Бабник - Стелла Чаплин

– Ну, это просто возмутительно! – взорвался Рассел и отправился разыскивать кого-нибудь, кому можно было бы пожаловаться.

Во мне нарастало паническое беспокойство. Такое чувство бывает, когда ты зажат в пробке и не можешь ничего сделать. Если бы я попыталась говорить, то закричала бы или заплакала, или и то и другое вместе. Робин обмахивалась номером «Мари Клэр». На губах Эндрю была вымученная улыбка. Он пытался делать хорошую мину при плохой игре. Рассел уже взял на себя роль возмущенного крикуна, так что Эндрю приходилось вести себя рассудительно. Два крикуна в одной компании – это было бы уже слишком.

На то, чтобы в конце концов выбраться из аэропорта с багажом, у нас ушло два с половиной часа – дольше, чем занял весь перелет. Затем Эндрю и Рассел встали в очередь, чтобы взять напрокат автомобиль. Мы хотели попасть на виллу до того, как стемнеет, а уже было половина второго, и нам предстоял трех-четырехчасовой переезд в окрестности Орвието.

– Я поведу, – заявил Рассел и уселся на переднее сиденье.

Мы все были потные, голодные, усталые и в ужасном настроении.

– Как ты, зайчик? – заботливо, как всегда, спросил Эндрю.

Он сидел впереди с Расселом и Робин, а я – сзади.

– Нормально, – успокоила я его. – Хочу закрыть глаза и подремать.

Почти всю дорогу Рассел ругал авиакомпанию, безнадежно устаревший аэропорт, беспомощность этих итальяшек, а также их ужасную манеру ездить и доказывал бесполезность любой нации, которая не способна бегло говорить по-английски. Он ехал со скоростью девяносто миль в час, гудя всем, кто попадался ему на пути.

– Ты ведешь машину, как маньяк, – сказала я ему. – Мне все равно, что ты подвергаешь опасности свою жизнь, но ты должен хоть немного подумать о нас.

– На этой скорости я обеспечиваю вам полную безопасность: у меня превосходные рефлексы, – самодовольно ответил он. – Я реагирую на изменения ситуации на дороге за долю секунды.

– Понятно. Остается надеяться, что у остальных водителей тоже молниеносная реакция, чтобы они могли спрыгнуть с дороги при твоем приближении, – ответила я.

Робин только нервно улыбалась мне, боясь сказать что-то нелестное в адрес своего драгоценного Рассела.

На самом деле я почти надеялась, что он врежется в кого-нибудь. Это послужило бы ему хорошим уроком.

Мы сбились с дороги. До Орвието мы ехали правильно, но потом свернули не на ту дорогу.

– Здесь написано: «Поверните налево через двести метров», – сказал Эндрю, читая написанные от руки указания владельца виллы, который прислал их нам по факсу. – Мы не сможем попасть на нужную дорогу, потому что уже проехали больше мили и здесь вообще нет левого поворота, если только не въехать в ворота, которые остались позади.

– Мне нужно в туалет, – пропищала Робин.

Рассел ничего не ответил. Он неожиданно резко развернулся, пренебрегая правилами.

– Отлично! – завопил он. – Мы сейчас вернемся к этому перекрестку и начнем все сначала!

Я закрыла глаза и попыталась подавить в себе бешенство. Что бы он ни сделал, он всегда прав! Если за эти выходные он не убьет нас или я не убью его, это будет чудом.

До старой каменной виллы мы добрались только к вечеру и, включив свет, увидели, что она обставлена случайной мебелью с тридцатилетним стажем. Стопки журналов стояли у стен. В углу, правда, нашелся маленький телевизор. Все это было покрыто тонким слоем пыли.

– В рекламном проспекте все выглядело довольно мило, – заметила я.

– Здесь замечательно, – сказала Робин.

– Это чертова мусорная свалка, – заявил Рассел.

Он уже был на полпути наверх – направлялся обследовать спальни.

– Мы будем спать там, – сказал он мне, когда я понесла наверх свою сумку. – Вы с Эндрю будете внизу, в холле.

Рассел уже оккупировал самую большую из спален, хотя назвать ее большой при всем желании было трудно. Покрывало на нашей кровати было связано вручную из разноцветной шерсти, а на коричневых и желтых простынях были вышиты маргаритки. Остин Пауэрс лопнул бы от зависти.

– Как по-твоему, здесь нормально? – с беспокойством в голосе спросил меня Эндрю. Даже ему пришло в голову, что эту комнату не стали бы фотографировать для раздела «Интерьеры» журнала «Эль».

– Нормально, – устало сказала я. – Сойдет.

– Наверное, здесь прекрасный вид из окна, – предположил он, поднимая жалюзи. За что был немедленно вознагражден столбом пыли в лицо.

– Да, наверное, – согласилась я.

Мне было все равно, где я. Без Макса и рай показался бы мне унылым.

На закате мы поехали в магазин, на озеро, и я совершила серьезную ошибку, сказав, что вид похож на пейзажи Тернера. Рассел надулся и сказал издевательским тоном:

– Было бы странно, если бы не было похоже. Это та самая дорога, где он это писал.

Как будто это общеизвестный факт, а не только что вычитано им в путеводителе.

Робин приготовила салат и спагетти с оливковым маслом, а Рассел открыл бутылку джина из магазина дьюти-фри и налил нам всем по большому бокалу. Мы зажгли свет у входа и вышли с бокалами на улицу, чтобы посмотреть бассейн. Рассел надел свои плавки в черно-красную полоску.

– Чувствуете, как пахнет хлоркой! – завопил он. – Они слишком много ее кладут.

– Какое счастье, Рассел, что ты здесь и сможешь их всему научить, – заметила я с сарказмом. – В свободное время ты мог бы заодно решить и остальные проблемы итальянской экономики.

– Сейчас все равно слишком холодно, чтобы купаться, правда же? – спросила Робин. Она надела джемпер, но все равно дрожала на вечернем ветру.

– Для тебя, может быть, – ответил ей Рассел, прежде чем нырнуть в бассейн, – но не для меня.

Может быть, нам повезет и он утонет?

В другом конце сада к дереву была подвешена шина – импровизированные качели. Лучшее место, чтобы выпить мой джин-тоник и помечтать о Максе. Эндрю подошел ко мне сзади и нежно обнял. Почему бы ему наконец не оставить меня в покое?

– Может, пойдем в постельку? – спросил он нежным голосом.

– Еще рано, – сказала я. – Я не устала.

– Это хорошо, – ответил Эндрю, улыбаясь. – Я тоже не устал.

– Извини, Эндрю. Я не в настроении. Не обижайся, ладно?

– А… Ну ладно. – Он был обижен и разочарован. – Я просто подумал, что ты соскучилась по мне.

– Я собираюсь посидеть здесь немного, если ты не против, – безжалостно сказала я.

– Можно, я посижу рядом с тобой?

– Если хочешь.

Я сосала ледяной кубик и слушала щелканье цикад. Или это были кузнечики?

– Ты не хочешь со мной поговорить? – спросил он.

– Конечно, хочу, – ответила я, изображая энтузиазм. – О чем ты хочешь со мной поговорить?

– Ну, не знаю. Просто поговорить.