Бракованные (СИ) - Манило Лина

– Арина, ну что же ты делаешь? – она не то чтобы злится. Скорее, расстраивается. – Я же волнуюсь.

– Кать, у меня все хорошо, я же писала тебе.

– Мало ли, что ты писала! – нервничает и повышает голос: – Говорят, вечеринка у Мирослава была очень… бурная. Там все напились! Кто-то вроде даже подрался.

Последняя фраза бьется в виски молоточками, и я боюсь, что слишком много людей в итоге узнают о драке, и тогда может случиться что-то плохое.

– Ага, весело было, – выдавливаю из себя, за сухим покашливанием скрывая эмоции.

Не рассказывать же сестре обо всех подробностях? Чтобы она вовсе с цепи сорвалась и всех тут поколотила, невзирая на пол и возраст. Ну, бить бы не стала, конечно, я утрирую, но мозг обязательно чайной ложкой всковырнула.

– Ты пила? Признавайся честно.

– Нет. Ни глотка не выпила. И Мирослав не пил.

– Слушай, солнце, он плохо влияет на тебя, – заводит старую пластинку. – Ты никогда не грубила мне, не пропадала на всю ночь без спроса, не посещала сомнительные вечеринки. Звонки, в конце концов, мои не игнорировала!

– Катя, ты заводишься. Остынь.

Сестра спохватывается и берет себя в руки. Наверное, не хочет усугублять наш конфликт еще сильнее, потому бормочет что-то о волнении за меня и просит вернуться домой поскорее.

– Погуляла и хватит.

– Катя, у нас с Мирославом свидание. Романтическое, и еще дела кое-какие. Утром встретимся, обещаю.

Катя молчит и сопит в трубку. То ли уговаривает себя смириться, то ли готовит пламенную речь.

– Ладно… хочешь расскажу, как смена прошла? – ее голос становится слегка заискивающим, а я про себя праздную пусть маленькую, но победу.

Когда выхожу обратно, в обеденном зале замечаю свою однокурсницу Инну, которая уж как-то слишком близко подобралась к Мирославу. Делает вид, что в телефоне копается, а сама фоткает его – с моей стороны ее манипуляции отлично видны. Мир в своем мобильном новостную ленту листает, перекатывая во рту зубочистку, похожим в этот момент на невыносимо красивого ковбоя. Только шляпы не хватает.

Вот-вот Инна бросит маяться ерундой и перейдет к активной фазе боевых действий. Она вон, уже улыбается глупо, зубами сверкая. Инна красивая, очень красивая. Во время прошлогоднего Осеннего бала даже титул какой-то на конкурсе получила, потом долго нос задирала, пока другие девчонки не пообещали ей популярно объяснить, что не в красоте счастье, до того всех достала важничать. Меня вдруг встряхивает как от удара тока, когда понимаю, что эти ее широкие идиотские улыбки – для моего Мирослава. Мои глаза сами собой сужаются, из ноздрей чуть не пар валит и очень хочется бить несуществующим копытом о землю. Так вот ты какая… ревность.

20 глава

Мирослав

Когда Арина скрывается в туалете, я достаю телефон. На экране несколько сообщений: от Юрки и мамы. Залпом допиваю заметно потеплевшую колу, стучу ребром телефона по колену. О том, что хочет от меня Юра я знаю – он обещал держать в курсе по ситуации с Соловьевым. А вот, что нужно маме?

«Брат, он дома. Вроде пока никуда не собирается», – докладывает агент Юрий. – «И не соберется. Кишка тонка». «Ты его очень бережно отметелил», – Юрка добавляет ржущий смайл.

О Соловьеве я не беспокоюсь – после сегодняшнего он точно к Арине больше не сунется. Он дебил, но мозги в голове еще остались. Думаю, сегодня он понял, что у этой девочки есть защита. Теперь очередь мамы и ее проблем. Открываю сообщение и матерюсь сквозь зубы, а хочется в голос. Она пьяна, расстроена и явно ошиблась абонентом. Ну вот скажите, как мне на это реагировать? Убиться сразу?

«Я люблю тебя, Игорь». Сейчас разрыдаюсь. Следом батарея голосовых, наверняка наполненных слезами и соплями, просьбы вернуться. Но слушать их конечно же не буду. Далее идут текстовые просьбы простить, вернуться, не бросать ее. Собственно, ничего другого я не ожидал, просто не думал, что это случится так скоро, а еще придется быть этому свидетелем. Чувствую себя изнасилованным чужой больной любовью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

У меня лицо каменеет, я удаляю все сообщения матери – ничего общего с этим иметь не хочу. Захожу в инет, бесцельно мотаю ленту, переключаю внимание на то, что не будет меня раздражать. Я только-только успокоился, мне нельзя срываться, я обещал. А свои обещания выполнять привык. Рядом какая-то суета. Скашиваю взгляд вниз и влево, вижу длиннющие ноги и снова переключаюсь на экран телефона. Чужие ноги – это не то, что может меня расслабить. Если это, конечно, не ноги Арины.

Ее все нет, и кажется, что прошла целая вечность, которую она проводит в туалете. Обладательница ног никуда не делась, и теперь я четко ощущаю чужой взгляд на себе. Когда я только переехал на постоянку в этот город, очень быстро понял одно: если я захочу, в моей постели будет любая девчонка. Другое дело, что мне никогда не нужна была любая, а после прошлого не очень приятного опыта я не сразу готов был иметь хоть что-то общее с девушками.

– Привет, – смутно знакомый нежный голосок отвлекает, и я медленно поднимаю голову. – Ты же Мир?

– Мирослав, – уточняю, как всегда.

Мне нравится ставить барьеры между собой и людьми. Не позволять всем и каждому называть себя Миром – один из способов держать дистанцию. Девушка улыбается широко, кокетливо заправляет за ухо прядь волос и уже хочет что-то сказать, продолжить наше общение. Наверняка предложит свой номер телефона или зафрендиться, стать друзьями по переписке и пропустить пару стаканчиков с продолжением, но мне это неинтересно. Тем более, когда к нам, рассекая воздух, словно реактивный истребитель, несется Арина. Нет, она изо всех сил пытается казаться спокойной и равнодушной. Улыбается даже. У нее бы даже получилось обмануть кого-то другого, но я вижу эту девушку насквозь. Как-то так вышло с первого взгляда. Рядом с ней мне легко чувствовать себя экстрасенсом, умеющим читать мысли.

– Привет, Инна, – Арина улыбается девушке, останавливается рядом и, будто решившись на что-то, наклоняется и… целует меня в губы.

От неожиданности глаза округляю, но не теряюсь: тяну Арину на себя и усаживаю себе на колени. Кладу руки ей на живот, пальцами поддеваю низ темной водолазки – играю, глядя обалдевшей незнакомке прямо в глаза. Да, детка, этот парень занят. Арина дышит тяжелее обычного – то ли от моих манипуляций, то ли потому, что волнуется. Не знаю, что на нее нашло, но было чертовски круто видеть ее такой – раскрепощенной.

– Ты ревнуешь, – шепчу ей на ухо, пока Инна пытается просверлить в нас дыру.

– Пф, – Арина раздраженно поводит плечами, а я усмехаюсь. Ревнует, надо же. А кое-кто тут горячая штучка.

– Инна, ты не видишь, что мы несколько заняты? – спрашиваю и получаю в ответ растерянный взгляд.

– Хм, неужели слухи не врут? – спрашивает у воздуха под своим носом, а Арина вздрагивает.

– Инна, отвали, – вспыхивает зажженной спичкой, а в голосе трещинки.

Слухи, значит. Нет, этот день точно никогда не закончится.

– Злая ты, Царева. Не ожидала от тебя… такого, – Инна щурит глаза и, перекинув волосы через плечо, цокает каблуками в другой конец зала, где ее ждут подружки.

– Не слушай ее, ты классная.

Арина оборачивается, прикладывает ладони к щекам и тоскливо просит:

– Пойдем отсюда, хорошо? Кажется, я весь запас прочности сегодня истратила.

В машине она долго сидит, кутаясь в пальто, смотрит в одну точку за лобовым стеклом, а глаза огромные. Не моргает даже. Барабаню пальцами по рулю, жду, когда она снова начнет говорить. За окнами занимается рассвет, небо стремительно сереет.

– Отвези меня домой, пожалуйста, – просит, я без лишних разговоров завожу мотор.

Дороги еще пустые, и я нахожу самые извилистые, чтобы подольше удержать Арину рядом. Иногда она вздрагивает и до красноты трет пальцами кончик носа. У подъезда долго сидим в тишине, будто бы вовсе не дыша. Арина поворачивается ко мне, смотрит в глаза долго, ищет в них что-то и наконец говорит: