Мадикен (сборник) - Астрид Линдгрен

– Ведь я не такая грязнуля, как вы, – сказала Лисабет.

Затем Альва промыла им волосы душистым мылом, от которого пахло розами. И Мия и Маттис отправились домой, они были уже не вшивые и такие чистенькие, какими отродясь не бывали.

Мадикен проводила их до калитки.

– А без вшей ты завтра к нам придёшь? – спросила она Мию.

– Приду, если ты хочешь, – ответила Мия. – И Маттис, конечно, придёт.

Потом Мия взяла сестрёнку за руку, и они пошагали, как на ходульках. Их волосы пламенели огненно-рыжими кострами.

В это время папа шёл с работы и заметил эти развевающиеся костры. Мадикен рассказала ему про своих вшей и про все остальные радости, которые принёс с собой прошедший день.

Папа, проходя мимо забора Нильсонов, увидел дядю Нильсона, который проверял лисий капкан, и отдал ему газету для тёти Нильсон.

Мадикен висит у папы на руке и не отпускает ни на минуту. Хорошо, когда папа приходит домой!

– Какая мама добрая, что купила так много сабадиллового уксуса! – говорит Мадикен, и папа с ней соглашается:

– Да, наша мама всегда добрая!

Это слышит дядя Нильсон. Он кивает – значит, он тоже согласен:

– Верно! Благородная дама из Юнибаккена – добрая душа! Чего не скажешь о моём чучеле.

Мама сидит на веранде с вязаньем и ждёт папу. Мама тоже обрадовалась папиному приходу:

– Сегодня мы с тобой будем ужинать вдвоём. Мадикен и Лисабет уже поели.

Папа целует маму в щёчку.

– Здравствуй, благородная дама! – говорит папа. – Я слышал, что ты избавила от вшей двух бедных детишек. Пожалуй, об этом надо написать завтра в газете.

Мамины глаза становятся совсем чёрными. Она поднимается с плетёного кресла.

– Как тебе не совестно! – говорит она. И хотя папа сразу попросил прощения за свои глупые слова, было уже поздно. Мама молча уходит наверх в спальню. Мадикен знает – теперь мама будет себя жалеть. Только ей не совсем понятно, почему так получилось. Впрочем, Мадикен тоже готова рассердиться на папу за то, что всё так печально кончилось.

– Ну зачем ты так сказал? Объясни мне, что это значит?

– Ох, я и сам не знаю! – говорит папа. – Наверное, я тогда подумал, что, если поморили вшей у двух девочек, от этого мало что изменилось. Ведь на свете ещё так много недостатков, которые надо исправлять!

– Зря ты так сказал, не надо было, – строго говорит папе Мадикен.

Папа, Мадикен и Лисабет остались на веранде одни, без мамы. Им без мамы очень грустно.

«Ну почему такой хороший день и так печально закончился?» – думает Мадикен.

Альва входит на веранду с горячими биточками.

– Что тут у вас стряслось? – спрашивает она, поглядев на их унылые лица.

– Это я отмочил глупость, – говорит папа.

– Ну и очень глупо сделали! – говорит Альва и уносит биточки.

На кресле осталось лежать мамино вязанье. Папа подцепляет его указательным пальцем и долго разглядывает. Это крошечная шапочка. Ой, какая она малюсенькая! Даже на Лисабет не налезет.

– А для кого мама вяжет такую шапочку? – спрашивает Лисабет.

И тут папа сказал девочкам удивительную вещь:

– Для маленького братика, который должен родиться. А может быть, для сестрички. Уж не знаю, кто у нас будет.

И эту потрясающую новость он сообщил, как будто в ней нет ничего особенного!

– Неужели у нас будет братик?! – кричит Лисабет. – Пойдём скорей скажем маме, она обрадуется и будет опять весёлая.

Мадикен фыркает:

– Как ты не понимаешь! Она и так уже знает. Иначе зачем бы она стала вязать такую шапочку?

Теперь уже девочек никакая сила не удержала бы на месте. Они помчались наверх. Сейчас им непременно нужно поговорить с мамой. Мама и впрямь легла в постель и жалеет себя, но разве можно грустить под радостные вопли обеих дочерей!

– Ну конечно же я тоже рада, уж можете мне поверить, – говорит мама. – Но это случится ещё не скоро. Придётся вам подождать примерно до Рождества.

Потом мама спускается вместе с Мадикен и Лисабет к папе. Мама перестала на него сердиться. К тому же она давно проголодалась.

– Милая моя благородная дама! Простила ли ты меня? – спрашивает папа.

– Да. Представь себе, простила, – отвечает мама. – Можешь и это напечатать в своей газете, вредный ты человек!

И вот наступил вечер. Мадикен, как всегда, ставит мисочку с молоком для ёжика и видит, как дядя Нильсон широким шагом отправляется в город. Неужели он так поздно ещё куда-то пойдёт? Наверное, тёте Нильсон это не понравится.

Дядя Нильсон ужасно размахивает руками. Кажется, он очень сердитый. Он громко разговаривает сам с собой и не замечает Мадикен.

– И зачем я только женился на этом чучеле! – говорит дядя Нильсон.

Мадикен вздохнула, услышав эти слова. Похоже, сегодня все друг с другом ссорятся.

Но в Юнибаккене все раздоры остались позади. Девочкам пора ложиться спать. Мама и папа приходят в детскую, чтобы пожелать дочкам спокойной ночи. Тут все любят друг друга. Сразу видно, что здесь живут дружные люди. «Вот и хорошо!» – думает Мадикен.

Когда папа и мама ушли, Лисабет говорит:

– Мадикен, можно я приду к тебе полежать и мы с тобой поговорим о братике?

Мадикен охотно пускает её к себе в кровать. Она подвинулась, чтобы Лисабет могла удобно устроиться. Лисабет кладёт голову ей на плечо и начинает болтать. Ну что за детский лепет! Мадикен чувствует себя рядом с ней по-настоящему старшей сестрой. Как же иначе, раз у них скоро будет младший братик?

– Представляешь себе, какой нам будет замечательный подарок к Рождеству? – спрашивает она.

Лисабет тоже так считает, и они вместе радуются, как весело им будет нянчить, и кормить, и укачивать братика.

– Только знаешь что, Мадикен! – говорит Лисабет. – Обещай, что ты не будешь любить его больше, чем меня!

– Обещаю! – говорит Мадикен и крепче обнимает сестрёнку. Разве может она полюбить кого-нибудь сильнее?

– А то, знаешь ли, я очень обижусь, – объясняет Лисабет. Потом она начинает зевать и отправляется на свою постель.

Скоро Лисабет засыпает. Все уснули в Юнибаккене. И Мадикен тоже спит. И ей снятся вши. Вши, которые задыхаются без воздуха. Ох, ну и сон! Вши кричат и зовут на помощь. Они так громко кричали, что Мадикен даже проснулась. Она подскочила и села на кровати. Сердце колотится громко-громко. Мадикен уже поняла, что проснулась, но крики все продолжаются:

– Помогите! Помогите!

Это кричит кто-то в Люгнете. Неужели они там убивают друг друга? Что у них могло случиться?

Мадикен помчалась к Альве. Та спала как убитая, но Мадикен её разбудила:

– Альва! Там кто-то зовёт на помощь! Разве ты не слышишь?

Альва вскакивает с постели. Она тоже услышала крик и заторопилась во двор. Кто же это так ужасно кричит?

А это был дядя Нильсон. Он упал навзничь возле лаза в живой изгороди, а теперь барахтается на земле, точно жук, и никак не может подняться. Он, как видно, решил опереться на палочку, которая торчит из земли совсем рядом. Но от его усилий дощечка с предупреждением свалилась на него. А дядя Нильсон остался лежать.

Подоспевшие на помощь Альва и Мадикен читают надпись, которая красуется у него на груди: «Осторожно. Лисий капкан». Предостережение немножко запоздало. Дядя Нильсон уже угодил в лисий капкан, и, судя по всему, давно. Иначе отчего бы он так раскричался?

Увидев Альву, он перестал кричать и только стонет и охает:

– У меня нога застряла, и какая-то дрянь её держит. И никак не могу вырваться. Бог знает что это такое, но мне ужасно больно!

Альва недолго думая взялась за дело. Руки у неё сильные, и скоро она вызволила дядю Нильсона из капкана. Он даже прослезился от благодарности:

– О ангел Юнибаккена! Будь уверена, ты заслужила награду на небесах и на земле!

Тут подоспела и тётя Нильсон. Она выскочила в ночной рубашке, набросив на плечи серый шерстяной платок. Подбежав к дяде Нильсону, она так и застыла над ним. Он только махнул рукой, чтобы она молчала:

– Не говори ничего, Эмма! Я истекаю кровью. Я скоро умру. И тогда ты пожалеешь о своих жестоких словах.

Мадикен подумала, что это очень несправедливо. Тётя Нильсон редко когда говорит дяде Нильсону жестокие слова. Она и сейчас ни в чём его не упрекнула.

– Не умрёшь, – сказала она. – Но как же у тебя хватило ума поставить капкан именно здесь? Разве ты забыл, что всегда пробираешься через этот лаз, когда поздно возвращаешься домой?

– Иной раз и забудешь, со всяким случается, – сурово говорит дядя Нильсон и, опираясь на тётю Нильсон, ковыляет к дому.

– Вот тебе и воротник, – тихо бормочет ему вслед Альва.

Она берёт капкан и с размаху кидает его подальше.

– Несчастный пьянчужка! – говорит она. – Пойдём спать, Мадикен!

В деревне не так уж опасно, как думает мама