Все или ничего - Татьяна Дубровина

Провернуть операцию лучше всего на нейтральной территории. Ни у нее дома, ни тем более у Львовых такой номер ни за что бы не прошел.

Ира прекрасно понимала, что, узнай Петя о ее отношениях с Владимиром, он бы тут же ощетинился. Ей хорошо было знакомо мучительное детское чувство обиды и протеста: «Кто-то посторонний забирает у меня близкого человека!»

Ведь ей самой довелось испытать нечто подобное, когда в доме появился Стив. Там, правда, был и отвергнутый мамой отец.

Зато Петина позиция может стать еще более болезненной из-за смерти Натальи.

Ирина не подозревала, что Петя, как Штирлиц, от начала до конца наблюдал драматическую и эмоциональную сцену ее объяснения с Владимиром. Считала, что подросток в тот момент просто улизнул от надвигавшихся неприятностей. А потому, не зная правды, решила инсценировать «случайную встречу»: всякая преднамеренность может быть воспринята в штыки. Лучше, чтобы все произошло как бы невзначай.

А потом она преподнесет Владимиру сюрприз:

— Ты и не ожидал, что мы подружимся так быстро? Знай наших! К чему тянуть резину!

Она не замечала, что вновь опять сама перед собой расхвасталась. Так и не зарубил себе на носу неисправимый самонадеянный Овен:

«Похвалишься, когда люди похвалят!»

…И, примерно рассчитав, когда в школах заканчиваются уроки, она, оседлав свою «хонду», уже кружила по скверам и бульварам в районе Маяковки, Каретного ряда, Цветного бульвара, Самотечной площади.

Осмотрев окрестности, вычислила: наверняка старшеклассники из близлежащих школ тусуются после занятий где-то тут, в этих тенистых аллеях, на расставленных повсюду лавочках. Тем более что здесь на каждом шагу продают и пепси, и, для более «продвинутых», пивко всевозможных марок.

На бульварах и правда было хорошо. Пышная листва уже укрыла дорожки уютной тенью, как будто бы отгородив этот мирок занавесом от пыльных и шумных магистралей. Тут свой микроклимат, своя особая, задумчивая атмосфера.

Здесь сохранилась настоящая «старая Москва» с ее кривыми переулками и разномастными, разноликими и разновеликими домами, неожиданно вырастающими на твоем пути как будто вопреки всяким правилам градостроительства.

Но особенно Иру пленили огромные газоны на Самотеке, сплошь засаженные ее любимыми цветами — ярко-красными голландскими тюльпанами. Их лепестки уже раскрылись широко, точно у маков, и растения горделиво демонстрировали всем желающим свои черно-желтые серединки с треугольными пестиками и изящными стрелочками тычинок.

Эти газоны походили на двойников плоского лесного костра, по которому она недавно ступала босиком. Только тот огонь был ночным чудом, а они — дневным.

Ира объехала это пылающее великолепие несколько раз, отгоняя от себя искушение нагнуться и сорвать цветок. «Это же клумбы, а не дикие поля», — уговаривала она себя.

Здесь даже мотоциклетному мотору было как-то неприлично рычать во весь голос, и Мотя лишь мирно урчала, не противясь включению глушителя.

Ирина не просчиталась: вскоре возле старого цирка на Цветном бульваре она действительно увидела младшего Львова.

Он болтал с девчонкой, водившей на поводке большого коня, впряженного в яркую шестиместную тележку, и маленького угрюмого пони с бантиками на гриве. Эта цирковая девочка зазывала детишек, желающих покататься, и малыши стремились к лошадкам, как пчелы на липовый цвет, таща за руки родителей.

Девочка с Петькой явно были накоротке: может, даже учились в одном классе. Он помогал ей рассаживать детишек на разноцветные сиденьица тележки, а вот купил у лоточницы дорогое иностранное мороженое и протянул своей подружке…

Мотоцикл подрулил так осторожно, что лошади даже не вздрогнули.

— Привет, — сказала Ирина. — А взрослых не катаете?

— Вообще-то нет, — засомневалась девочка-лошадница, окидывая Иру взглядом, словно прикидывала ее вес. — Но если взрослые не жирные…

Петька узнал Ирину и тут же занервничал. Это было понятно по непроизвольному жесту: его палец сам собой потянулся ко рту.

— Здрасте, — как можно небрежнее кивнул он и вгрызся в собственный палец.

— О! Какая встреча! — «удивилась» Ирина. — Как дела?

— Как сажа бела. Верхом хочешь прокатиться?

— Не отказалась бы. Протекцию не составишь? — Ира кивнула на цирковую девочку. — Я вижу, у тебя связи. Честное слово, я не слишком жирная!

— Вижу, — буркнул Петя.

Он что-то лихорадочно соображал, конструировал в уме какую-то сложную комбинацию, оценивающе глядя то на Ирину, то на ее мотоцикл.

Наконец пошептался со своей подружкой-лошадницей и заявил:

— Взрослого могут покатать за двойную плату. Но мы с Лилькой не хапуги. Да, Лиль? Мы даже бесплатно можем тебе устроить сеанс верховой езды. Только… разреши мне тоже проехаться на твоей «хондочке», а?

Все идет как надо. Сердце мальчишки не может не дрогнуть при виде моей Мотеньки.

Но сразу соглашаться нельзя: это будет выглядеть подозрительно.

— Но у тебя же прав нет! А вдруг милиция!

— Я только один кружо-очек, — тягуче заканючил Петька.

— А вдруг сшибешь кого-нибудь?

— Я тихо-онечко, на самой малюсенькой скорости.

Циркачка Лиля с веселым любопытством наблюдала, чем закончится этот торг.

— Ну так и быть, — «сдалась» Ирина.

Лиля объявила детям и родителям:

— Перерыв пятнадцать минут. По техническим причинам. Ветеринарная проверка.

Галдящая очередь переметнулась от лошадок к киоскам со сладостями, а девочка умело распрягла коня, отцепив тележку.

— Без седла верхом удержитесь? — спросила она.

— Постараюсь, — сказала Ирина. Ей казалось, что ничего сложного в этом нет. Живой конь, конечно, повыше коня-снаряда, но в принципе одно и то же: упрись руками да заскакивай.

А Петька уже пришпорил Мотю и двинулся вдоль бульварной ограды в сторону Самотеки — в соответствии с джентльменски данным словом, на самой маленькой скорости.

— Погоди! — крикнула Ира. — Поедем вместе!

Однако Лиля возразила:

— Нет, я не могу отпустить Марса. Должна водить его за повод, иначе мне влетит. Ну, забирайтесь! Помочь?

— Я сама.

Она подошла к коню, однако Марс, доселе такой спокойный, вдруг решил оправдать свою кличку и проявил воинственность. Уворачиваясь от незнакомой наездницы, он все норовил повернуться к ней задом: видимо, чтобы удобнее было лягнуть. Он совсем не желал быть похожим на устойчивый и надежный спортивный снаряд!

Петьки уже и след простыл, а Ира все не могла справиться с животным. Теперь она была уже рада, что сын Владимира укатил и не стал свидетелем ее неуклюжести.