Открытая дверь - Вера Александровна Колочкова

мы все на «вы» да на «вы»! Мне почему-то не хочется вам выкать больше, Саша. Мы ж с вами не чужие люди, наши дочери дружат! И вы правы, мы оба свободны…

Сказала и осеклась. И опять засмущалась. И рассердилась на себя за это смущение – он ведь сам первый заговорил о том, что они ничем никому не обязаны!

А еще подумала вдруг, что рядом с этим мужчиной ей хорошо и уютно. И что не зря она весь день о нем думала. И что, наверное, так не бывает… Чтобы знать человека, даже все о нем знать, сочувствовать походя, а потом вдруг взять и посмотреть на него с другой стороны! Только потому, что утром на машине на работу подвез! Вот откуда что вдруг взялось, а?

До города доехали быстро, остановились у первого попавшегося на пути кафе. Сели за столик у окна, тут же к ним подошла официантка – даже не успели в меню глянуть.

– Я вам советую говядину в горшочке… Или свиной стейк с жареной картошкой. Все равно больше ничего нет, у нас повара все на больничном, извините… – предложила официантка и сделала губки бантиком. Наверное, этот бантик тоже прилагался к извинению, чтобы расположить к себе клиента.

– Понятно… – с улыбкой проговорила Ирина. – Но мне все равно, в общем… Давайте говядину в горшочке, я все съем, я голодная!

– Тогда и мне тоже говядину! – быстро произнес Саша и, спохватившись, добавил: – Да, нам еще шампанское принесите! Моя дама очень хочет шампанского!

Официантка кивнула и ушла. А Ирина проговорила, задумчиво улыбаясь:

– Да, очень интересно… Говядину под шампанское – это да… Впрочем, какая нам разница, верно?

– Да. Нам главное – это на «ты» перейти. Как же в этом случае без шампанского, правда? Хотя мне пить его не придется, я ж за рулем, – ответил Саша, очень серьезно на нее глядя.

– Что, и одного глоточка не сделаете? Совсем-совсем?

И опять она уловила в своем голосе те самые нотки кокетства, опять удивилась – надо же… И голову еще повернула, и стрельнула взглядом из чуть прищуренных глаз! Откуда что взялось, интересно? Никогда раньше такого за собой не замечала…

– Да, совсем не буду… Я ж говорю – за рулем… Я очень серьезно к таким вещам отношусь. А на «ты» мы можем и без шампанского перейти, чего тянуть-то? Обязательно нам эти атрибуты нужны, что ли?

– Нет… Просто мне шампанского захотелось вдруг… – задумчиво улыбнулась Ирина. – Настроение такое нашло – бесшабашное. Наверное, я слишком долго себя в ежовых рукавицах держала, вот душа и решила на время из этих рукавиц выскользнуть! С вами бывает такое, Саш?

– Не с вами, а с тобой. Мы ж решили на «ты» перейти, забыла?

– Ну да… Да, конечно. Так с тобой бывает такое?

– Нет… Не замечал как-то. Хотя… вот именно сейчас что-то подобное и со мной происходит, да…

Официантка принесла шампанское, проговорила вежливо:

– Мясо только через двадцать минут будет… Хотите, я вам еще фрукты принесу? Или шоколадку…

– Давайте! – хором ответили Ирина и Саша и переглянулись, засмеялись дружно.

Официантка удивленно пожала плечиком – что тут смешного, мол? Потянулась было к бутылке, чтобы открыть ее, но Саша проговорил решительно:

– Что вы, я сам… Открывать шампанское – это ж мужское дело.

Официантка кивнула и ушла. Саша ловко открыл шампанское, налил Ирине полный бокал, проговорил со смехом:

– Придется тебе за двоих пить: и за себя, и за меня! Я и себе налью, конечно, но только для того, чтобы бокал поднять!

– А ты всегда и все правила соблюдаешь, да? Прямо все-все?

– Не знаю, что тебе и ответить на это… Боюсь, что ты решишь, будто я страшный зануда.

– А ты не зануда?

– Не знаю… Моя жена тоже говорила, что я слишком правильный, что нельзя всегда и везде быть слишком правильным… А я просто старался, чтобы ей хорошо жилось, чтобы ничего с ней, не дай бог, не случилось… Наверное, она этот мой страх не принимала, раздражал он ее.

Саша замолчал, отвернулся к окну задумчиво. А Ирине неловко стало, будто спросила что-то невпопад. Но ведь он сам про жену заговорил, сам! И который уж раз за этот вечер! Понятно, что это больная для него тема, но ей какое дело до его жены? А если уж определил для нее роль исповедника, то пусть идет до конца, рассказывает и дальше, к окну от нее не отворачивается!

Подумала так и осушила бокал до дна. Подвинула его по столу к Саше, проговорила немного капризно:

– Еще налей! Меня как-то не проняло.

Он налил ей полный бокал, и она осушила его до дна, уже ничему не удивляясь. Может она хотя бы один день в жизни быть вот такой… Чтобы вся такая непредсказуемая, противоречивая!

К тому же выпитое шампанское уже вовсю способствовало этой непредсказуемости и противоречивости. И следующий ее вопрос прозвучал уж совсем нахально:

– Ты ее очень любишь, да? Она тебя бросила, а ты еще сильнее ее любишь?

Саша ответил не сразу. Видимо, она его врасплох застала вопросом. Сидел, смотрел на нее молча, и по лицу его непонятно было, то ли он сердится, то ли просто о чем-то своем думает. В итоге он произнес тихо:

– Я тоже до сегодняшнего дня думал, что именно так… Что еще сильнее люблю… Я теперь вдруг понял одну вещь, и она меня самого очень удивила. Я вдруг подумал: а любовь ли это была на самом деле? Вот эта моя упертость в достижении цели – она и есть любовь? Ведь нет… Нельзя человека заставить любить себя, нельзя даже стараться этого делать. А я старался, очень старался. Вот это старание и принимал за любовь… И хорошо, что я не стал ее удерживать, когда она решила к другому уйти. К тому, кого любит.

– Хм… Странный ты какой-то, ей-богу… – хмельно мотнув головой, тихо проговорила Ирина. – Так говоришь, будто она с тобой подло не поступила. Да она дочь бросила, между прочим! Разве может женщина бросить своего ребенка, не понимаю?

– Ну, начнем с того, что Соня уже не ребенок… И она звала ее с собой, но Соня сама этого не захотела.

– То есть тебя оставлять не захотела?

– Ну да… У нас с дочерью особая связь, мы не можем друг без друга.

– А без матери она может, стало быть? Это ведь очень жестоко – ставить своего ребенка перед выбором!

– Но что делать, если нам не оставалось ничего другого? Она ведь того мужчину, к