Открытая дверь - Вера Александровна Колочкова

до леса. Она и впрямь принялась оглаживать ладонями белые стволы, это было ужасно приятно, даже показалось, что на душе стало легче, будто она раскрылась навстречу этой нежной красоте. И будто сама себе казалась моложе и беззаботнее, думать ни о чем не хотелось… Просто бродить меж стволов, вдыхать весенние звонкие запахи, поднимать голову и смотреть в голубое небо. Пока еще голубое. Наверное, скоро солнце покатится за горизонт, небо потемнеет, и эта яркая голубизна уйдет…

– Как интересно, правда… Будто и впрямь у нас романтическое свидание… – услышала она голос Саши и обернулась к нему удивленно. И ничего не ответила. Опять смутилась почему-то.

А потом вдруг проговорила очень грустно, неожиданно для самой себя:

– Да, интересно. К тому же если учесть, что у меня его никогда и не было. Чтоб вот так… просто гулять по лесу. То есть было когда-то, но лучше бы и не было, лучше и вообще не вспоминать… А у вас много таких свиданий было, наверное?

– Много… Очень много. Я ведь долго за женой ухаживал, таким затейником в этом деле был, ужас! С какой страстью она меня отвергала, с такой же страстью я снова за ней ухаживал… Втемяшил себе в голову, что должен добиться своего, чего бы мне это ни стоило! Ну, чтобы она за меня замуж вышла… Она уж мне и так и этак объясняла – не люблю, мол, отстань! А я все равно будто напролом шел. А когда она сдалась и согласилась-таки выйти за меня замуж, даже разочарование какое-то почувствовал – не надо больше бороться. Наверное, мне тогда сам процесс был более необходим, чем результат. Странно, правда?

– Не знаю, что вам на это ответить, Саш… – растерялась Ирина от его откровений. – Говорят, что мужчина, он как охотник, должен за своей добычей гоняться. Но мне всегда казалось, что это глупости, почему-то. Нельзя ведь женщину к добыче приравнивать, она ж не косуля лесная и не утка болотная, правда?

– В том-то и дело, что правда… – грустно усмехнулся Саша. – Только эту правду гораздо позже за правду признаешь, к сожалению. Не надо было мне ее так своей любовью преследовать, ничего из этого не вышло хорошего. И любить себя нельзя никого заставить… Хоть что делай, хоть все звезды с неба достань и к ногам ее брось, а нельзя. Все равно она уйдет рано или поздно. А если не уйдет, то это уже будет не жизнь, а настоящее мучение для обоих.

Саша замолчал, шел рядом с ней, опустив голову. Потом проговорил виновато:

– Вы извините, Ирина, что я вам все это рассказываю… Вы ведь наверняка в курсе, что от меня жена ушла, вам Вика рассказала, наверное.

– Да, она говорила… Да и ваша Соня тоже наверняка вам про меня посплетничала… Ну, что мы с мужем больше не живем вместе.

– Конечно, посплетничала, вы правы. Я вам даже больше скажу, у наших девочек большие планы на нас.

– То есть? В каком это смысле, не понимаю?

– Да я и сам сначала не понял, почему Соня так настаивает, чтобы я на Викин день рождения пошел… Ведь странно мое там присутствие со стороны выглядело, согласитесь?

– Ну да… Было такое ощущение, да…

– Это уж потом я по их загадочным лицам догадался, какие они планы строят. У одной отец в холостяках оказался, у другой мать… Почему бы и не соединить их в одну семью, чтобы чужаков в лице неизвестной мачехи да неизвестного отчима в свою жизнь не пускать? Маленькие они еще, эгоистки глупые. Им кажется, что все можно сделать по щелчку пальцев. Смешно… Даже обижаться на них за это нельзя.

– Да, смешно. Теперь я поняла, кажется, почему вы меня сюда пригласили… Чтобы обо всем рассказать, верно? Но ведь можно было и в городе рассказать… Зачем было сюда ехать-то?

– Но вам же здесь нравится, верно?

– Так это уже второй вопрос, где мне нравится, а где нет…

– Ирина… Неужели вы на меня обиделись?

– Нет! Нет, что вы… Мы ж и впрямь с вами друзья по несчастью, выходит… Вы пооткровенничали, я выслушала, и вам легче стало, ведь так?

– Да, так… Теперь, стало быть, ваша очередь откровенничать.

– Нет… Не хочу, нет…

– Но почему же, Ирина? Вот вы только что сказали, что у вас ни разу в жизни романтического свидания не случилось… Как такое могло быть, а? Расскажите… Иногда бывает просто необходимо рассказать кому-то о своей жизни, чтобы увидеть ее со стороны, ошибки свои увидеть… Вы же немного запутались, верно? По крайней мере, я так чувствую… Запутались и не знаете, как поступить…

– Да жизнь за меня уже сама все распутала, все решила. Да, мой муж ушел от меня, но… Так надо было, наверное. Я на него не в обиде. Теперь мне только привыкнуть надо к новым обстоятельствам. И Викины проблемы решить…

– А у Вики есть какие-то проблемы?

– Да, есть. Она попала в дурную компанию, и мне, как матери, это осознавать просто ужасно. А главное, я не знаю, что с этим делать, как ее уберечь! Иногда мне кажется, что я головой об стенку бьюсь, а сделать ничего не могу! Просто ужас какой-то происходит, честное слово…

– А, я понял… Вам, наверное, не нравится тот парень, которому она письма в колонию писала… Они ведь на наш адрес приходили, Соня сразу их Вике отдавала. Я еще подумал – почему на наш адрес… Почему напрямую нельзя…

– Так вы… Вы все это знали, значит! И ничего мне не сказали про эти письма! Как же так, Саша? Почему?

– Ну, во‐первых, про чужие письма вообще говорить как-то не принято… Я же не думал, что для вас это такой больной вопрос…

– Да, больной! И все, лучше не будем больше об этом… Конечно же, вам не понять…

– Вы сердитесь на меня, да?

– Нет, не сержусь. С чего бы? Есть проблемы, которые я должна сама решать… Нет, правда, я не сержусь. Пора нам возвращаться, наверное. Скоро уже темнеть станет. Пойдемте назад…

К машине возвращались молча, и молчание это было немного тягостным, чтобы как-то разрядить его, она произнесла весело:

– А я проголодалась, Саша! Мне помнится, вы про кафе что-то говорили? Давайте пойдем, я сто лет не была в кафе! Гулять так гулять, правда?

– Да! Гулять так гулять! Как выяснилось, мы с вами совершенно свободные люди, никому и ничем не обязаны! Я приглашаю вас поужинать, да!

– Ага… И шампанского закажем, на брудершафт выпьем, ладно? А то