Синтез - Токацин

…Кровезаборник, пискнув, отлепился от руки Гедимина и упал в подставленную ладонь. Сармат бросил его в ячейку и направился к выходу.

— Стой! — крикнули ему вслед. Он не обратил на оклик внимания — здесь было много сарматов, и постоянно кто-то входил и выходил — но патрульный у двери встал на его пути и толкнул его в грудь.

— Оглох? Тебя звали!

Медик, до этого момента сидевший у телекомпа и не отрывавший взгляда от экрана, поднялся и жестом поманил к себе Гедимина.

— Что-то не так? — настороженно спросил сармат.

— Гедимин Кет — ты? — медик осмотрел его с ног до головы внимательным взглядом. — У тебя было что-то хроническое с грудной клеткой. А это повод для регулярных осмотров. Когда тебя в последний раз осматривали?

Сармат недовольно сощурился — он не рассчитывал, что у медиков такая хорошая память, и менее всего ему хотелось тут застрять.

— Тебе заняться нечем? — он кивнул на толпящихся в приёмном покое сарматов с кровезаборниками.

— Анализы — не моё дело, — отмахнулся медик. — Я по более сложным случаям. Раздевайся до пояса и рассказывай, что было со спиной. Ранение из станнера?..

«И что?» — Гедимин в недоумении потрогал бок, пожал плечами и потянулся за комбинезоном. Никаких изменений он не почувствовал — разве что слабое жжение под кожей после двух инъекций.

— Невралгии скверно лечатся, — проворчал медик, бросив пустые ампулы в утилизатор. — Ничего, кроме поддержки, дать не могу. Береги спину и… сказал бы — «нервы», но кто из сарматов знает, как это делается?! Походишь две недели на уколы, вреда от них не будет.

«Им всем заняться нечем?» — Гедимин, выбравшись из медчасти, недоумённо пожал плечами. «Я ничего не чувствую, он ничего не видит, но мне ходить к нему две недели на какие-то уколы… Медики!»

…До станции он подъехал на попутном глайдере — и, едва спустившись в лабораторию, понял, что тут уже и без него весело.

— Неподчинение приказу? — Константин, недобро щурясь, смотрел в упор на Иджеса и поглаживал рукоять станнера. Механик, ощерившись, выставил перед собой руку с генератором защитного поля на запястье. Рядом стоял, сложив руки на груди, угрюмый Хольгер. Линкен тихо сидел в дальнем углу и, не мигая, смотрел на сарматов. Из-за его плеча выглядывал Айрон. Лаборант Хольгера спрятался за спиной химика — Гедимин от двери видел только край рукава.

— Хоть стреляй, — угрюмо сказал Иджес. — Я к этой штуке не притронусь. Это работа Гедимина. Мы здесь при чём?!

— Я ни за что не возьмусь без Гедимина, — поддержал его Хольгер. — Он — специалист по радиоактивным материалам. А я не хочу испортить итог двухмесячной работы.

— Что здесь происходит? — спросил Гедимин, вклиниваясь между столом и Константином. Северянин вздрогнул и шагнул назад.

— Атомщик, ты вовремя, — криво усмехнулся Иджес. — Этот полоумный хочет, чтобы мы достали урановую сферу и выделили ирренций. А мы не хотим, чтобы тут всё повзрывалось.

— Ирренций не взрывается, — буркнул ремонтник, недобро щурясь на Константина. — Если ты убираешь отработанную сферу, её надо заменить новой. Её уже собрали?

Командир качнул головой.

— Я собирался поручить это тебе, — он на долю секунды ощерился. — Пока меня не начали называть полоумным. Объясни этим двоим, что сфера не взрывоопасна, и пусть они начинают выгрузку.

— Я к ирренцию не прикоснусь, — лицо Иджеса окаменело.

— Пока не готова новая сфера, никакой выгрузки не будет, — хмуро сказал Гедимин. — Нельзя терять рабочее излучение. Иджес, проверь разделитель. Он давно простаивает без работы, возможно, нужна отладка.

Иджес облегчённо вздохнул и пошёл в пустой сектор. Сейчас, когда прокатный стан увезли в Порт-Радий, а новый Гедимин ещё не собрал, там стоял только ирренциево-урановый разделитель, накрытый брезентовым чехлом и защитным полем поверх него. Гедимин повернулся к верстаку, разыскивая взглядом материал для работы.

— Уран привезли?

— Уран есть, — отозвался Константин, подозрительно щурясь на ремонтника. — Можешь приступать к работе. Не забывай о технике безопасности. Хольгер, подготовь реактивы. Как только сфера будет готова, вы с Гедимином приступите к выгрузке.

В полной тишине он вернулся к своему столу. Гедимин, собирающий конструкцию из защитных полей, подпорок и щупов, едва заметно усмехнулся, но оборачиваться не стал. Он работал молча, пока к нему не подошёл Хольгер.

— Я опасался, что он так и не согласится, — тихо сказал он. — Было такое впечатление, что он готов стрелять.

— Он странный, — буркнул ремонтник, не отводя взгляда от урановых пластин.

— Как ты думаешь, сколько ирренция мы выделим? По моим расчётам — чуть больше двух граммов, — сказал Хольгер. — Было бы интересно собрать омикрон-излучатель и поработать с разными веществами. Подопытных крыс у нас нет, но вот опыт с сивертсенитом… я бы повторил его. Это будет супергенератор, если удастся что-то сделать с наведённой радиацией.

— Нейтронные пушки экранируют довольно надёжно, — пожал плечами Гедимин. — Похожую конструкцию можно собрать и для ирренциевого элемента. Сколько ирренция ты возьмёшь себе? Мне нужно немного для сигма-сканера.

— Бери, сколько нужно, — поспешно сказал Хольгер. — Пятисот миллиграммов мне хватит.

— Я возьму столько же, — кивнул Гедимин. — Иджесу вообще не нужно. Линкен пока обойдётся. Значит, нам хватит на опыты и ещё немного останется на дальнейший синтез.

За его спиной тяжело вздохнули.

— Уже делите несинтезированный ирренций? Я не давал разрешений ни на какие опыты.

— Значит, мы обратимся напрямую ко Нгылеку, — отозвался Хольгер. — И посмотрим, что скажет он.

Гедимин мигнул. «Звучит разумно. Надеюсь, обойдётся без драк. Не люблю станнеры.»

11 ноября 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Новая сфера из обеднённого урана опустилась до упора, и зелёные блики на защитном куполе погасли — уран поглотил омикрон-излучение. Гедимин вернул на место газоотводы и закрепил датчики. Излучение повредило им, но работать они продолжали, — должны были выдержать ещё два-три цикла синтеза. Можно было на прощание потрогать образец ирренция, но у двери стоял Константин и смотрел на ремонтника немигающим взглядом. Эксперименты пришлось отложить.

Вынув руку из управляющей перчатки манипулятора, Гедимин повернулся к белесой полусфере, лежащей на полу рядом с куполом. Хольгер уже упаковал облучённый уран и теперь ждал поодаль, у двери, когда ремонтник будет готов забрать материал. Гедимин поднял руку с растопыренными пальцами — только такие сигналы сейчас проходили через защитное поле, ни от рации, ни от устных приказов не было никакого толку — и осторожно подобрал полусферу. Она весила ненамного больше, чем новая урановая сфера, и разницу пришлось бы определять на точных весах, но Гедимину от волнения она казалась тяжёлой. Он поднял её на уровень груди и шагнул к двери. Константин и Хольгер расступились, створки ворот разошлись до упора. Впереди была открытая нараспашку дверь лаборатории и свободный путь до разделительной установки.

Последняя версия «разделителя» работала автономно, и весь процесс был закрыт от посторонних глаз кожухами, экранами и куполами защитного поля. Гедимину оставалось только опустить сферу, источенную излучением и готовую рассыпаться в руках, в измельчитель и кивнуть Айрону, чтобы тот опустил рычаг. Механизм загудел, перемалываемый в мелкую пыль уран затрещал. Гедимин поднял руки на уровень груди и, стараясь ни до чего не дотрагиваться, пошёл в душевую. Константин с дозиметром Конара направился за ним.

Дезактивация Гедимина продолжалась целый час, пока от раствора у сармата не порыжела кожа, а глаза не начало жечь от испарений. Константин долго ходил вокруг него с дозиметром, проводя им над самой кожей, и ремонтник стискивал зубы, чтобы не предложить засунуть прибор ещё и внутрь, — северянин мог воспользоваться советом. О том, что с ирренцием он работал в защитном поле, Гедимин уже не напоминал — двух напоминаний в начале дезактивации оказалось недостаточно, а третье он сам считал излишним.

— Хольгера не забудь помыть, — буркнул сармат, выбравшись из душевой. Слизистую — везде, где на неё попал раствор — неприятно жгло, тело ощущалось распаренным и опухшим.

— И сам помойся.

— Иди в лабораторию, — угрюмо отозвался Константин. — Комбинезон я ещё проверю.

Сармат мигнул — по всему выходило, что со станции ему придётся выбираться в одних подштанниках.

— Что с ураном? — спросил он у Хольгера, вернувшись в лабораторию. Сармат-химик стоял у разделительного агрегата и следил за бликами на защитном поле. Омикрон-излучение пронизывало кожух дробилки, не встречая препятствий, и на внешнем экране перемещались размытые зелёные пятна и полосы.