Убийство в частной клинике - Найо Марш

— Вот чертовщина! — воскликнул Найджел.

— Можно сказать и так.

— Выпейте портвейну.

— Спасибо. Это было настолько невероятно, что у меня не хватило духу даже поделиться подозрениями с Фоксом. И я продолжил заниматься остальными: мистером Сейджем с его лекарствами, Филиппсом и его девушкой, Бэнкс и большевиками. Лекарство, которым Сейдж попотчевал министра при помощи мисс О’Каллаган — «Живительные вольты», — содержало микроскопическую дозу гиосцина. Второе лекарство, каким мисс Рут накормила брата в больнице, было неизвестно, пока я не забрал у нее остатки. Мысль, что по его вине в организм министра попала даже самая незначительная доза гиосцина, повергла Гарольда в ужас. Тем более что он являлся участником сборищ в Ленинском зале. Он всеми силами пытался меня убедить, будто второе лекарство приготовил по рецепту врача, и чуть не нажил себе неприятностей. Но мы выяснили, что и это лекарство содержало минимальную дозу гиосцина, и исключили мистера Сейджа из списка подозреваемых. Гиосцин могла набрать в шприц вместо камфары Бэнкс, когда готовила инъекцию, но я обнаружил, что в бутыли с наркотиком не хватает количества всего на одну порцию. Она, как стало известно, была израсходована при последующей операции. Конечно, Бэнкс могла пронести раствор или пополнить бутыль позднее, но я счел это маловероятным. Оставался Филиппс, и он меня беспокоил. На него бросали тень его угрозы, возможности, мотив. Робертс бледнел перед ним. Я постоянно ловил себя на мысли, что противопоставляю этих двух людей. Ведь на первый взгляд у Робертса не было возможности сделать укол, а у бедолаги хирурга — сколько угодно. Я устроил реконструкцию отчасти для того, чтобы выяснить, не было ли и у анестезиолога шанса сделать инъекцию. Я заехал к нему домой. И, несмотря на то что специально просил Филиппса, чтобы Робертс был на реконструкции со всем своим оборудованием, анестезиолог сначала собрался в клинику налегке. И лишь после моего напоминания взял аппарат. Я заметил, что он не в восторге от того, что я дотрагиваюсь до его аппарата, а сам постоянно проверяет состояние болтов. Вполне оправданное действие, но оно заставило меня обратить внимание на болты. Учтите, меня нисколько не влекла моя фантастическая версия: наоборот, я ее стыдился и по-прежнему считал, что главный подозреваемый — Филиппс. Мы приглядывались к обоим. А затем мне выпала удача — удивительная, невероятная удача. У старушки Мэриголд случился срыв, и она чуть не повалила графиноподобную конструкцию с резервуарами для газов. Томс в каком-то смысле помог анестезиологу тем, что с такой страстью изображал из себя важную персону. Он трусоват, и не на шутку перепугался. Поднял суматоху. Если бы не моя версия, я бы не приглядывался так внимательно к Робертсу. Он превосходно сыграл свою роль, но в итоге дал слабину — слишком уж оберегал от всех болты на своей конструкции. Думаю, что поднятая Томсом суматоха была излишней — непохоже, чтобы цилиндр мог действительно разбиться. Но представьте, каким потрясением стала для Робертса эта ситуация. Если бы шприц выпал! Вещь практически невероятная, но под влиянием момента его воображение сыграло злую шутку, возобладав над разумом. А я чувствовал, что и со мной творится то же самое. Да, мои дорогие, говорю вам: голова у меня шла кругом.

— Но в какой момент доктор Робертс умудрился вколоть министру гиосцин? — спросила Анджела.

— Вскоре после того, как пациента положили на стол. Экран на груди больного скрывал руки анестезиолога от остальных.

— Ясно.

— После реконструкции Робертс не отходил от нас: болтался в операционной, стараясь отвлечь меня от своего «графина». Спасибо Фоксу, он удалил его, объявив, будто ему позвонили. Понял, что я хочу избавиться от Робертса. Как только мы остались одни, я распластался возле «графина» и выудил из тайника шприц. Эврика! Наступает развязка! У Фокса чуть не случился припадок словоизвержения.

— И вы на месте арестовали доктора Робертса? — воскликнула Анджела.

— Нет, не арестовал. Во-первых, у меня не была ордера. А во-вторых… — Аллейн уткнулся носом в сцепленные руки.

— Ну-ну, рассказывайте дальше! — поторопила Анджела.

— Было бы некрасиво брать его в клинике. Я отправился за ордером, а Фокса и Бойза послал с ним домой. Они должны были присмотреть, чтобы Робертс не нанес себе coup de grace [21]. Но он таких попыток не делал. Когда я его арестовывал, его посетило неприятное просветление, и оно его настолько сильно и внезапно потрясло, что он оказал нам сопротивление. Сражался с таким упорством, что можно было подумать: здоровый человек сошел с ума. Хотя я думаю, все было наоборот: безумец превратился в человека в здравом уме. Это длилось всего несколько минут. Сейчас ему все безразлично. Робертс чистосердечно признался во всем. Ему предстоит предстать перед судом, но присяжные скорее всего признают, что с места стронулся не только болт в его наркозном аппарате: тронулся сам Робертс и благодаря своей дурной наследственности ощутил евгеническую потребность устранять неполноценных людей. Именно такую безумную логику и следовало ожидать в данной ситуации.

— Но если бы не срыв старшей медсестры, вы бы его так и не раскололи? — спросил Найджел.

— Думаю, в конце концов раскололи бы. Мы запросили сведения о нем в Канаде. Они уже в пути. Не сомневаюсь, что, изучив их, мы узнаем о нескольких случаях смертей, после того как доктор Робертс давал пациентам наркоз. И окажется, что все погибшие больные страдали дурной наследственностью. Готов поспорить, количество насечек на стетоскопе окажется на одну больше числа этих смертей.

— На одну больше? — удивился Найджел.

— Не сомневаюсь, что в четверг Робертс добавил новую, одиннадцатую. Эта последняя явно свежее других, хотя он и втер в нее немного грязи. Можно подумать, что он сделал великую глупость, оставив шприц в наркозном аппарате, после того как совершил преступление. Ничего подобного. Это было самое безопасное место. Извлеченный оттуда шприц выглядел бы очень подозрительно с болтом вместо толкателя поршня. Этот удивительный коротышка, наверное, наполнял его гиосцином каждый раз, когда его звали давать пациенту наркоз, на случай если больной окажется, как говорят, особью на выбраковку. Потрясающая логика ненормального.

— Надеюсь, его признают ненормальным! — охнула Анджела.

— Это будет означать психиатрическую больницу для преступников. Жаль, нельзя передать ему один из его шприцев для инъекций.

Все несколько мгновений молчали.

— Выпьете еще портвейну? — спросил Найджел.

— Спасибо, — кивнул старший инспектор, но вина себе не налил, а остался сидеть, рассеянно глядя в огонь. — Видите ли, — наконец произнес он, — с точки зрения Робертса, он выполнил свою задачу успешно. Он твердит, насколько был умен, и его единственная тревога, что его могут не оценить. Пишет монографию, за которую ваши боги с Флит-стрит, Батгейт, предложат баснословную цену. В общем, квалифицированная защита ему гарантирована.

— А что с сэром Джоном Филиппсом и Джейн Харден? — спросила Анджела.

— А что с ними может быть, мисс Анджела?

— Она выйдет за него замуж?

— Откуда мне знать?

— И сваляет дурака, если не выйдет! — воскликнула она.

— Боюсь, у вас кинематографический склад ума. Вам обязательно требуется завершающий крупный план. «Джон, я хочу, чтобы вы знали…» — наезд на их лица. Сэр Джон мурлычет что-то любовное: «Ах ты, моя глупышка» — и прижимает ее к груди. Постепенный уход изображения «в затмение».

— Верно, — кивнула Анджела. — Мне нравятся счастливые финалы.

— В полиции нам не часто случается наблюдать их.

— Хотите еще портвейну?

— Спасибо

Примечания

1

Старомодное (фр.). — Здесь и далее примеч. пер.

2

Премьер-министр.

3

Нашумевшее дело (фр.).

4

Вскрытие трупа (лат.).

5

Взволнованно, но не слишком (ит.).

6

Босуэлл, Джеймс (1740–1795) — шотландский писатель и мемуарист.

7

Боже, какой ужас! (фр.)

8

Мультипликационный фильм студии Уолта Диснея (1935).

9

О деле О’Каллагана (фр.).

10

До свидания (фр.).

11

Шекспир У. Двенадцатая ночь, акт IV, сцена 2.

12

Хоули Харви Криппен в ночь на 1 февраля 1910 г. убил в Лондоне свою жену и бежал с переодетой мальчиком любовницей.

13

Чтобы поддержать других (искаж. фр.).