Надломленные оковы (СИ) - Петюк Дмитрий Desmond

–––––

● «как говорил Фридрих-Вильгельм IV, из «говна, грязи и предательства» — Ульрих довольно сильно упрощает. На самом деле Фридрих-Вильгельм IV, отказываясь от короны кайзера, писал своему советнику Йозефу фон Радовицу: «Jeder deutsche Edelmann, der ein Kreuz oder einen Strich im Wappen führt, ist hundertmal zu gut dazu, um solch ein Diadem aus Dreck und Letten der Revolution, des Treubruchs und des Hochverrats geschmiedet, anzunehmen». «Каждый немецкий дворянин, у которого в гербе есть крест или полоса (имеется в виду Bastardfaden, обозначение бастарда), во стократ слишком хорош, чтобы принять такую диадему, выкованную из грязи, говна революции, предательства и государственной измены». То есть реально «из говна и палок».

● «когда приходит сила, закон идёт прочь» — Kommt die Macht, so fällt das Recht in Acht, немецкая пословица, аналог «против лома нет приёма».

● «вряд ли кто-то удостоил Федеральной награды за хороший дизайн» — имеется в виду Der Designpreis der Bundesrepublik Deutschland (DBD). Награда учреждена Федеральным министерством экономики и технологий Германии за выдающиеся достижения в области дизайна.

Глава 11. Сонное царство

Оказавшись во сне, первым делом я рухнул в облако и по старой, сформировавшейся за годы и десятилетия привычке, перебрал в уме события сегодняшнего дня. В этом не было ни малейшей необходимости — теперь не было разделения на Нриза и Ульриха, а значит, и опасности чего-то не учесть или упустить из поля зрения. Но сказать, что анализ собственных поступков является глупостью, тоже было нельзя. И некоторые из них действительно являлись глупыми или неловкими. Например, моя героическая попытка закрыть Кениру собственным телом — если бы костюм из Цитадели не являлся аналогом бронежилета, мой день мог бы закончиться гораздо раньше.

В ретроспективе пришло понимание, что позаботиться о безопасности следовало заблаговременно, тем более, имея дело с собранным наспех артефактом и источником магии абсолютно неизвестной мощности. И пусть на этот раз всё обошлось, в следующий раз может завершиться и не столь благополучно.

Ещё одним странным поступком являлась попытка сохранить шкуру убитого монстра. Нет, я могу придумать кучу оправданий и абсолютно рациональных причин для этого — к примеру, что она не может не стоить немалых денег, что мы с Кенирой на мели, а способов решить финансовый вопрос у нас немного, что из этой шкуры можно соорудить какой-нибудь плащ-невидимку, дающий прокашляться всем нарядам земных снайперов. Но это всё полное дерьмо. Мне просто стало жалко бросать что-то, ради чего я рисковал жизнью. И прекрасно понимая, что без соответствующей обработки шкура просто сгниёт, я всё равно потратил два часа ценного времени на её снятие и скобление.

Больше всего сегодня удивил Рахар. Похоже, всё, что ему раньше не хватало — это серьёзной встряски. Теперь он почувствовал, что его выживание зависит от нас и принял решение подчиняться. Ну а может ему просто закоротило мозги, либо же наоборот, что-то встало на место. Не скажу, что изменения в поведении хоть сколько повлияют на путешествие — как по мне, он вполне неплохо функционировал и в полуобморочном состоянии, и каких-либо дополнительных плюсов в нынешней ситуации я не вижу, но все равно приятно.

Осталась Кенира. Её внезапный страх прекрасно показал, кем друг для друга мы являемся. То, что она воспринимает меня как мужчину — это, конечно, лестно, но при этом она, молоденькая девчонка, убегающая от насильника-психопата, не может не выстроить барьера между собой и другим существом мужского пола. Она прекрасна, свежа и молода, а я — старый пердун, доживающий последние годы. И даже если я верну себе молодость, даже если овладею магией, разница в возрасте никуда не денется. Так что давай, дорогой Ульрих, подбери слюни и вспомни, кем ты являешься, и что тебе предстоит сделать. Да, она почти ребёнок, да, ты собрался выковать из этого ребёнка оружие, средство для освобождения повелительницы твоего сердца и души. Твои действия подлы, мерзки и недостойны. Но вместе с тем, они необходимы. У тебя нет выбора, нет роскоши быть слишком разборчивым. Так что делай что должен и будь что будет!

Заряжённый новой решимостью, я вскочил на ноги. Мы с Кенирой находились в одном сне, но не рядом. Как повелитель этого сновидения я прекрасно чувствовал её местоположение, мог в любой момент очутиться рядом с ней или перенести её прямо сюда. Но я не торопился. Прислушавшись к своим чувствам, понял, что ощущаю странную нервозность — словно человек, впервые приглашающий девушку к себе домой и пытающийся припомнить, не валяются ли на видном месте грязные носки. Обругав себя последними словами, тем не менее, я создал полноростовое зеркало.

Осмотрев себя с ног до головы, одёрнул полы футболки и пригладил волосы. Но что-то всё равно не давало мне покоя. Моё отражение закатило глаза и сложило руки на груди. Я не удивился его автономности — ведь мы находились во сне, а сны живут по своим особым законам, в которых нет места ни времени, ни пространству, ни логике. Похоже, собственное сознание мне хотело что-то сказать, но я слишком погрузился в мысли, чтобы это уловить. Не выдержав, отражение тяжело вздохнуло и постучало себя по голове, тем самым намекая на мой интеллектуальный уровень. Я вновь оглядел себя, на этот раз гораздо внимательней. Выглядел я как обычно — джинсы, футболка, чуть растрёпанные рыжеватые волосы, долговязая фигура и лицо с веснушками.

Отражение снова вздохнуло и оттянуло прядь волос, после чего хлопнуло себя по лбу. На этот раз сделав это в полном соответствии с поведением нормальных зеркальных отражений, ведь по лбу себя хлопнул и я.

Мой вид был привычным, но только для меня самого. Я выглядел обычным сорокашестилетним мужчиной, с которым себя идентифицировал все эти годы. Вот только Кенира знала меня-старика, а встреча с моей молодой версией могла привести к нежелательным последствиям.

— Что, Ульрих, решил повыделываться перед молодой девчонкой? — спросил я себя вслух. — Прекрасный план, учитывая, как она боится даже твою старую ипостась.

Отражение согласно кивнуло моим словам.

Я недовольно поморщился, но всё-таки сменил свою внешность с желаемой на актуальную. Футболка на отражении посветлела и приобрела фиолетовый цвет, кроссовки выросли и превратились в ботинки. Тело моё раздалось, словно воздушный шарик, который подключили к баллону с газом, волосы отросли и поседели, а лицо обрюзгло, покрылось длинной щетиной, переходящей в неопрятную бородку, сетью морщин и жировых складок. Вновь накатила тоска — выглядел я сейчас настоящим куском дерьма и поделать с этим ничего не мог, по крайней мере в ближайшее время. Но именно в таком виде явиться к Кенире было правильно.

Я сделал шаг вперёд, проносясь прямо сквозь зеркало, разбившееся тысячью осколками и растворившееся потоками тумана, и соткался перед Кенирой, которая оглядывалась вокруг с видом деревенского зеваки, впервые попавшего в большой город.

— Привет, Ульрих! — сказала она. — Ой, прости, я хотела сказать Ули! Тут так необычно! Этот туман… Я чувствую, словно хожу по облакам!

— Ты выговорила моё имя правильно без акцента, — рассмеялся я. — Жаль, он мне всегда нравился. Но мы действительно во сне. Тут не существует языковых барьеров. Übrigens, junge Frau, wie geht es Ihnen?

— Эй, ты чего? Мы же с тобой на «ты»! Ой! Это твой родной язык? Ха-ха-ха, он такой забавный! Извини, не хотела обидеть, я такая…

— Стоп-стоп-стоп! — замахал руками я. — Успокойся, ты сейчас ведёшь себя словно ребёнок, хлебнувший кофе.

— Я не ребёнок! — воскликнула она, но увидев мою лопающуюся от смеха физиономию, скорчила обиженную гримасу. — Да ну тебя!

— Точно не ребёнок? — спросил её я. — Ты проверила?

Кенира недоверчивым взглядом посмотрела на свои маленькие ладошки, ощупала сначала лицо, затем грудь и бёдра. Задрав голову вверх, чтобы заглянуть мне в глаза с высоты своего чуть выше метрового роста, она упёрла руки в бока и топнула ногой. Подобный жест в исполнении пятилетней девочки выглядел очень комично, и я громко рассмеялся.