Его (Кэт и Гейб) - Обри Дарк

Ни одна из них не была такой же красивой, как она. Её рука состояла из сплошных нежных изгибов, а ногти были умело обрезаны. Страницы переворачивались одна за другой, но ничего не происходило.

— Не привыкла, когда за тобой наблюдают, котёнок?

Она покраснела ещё сильнее. Боже, как же восхитительны были её губы, когда она их легонько прикусила, сморщив щёчки, будто сердясь.

— Я… Никогда. Не с кем-то, кто бы за мной наблюдал.

— Тогда не торопись.

— Так и сделаю, спасибо, — саркастически отрезала она и подняла книгу, чтобы спрятать своё лицо.

Но затем, ох, затем… Её рука двинулась вниз, под подол платья. Я следил за тем, как ткань скользнула вверх по её сливочным бёдрам, дюйм за дюймом обнажая розовый шёлк трусиков. Пальцы задели ткань прямо поверх её сладкой щели.

Я бы попробовал её там, да и воспоминание о её вкусной плоти мгновенно меня возбудило. Это правда: мы, мужчины, — визуалы. Я хотел наблюдать за ней, видеть каждую её частичку, когда она касается себя. К счастью, книга опустилась, и я сумел увидеть её нос, выглядывающий сверху, а потом и рот. Её идеальный розовый рот в форме сердечка почти такой же вкусный, как и те губы, что находятся между её ног.

Её пальцы гладили медленно, терпеливо. Невероятно терпеливо. Прикосновения, должно быть, были едва ощутимыми. Я видел, как ткань между её ног темнела, наполняясь влагой. Её глаза смягчились, веки в уголках поникли, в то время как она продолжала читать, продолжала поглаживать.

Сместившись на своём месте, я не был готов к едва слышному вздоху, который она исторгла, нащупав сердцевину. Такой тихий писк удовольствия, но всё же сумевший вызвать во мне прилив похотливых мыслей. Я затвердел и становился всё твёрже с каждым крохотным вздохом, поэтому не мог не поправить себя, делая вид, будто костяшками пальцев разглаживаю ткань штанов.

— Ты трогаешь себя там? — в её голосе возникла заминка, но она была поддразнивающей, игривой.

— А почему, ты думаешь, я захотел понаблюдать за тобой?

Её брови взлетели и столь же быстро опустились, как и её глаза, скользнувшие по другой точке. Пальцы прижались сильнее, сдавливая плоть через ткань трусиков с обеих сторон. Она умело перевернула страницу большим пальцем. Так же, как делала это и раньше, только без зрителей.

Я расстегнул штаны. Она застонала, и мой член дёрнулся. Я представил себя между её ног. Она была моей, моей и ничьей больше, но я не мог признать этого, как и не мог не чувствовать ревности, так как это не я возбудил её, не я, поддразнивая, подвёл к краю. Я сжал рукой член. Большинству женщин, которых я брал домой, не терпелось запрыгнуть ко мне в постель. Она же была… Другой.

Хорошей, но другой.

Кэт.

Слова на странице расплывались перед глазами. Я уже добралась до первой сцены на сеновале, где ковбой обнаруживает, что его невеста — сюрприз-сюрприз — девственница. После чего он опустился на неё, а я перестала представлять ковбоя.

Ресницы затрепетали, когда я опустила руку между бёдер. По мере прочтения я чувствовала, как становлюсь влажной, но мне больше не хотелось читать. В моей голове не ковбой и не девственная невеста катались по сеновалу. В моих мыслях это был Габриель.

Я попыталась вернуть своё внимание обратно к книге, зажатой в руке, но это стало бесполезно, как только он начал себя трогать. Я перелистывала страницы, стараясь не бросать взгляды на него, разместившегося там в кресле. Он вытащил свой член, медленно и легко его поглаживая. Я видела, как крайняя плоть наползала на головку, затем сползала, когда его рука сжималась вокруг основания.

Это было правдой: никогда раньше парни не наблюдали за тем, как я мастурбирую. Но, впрочем, и я тоже никогда не наблюдала за тем, как дрочит парень. В смысле я видела сцены в комедиях, где они этим занимались: классическая сцена в ванной комнате в фильме «Все без ума от Мэри». Но никогда по-настоящему. Ни один парень не мастурбировал в моём присутствии, не говоря уже о том, чтобы наблюдать за мной. Какая-то странная часть меня нуждалась в том, чтобы видеть его длинные пальцы, полностью обёрнутые вокруг его же эрекции.

Его дыхание спёрло, и я поняла, что тоже ловлю ртом воздух подстать ему. Он закрыл глаза, опуская голову на спинку кресла. Я наклонила книгу, наблюдая за тем, как он двигает рукой вокруг своего длинного ствола. Его большой палец проходился по кончику с каждой лаской. Его ритм стал моим собственным, и с тем, как нарастало внутри меня давление, я перестала притворяться, что читаю.

Моя рука двигалась всё быстрее и быстрее, жёстче и жёстче, я же наблюдала за ним, за его ласками, после которых с каждым разом его член становился всё более твёрдым и большим в его руке. Боже, его губы. Эти губы, касавшиеся меня между ног, его язык внутри меня… Я неистово массировала, стараясь добраться до точки освобождения. Я нуждалась в этом, нуждалась в избавлении ото всех этих мыслей о нём.

Затем он поднял голову, и его глаза впились в мои.

Мой рот ошеломлённо распахнулся, рука всё ещё скользила, тогда как боль внутри настойчиво нарастала. Книга повисла и свалилась на простыни рядом. Больше не было притворства, будто я не смотрела на него. К моему удивлению, он облизнулся, но ничего не сказал.

Я всхлипнула, а глаза мои, дрогнув, закрылись. Мне было нужно это. Нужно было избавиться от этой боли. Солнечный свет, попадающий в комнату, просвечивал красным через мои прикрытые веки. Я заработала рукой над своим крошечным клитором, пальцами напряжёнными и энергичными. Будто это он был таким напряжённым напротив меня. Мне до безумия хотелось открыть глаза, чтобы взглянуть на него. Сердце усиленно билось, давление кульминации внутри возрастало и возрастало.

Нет.

Я перевернулась на бок, пытаясь задать лучший угол, и крепко зажала руку между бёдер, раскачиваясь напротив пальцев, изо всех сил пытаясь подтолкнуть себя. Другая моя рука вцепилась в простыни, пальцы сжались в кулак.

— Котёнок.

Я открыла глаза, чтобы обнаружить его, стоявшего рядом с кроватью с зажатым в руке отвердевшим членом. Его глаза были полны желания. Я не хотела ни о чём его просить, вообще ничего от него не хотела. Или всё-таки хотела?

Он встал коленями на кровать и лёг рядом со мной. Его глаза просили разрешения, и я его дала. Наши лица находились так близко, что нам приходилось делить один воздух, а я всё ещё раскачивалась и раскачивалась напротив своих пальцев. Стонала. Каждая частичка меня ныла, желая освобождения, однако моя кульминация, казалось, всё никак не хотела наступать.

Его свободная рука придвинулась и накрыла мой кулак, побуждая меня оставить простыни ради его ладони. Его пальцы переплелись с моими, а ладонь оказалась горячей моей собственной. Кровать задвигалась вместе с его ритмом, и теперь его рука скользила так же быстро, как и моя внизу, куда я не осмеливалась посмотреть.