Испытание джедаев - Дэн Крэгг

* * *

- Могу я его видеть? - спросил Анакин у офицера-медика, встретившего его в санчасти.

- Сюда.

Поникшие плечи врача и глубокие морщины, прорезавшие его лицо, красноречивей пятен крови на его хирургическом халате, говорили о том, через что прошли Сыновья и Дочери Свободы с тех пор, как здесь высадились.

Грудо лежал за занавесками, на полевых носилках. У Анакина перехватило дыхание, когда он увидел, насколько тяжелая у родианца рана. Дружественный огонь, подумал Анакин, вот как это назвал сержант. И кто придумал этот нелепый термин? Несомненно, какой-нибудь штабист, которому безопасно и комфортно в помещениях штаба, кто подшучивает над шрамами, но сам никогда не получал раны. Нет ничего дружественного в огне, который приводит к столь тяжким повреждениям, - неважно, от кого он исходит.

Анакин подавил вспышку гнева - не на злополучного разведчика, который подстрелил Грудо, но на умника, назвавшего это <дружественным огнем>.

- Он может говорить? - спросил он у измученного врача.

- Он бормочет что-то, но то ли на своем языке, то ли это просто стоны - я не знаю. Удивительно, что с такой вот раной он не в полной отключке. Я не слишком хорошо знаком с устройством родианского мозга, но взгляните сюда - сквозь череп можно видеть...

- Доктор, вы можете ему помочь? - перебил Анакин.

Хирург покачал головой:

- Нет, ранение слишком тяжелое.

- А он не может нас слышать?

- Не думаю, но при его состоянии уже неважно, слышит он нас или нет. С такой травмой головы он долго не протянет. Мы даже не можем дать ему обезболивающее... если, конечно, не хотите, чтобы я прекратил его страдания...

Анакин круто повернулся к врачу:

- Если я еще раз услышу, что вы говорите в этом духе про одного из моих бойцов, то, клянусь... - Он покачал головой. - А теперь, будьте любезны, оставьте меня наедине с моим другом.

Побледневший врач раздвинул занавески и сгинул.

Анакин опустил взгляд на Грудо.

- Ты меня слышишь? - спросил он. Затем наклонился ниже. - Грудо, слышишь меня?

Грудо открыл свой здоровый глаз. В его груди что-то заклокотало, он закашлялся.

- А... Анакин, - выдохнул родианец.

- Береги силы... с тобой все будет в порядке, - солгал Анакин.

- Нет, - прошептал Грудо. - Время... уходить.

- Нет-нет, Грудо! Они отправляют тебя на <Респайт>, отличный корабль-госпиталь, где у них есть все необходимое, чтобы тебе помочь... Гигантским усилием Грудо приподнялся на локте, свободной рукой ухватив юного джедая за плечо, и придвинул свое загубленное лицо к лицу Анакина.

- Не плачь надо мной, - сказал он, а затем упал обратно на койку,

Анакину не нужно было дотрагиваться до Грудо, чтобы понять: жизненная сила покинула его. Несколько минут Анакин посидел рядом с ним, затем встал и вернулся на командный пункт. Утром будет атака, и поведет ее он. Грудо будет отомщен.

22

Часто успех военной операции зависит от простой случайности, вроде той, придет ли кто-то куда-либо - на перекресток, к реке или мосту, в деревню - на несколько минут раньше или позже другого. Эти минуты могут повлечь за собой победу или поражение на поле боя. Или иногда к катастрофе приводит решение, принятое командиром, не имеющего полного знания о намерениях или диспозиции противника; хороший командир должен быть способен к мгновенным решениям, потому что промедление может оказаться губительным для кампании. Но столь же фатальным может стать неверное решение, а даже лучшие командиры, под давлением быстро меняющейся обстановки современной войны вынужденные решать тактические вопросы быстро, могут сделать ошибку. Даже со всеми техническими средствами, доступными военачальнику, поле боя все еще представляет собой беспорядочное, неорганизованное место, где события сменяются с молниеносной быстротой - под непроглядной темнотой, называемой туманом сражения. И видеть сквозь него может лишь тот, кто находится в самой гуще боя.

Такова важность разведки, затеянной по приказу Нейа Халкиона, и такова важность решения, которое он принял, основываясь на информации, собранной лишь одной из групп, отправленных в эту разведку.

* * *

Сколь бы хорош ни был сержант Омин Л'Локс, на самом деле лучшим разведчиком на Праеситлине был сейчас не он, а десантник-клон ЦТ-19/39. Сам себя он называл Зеленым Колдуном, поскольку имел чин сержанта и был весьма искусен в разведывательных делах. Получив приказ обследовать вместе со своей группой левый фланг вражеских позиций, он тут же решил ее разделить, чтобы каждый коммандос мог вести разведку самостоятельно, проникая в расположение противника как можно глубже, - и таким способом собрать максимально возможное количество информации.

Сам Зеленый Колдун смог пробраться незамеченным к самому Межгалактическому коммуникационному центру. Тщательнейшим образом он занес в память местоположение каждого орудия, которое смог обнаружить, пересчитал дроидов, ожидавших в окопах, оценил их вооружение, запомнил, где противник врыл артиллерию в грунт. Особенно его заинтересовало, что несколько орудий, судя по всему, перебросили на левый край обороны, усиливая позиции, расположенные на двух небольших холмах. По его мнению, впрочем, слабое место в обороне Тониза находилось на правом ее фланге, а вовсе не на левом, поскольку Зеленый Колдун пронизал ее с такой легкостью, - тем более сейчас, когда он мог сообщить генералу Халкиону, где установлено каждое орудие. Зеленому Колдуну было очевидно, что атаковать следует здесь, бросить на этот фланг всю армию, выстроив ее эшелоном, чтобы с огромной силой вломиться во вражескую оборону, вызвав ее коллапс, и одним стремительным ударом смять всю армию Тониза,

Но чтобы доставить эту информацию, Зеленому Колдуну нужно было вернуться к своим. Конечно, он мог передать ее по радио, но генерал Халкион со всей определенностью запретил нарушать радиомолчание во время рекогносцировки. По-видимому, обоим его товарищам повезло меньше, чем ему, - по всему рубежу раздавались выстрелы, а особенно активно стреляли там, где они должны были пересекать вражеские траншеи; поэтому Зеленый Колдун почти не сомневался, что их обнаружили и что они, скорее всего, не смогут добраться до места сбора, находившегося у подножия плато. Он подумал о бойцах, которым было поручено обследовать центральный участок. Увидели ли они то же, что и он? И не по ним ли там стреляют? Они были коммандос, то есть отличными солдатами, однако не настолько хорошими, как он, а у каждого когда-нибудь заканчивается удача. Зеленый Колдун знал, что однажды такое случится и с ним, но в эту ночь удача, похоже, изменила его товарищам. Приходилось считать, что он - единственный, кто еще уцелел, и теперь лишь он может доставить в штаб собранные сведения.

Артобстрел начался неожиданно, захватив Зеленого Колдуна позади вражеских окопов. Это его не удивило: в бою такие вещи случаются часто. Кто-то сделал ошибку, начав обстрел еще до того, как все разведгруппы подали сигнал. Однако это не было заботой Зеленого Колдуна - его задачей было вернуться. Но даже вжимаясь в грунт, он отметил, насколько точны артиллеристы Халкиона. Зеленый Колдун уважал точность и профессионализм и восхищался такой стрельбой даже сейчас, когда все вокруг него ломалось и рушилось, а его швыряло из стороны в сторону так, что перехватывало дыхание и клацали зубы.

Сначала Зеленый Колдун не почувствовал боли. Он знал, что у него оторвало ногу, но лишь перетянул артерию куском шнура и прикинул, какие у него варианты. Он знал, что скоро прихлынет боль, за которой последует шок. Нужно было что-то делать, причем быстро, потому что имевшаяся у него информация слишком важна, чтобы сгинуть вместе с ним. Если он останется здесь, его найдут и прикончат. Он мог, не откладывая, передать эти сведения по радио, таким образом успешно завершив свое задание; но ему приказали пользоваться передатчиком лишь для того, чтобы просигналить о возвращении. Он отправил этот сигнал и на миг - но лишь на миг - ощутил вспышку некоего подобия гнева на то, что кто-то там, на командном пункте, отступил от плана, принятого на эту ночь. Артобстрел продолжался не ослабевая.

Итак, единственное, что ему оставалось, - это попытаться вернуться к своим. Без одной ноги это было трудно, но выполнимо. Свои лучшие качества клоны-коммандос проявляли, когда сталкивались с препятствиями, неодолимыми для любого обычного существа.

Медленно и осторожно он пополз обратно. В какой-то момент жгут на его ноге ослаб, и Зеленый Колдун начал терять кровь. Ему удалось добраться до высохшего русла реки, и там он, наконец, понял, что дальше ползти не сможет. Нужно было докладывать, пока он еще не слишком ослаб, - и к черту приказы. Он потянулся за передатчиком, но тот выпал где-то по дороге. Он стал себя за это ругать, но потом позволил боли и усталости отвлечь его. Это хорошо, что он умрет здесь и никто не узнает, насколько он оказался некомпетентным. Но Зеленый Колдун ощутил также страшную неудовлетворенность - не оттого, что умирает, а потому, что умрет, располагая сведениями, жизненно важными для армии, которой он служил. Его последней осознанной мыслью было: он сделал все, что от него зависело.