр нес тетрадь из комнаты на веранду, она осушила свой бокал до дна.

— Смотри, — Мари быстро нашла нужную страницу, — здесь он пишет: «Сегодня особый день. Все настолько невероятно, что я брожу как во сне, боясь проснуться в любую минуту. Мари принесла домой желтый лотос, его называют цветком „открытой сердечности“. Она говорит, что счастлива, но я вижу, что это неправда. Наши сердца закрыты друг от друга в такой необыкновенный день. Я сомневаюсь в том, что поступаю правильно. Но есть ли у меня выбор, это не моя история, но моя судьба. Что это будет — смерть или вечная жизнь?»

— Так… — Александр разлил остатки скотча по бокалам. — И что это означает?

— Дед постоянно кого-то боялся, говорил, что единолично обрек весь мир на страдание. Над этим стоит подумать. И еще кое-что…

В номер постучали. Александр выглянул из-за стеклянной двери. Официант вкатил в комнату блестящую тележку. Они дождались, пока парень перенесет тарелки и чашки с подноса на стол и удалится.

— «Я не холоден и не злопамятен, — с выражением продекламировала Мари, — во мне нет скотской природы, и путь мой не извилист. О Бог, несущий месяц в гребне своих волос, нельзя ли мне, подобно луне, служить Твоим украшением?» Знаешь, что это? — Она даже приподнялась со стула, нетерпеливо глядя на Александра. — Это гимн Шиве. Любимый гимн поклонения Джайявармана Второго. Он исповедовал индуизм и объявил себя «королем Вселенной», чье всемогущество олицетворял божественный Шива. По сути, это гимн самому себе.