Путь ( 2 книга - 6 книга) (СИ) - Игнатов Михаил Павлович "Аорорн"

– Ладно. – Хилден коснулся пальцем пробки фиала, что я принёс. Его губы искривились в странной и гадкой улыбке. Странно знакомой, как и блеск его глаз. – Знаешь, что это?

Я окончательно отбросил вежливость:

– Нет.

– Я так и понял. Слуги говорят, будто старикашка Фимрам учит всю твою семейку травам и алхимии? Похоже, плохо учит. Придётся мне помочь ему в трудах. – Хилден поднял фиал, взглянув на меня через него, с весельем в голосе сообщил: – Антуриум называют цветком мужчин. Традиционно все составы для усиления мужской силы называют его именем. – поймав мой взгляд, Хилден усмехнулся. – Я не жалуюсь, наглый слуга, поверь. Но когда очень хочется оставить о себе неизгладимое впечатление, то можно и воспользоваться средством для стариков. Показать, на что способен Воин.

В груди холодело. Я слушал Хилдена, точно понимая, у кого я видел такую усмешку и такой блеск в глазах. У Паурита.

– Знаешь, три недели в лесах тянутся невыносимо долго. Особенно когда ты всего в дне пути от города, а не забрался в самые дебри. Хочется вернуться хоть на денёк, помыться, натянуть чистую одежду, обнять тёплую женщину. Ты же должен понять меня, как мужчина мужчину? Или… нет? – Хилден оглядел меня, покачал головой и наконец вернул фиал на стол. Фиал, который я сейчас мечтал разнести об его голову, запихать в глотку. А Хилден со смехом сообщил мне: – Зря. Одна из лучших радостей в жизни. Их, по‑моему, всего две. Женщины и вино. И они очень подходят друг к другу, но сегодня я обойдусь только одной. Знаешь, господин Домар очень не любит, когда мы пьём в поместье.

Я наконец сумел заставить свой язык шевелиться:

– Для вас есть Дом услады.

– Надоело. – Хилден отмахнулся, распахнул ворот, обнажая волосатую грудь и почесал её. – Одни и те же рожи, не говоря уж об остальном. Управляющий уже полгода обещает новых девушек, но привозит их только для старших фракций.

– Это порча имущества Саул. Я доложу и тебя накажут.

– Враньё! – Хилден захохотал. – С каких пор ЭТО стало порчей? Пусть Арнуз этой байкой держит в узде своих парней, мне он не указ. Да, госпожа Алетра будет очень и очень недовольна. Но я один из лучших добытчиков у господина Домара. Не думаю, что меня так уж сильно накажут.

Я выдавил последнее, что пришло в голову:

– Я не дам.

– Поздно. – Хилден равнодушно пожал плечами. – Нужно было быть умнее и носить зелья. Если бросишься на меня сейчас, то это будет даже забавно – я возьму твою мать, а тебя отправлю к Столбу. Ну? Нападай!

Я молчал, всё так же оставаясь на месте, и Хилден презрительно скривился:

– Так и думал. Не зря тебе закрыли боевой путь к Небу. Трус. Всё! Иди, трясись и жди меня к темноте. Пшёл отсюда, отброс!

Я прикрыл за собой дверь и оглядел двор. Пусто. Где все те стражники, что бродили здесь сотню вдохов назад? Небо глядит на меня?

Метнулся через весь двор, за воротами тут же нырнул на боковую дорожку внутреннего двора поместья, скрываясь от возможных глаз. Вцепился в надрубленную цепочку, рванул её изо всех сил. Тщетно. Даже две трети тончайшего звена выдерживают мою хватку.

Дарсово отродье, я всё равно тебя убью.

Дальше руки действовали словно сами. Амулет старика Фимрама отправился в кисет, вместо него на шее повис амулет Пратия. Может поделка Первого пояса и хуже, но его энергию я точно могу тратить без подозрений. Кинжал? Вот этот короткий, с удобной рукоятью с упором, так похожий на тот рондель, который я готовил для Паурита. Он отправился в рукав, отлично поместившись там в кармане. А я уже снова коснулся кисета.

Хилден только вышел из леса, встречал меня не то что без брони и оружия, а едва одетый. Когда он распахнул халат, то я не заметил на его груди амулета, а значит всё можно решить двумя ударами. Хватило бы и одного, держи моя рука хотя бы меч, будь мне доступна хотя бы Ярость. Но боевые техники я запретил себе, глупец. Да, старик Фимрам столько раз говорил мне о побочных последствиях Касания Забвения, что не понял бы всю двойственность этой техники только Умар. Один удар у меня будет. Но сомнительно, что Забвение повлияет на Покров, куда бы я не применил его. Значит… Мне нужно будет продержаться два вдоха. Мне нужно действовать наверняка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

У лавочника стражи Ордена я забрал сундучок с зельями, которые он явно продавал втайне или же лишь избранными собратьям. Чего в нём только не нашлось. Тогда меня заинтересовали Пурпурные Духовные Слёзы. Но позже, подводя расчёты с Равоем, я даже пополнил этот сундучок, вернее запасы зелий на полке своего кисета. Кипящую Кровь я уже пробовал на себе. Но сейчас я не могу использовать техники, да и слечь на сутки не могу. Я ведь хочу не только убить Хилдена, но и остаться при этом в живых. Мало толку, если меня так легко раскроют. Тогда уж проще было бы дождаться, когда Хилден придёт в крыло слуг и призвать Призрака.

На свет появились два флакона. В одном Огонь Жизни, в другом Дух Мада. Зелье, которое словно одна треть Кипящей Крови и которое я тоже уже использовал. Здесь в поместье, когда пытался порвать цепочку и после два дня едва ползал. На двести вдохов Дух Мада удваивает силы Воина, сжигая взамен его выносливость. Алхимический состав, который повторяет то, что может сделать и сам Воин. Правда обычно выносливость сжигают, перегоняя в духовную энергию для техник, а не в силу тела. Но, как и с Кипящей Кровью, зелье добавляет ещё и вложенные в него силы трав. Да и делает это мягче. Если Зимиону или мне, когда мы сжигали свою выносливость, приходилось расплачиваться неделями слабости, то здесь всего двое суток. Но в это время даже с Закалками не стоит соревноваться в беге или поднятии тяжестей.

Дух Мада скользнул в желудок, рванул оттуда волной жара по меридианам. Первый вдох… Я снова ухватился за цепочку, дёрнул её раз, другой. Дарсова штука… Да из чего же она сделана? Второй вдох.

Некогда сейчас об этом задумываться и дальше терять зря время. Двор я пересёк спокойным, но быстрым шагом, потратив на это девять вдохов, без стука вошёл к Хилдену. Тот поднялся из‑за столика, видимо закончив считать монеты, сейчас, всё так же босой замер на полпути к крючкам с одеждой, со всё той же гадкой усмешкой.

– Чего тебе, трус?

– Господин, я виноват. – склонился перед Хилденом в поклоне, вытягивая перед собой фиал. – Вот, принёс свои извинения. Позвольте забрать… то зелье.

– Какое‑какое зелье?

Хилден даже приложил руку к уху, и мне пришлось выдавить из себя название, тщательно давя в себе ненависть:

– Зелье Антурума.

– Ого! – Хилден убрал руку и одобрительно кивнул. – То, что слышу, мне уже нравится. Что там у тебя?

Я подскочил сбоку, угодливо протягивая на слабой правой руке Огонь Жизни. Это не то зелье, что я прихватил из Ордена, а то, что Ирам по дешёвке купил на аукционе в оставшейся в Первом поясе половине Ясеня. Красивый вычурный фиал, за который его прошлый владелец наверняка переплатил вдвое. Самое то, чтобы заставить Хилдена заинтересоваться.

– Что это?

Хилден взял фиал, потянулся снять пробку и вдохнуть аромат. Я же сделал ещё полшага в сторону, оказываясь за спиной Хилдена, толкнул в меридианы энергию. Сейчас я узнаю, сумеют ли двое сойти за одного толстяка Плава? Или нет? Всегда интересовался, как работают обращения и где границы возможностей…

Мгновения, когда я думал, о чём угодно, но только не о том, куда шагают мои ноги и что я буду делать на самом деле, закончились.

Человек передо мной ранен, ему срочно нужно принять ещё одно лечебное зелье, но свой предел он уже пересёк. Ему нужна моя помощь. Ладонь коснулась спины Хилдена. Точно напротив средоточия. Касание Забвения. Двадцать пять узлов. Вспышка невидимого никому, кроме меня обращения, которое должно было заблокировать Хилдену большинство меридианов, что начинают свой путь из средоточия. Через полмгновения засияла Вуаль.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я прильнул к спине Хилдена, зажал ему горло локтем, заплёл его ноги своими, ощутив каменную плотность его тела. Покров. Только от ударов он защищает, а от захватов нет. Вышло! Сейчас мы стали одним целым, прижались друг к другу так близко, что техника окутала тишиной обоих: я не слышал ни своего дыхания, ни воплей Хилдена.