Меч в терновом венце - Николай Туроверов

"Блажен познавший жизнь такую…"

Блажен познавший жизнь такуюИ не убивший жизнь в себе…Я так устал тебя былуюИскать в теперешней тебе.

Прощай. Господь поможет сладитьМне с безутешной думой той,Что я был изгнан правды радиИ краем отчим, и тобой.

На дни распятые не сетуй:И ты ведь бредила — распни!А я пойду искать по светуЛелеющих иные дни,

Взыскующих иного хлебаЗа ласки девичьи свои…Как это все-таки нелепо —Быть Чацким в горе от любви!

АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ СТИХ

Когда мне говорят — Александрия…

М. Кузмин

Когда мне говорят — Россия,Я вижу далекие южные степи,Где был я недавно воином белым,И где ныне в безвестных могилахОтгорели мигающим светомНаши жертвы вечерние — четверо братьев…Когда говорят мне — Россия,Я вижу глухой, незнакомый мне город.В комнате бедной с погасшей лампойСидит, наклоняясь над дымной печуркой,И плачет бесслезно так страшно, так быстроОсиротевшая мама…Когда говорят мне — Россия,Я вижу окно деревянного флигеля,Покрытого первым сверкающим снегом,И в нем — Твой замученный, скованный взгляд Твой,Который я вижу и тогда,Когда не говорят мне — Россия…

"Ночь опустит траурную дымку…"

Ночь опустит траурную дымку,В черной лаве захлебнется день.Помолись и шапку-невидимкуНа головку русую надень.

Мы пойдем, незримые скитальцы,Девочка из цирка и поэт,Посмотреть, как вяжут злые пальцыПокрывала на небожий свет.

Маятник, качающийся строго,Бросил тень на звездные поля.Это в небе, брошенная Богом,Вся в крови, повесилась земля.

На глазах самоубийцы стынетМертвая огромная слеза.Тех, кто верит, эта чаша минет,Тех, кто ждет, не сокрушит гроза.

Не печалься, девочка, не падайВ пустоту скончавшейся земли.Мы пройдем светящейся лампадойТам, где кровью многие прошли.

Мы войдем, невидимые дети,В душу каждую и в каждый дом,Мглы и боли каменные плетиКрупными слезами разобьем.

Горечь материнскую, сыновью,Тени мертвых, призраки живых,Мы сплетем с рыдающей любовьюВ обожженный молниями стих.

И услышав огненные строфыВ брошенном, скончавшемся краю,Снимет Бог наш с мировой ГолгофыЗемлю неразумную Свою.

"Что ты плачешь, глупая…"

Что ты плачешь, глупая? Затем лиЖгли отцы глаголом неземнымВсе народы, города и земли,Чтобы дети плакали над ним?Жизнь отцов смешной была и ложной:Только солнце, юность и любовь.Мы же с каждой ветки придорожнойСобираем пригоршнями кровь.Были раньше грешные скрижали:Веруй в счастье, радуйся, люби…А для нас святую начерталиЗаповедь: укради и убий.Сколько, Господи, земли и воли!Каждый встречный наш — веселый трупС красной чашей хохота и болиУ красиво посиневших губ.Пой же, смейся! Благодарным взоромПуть отцов в веках благослови!Мы умрем с тобою под забором,Захлебнувшись весело в крови…

ЛЮБОВЬ

Странно-хрупкая, крылатая,Зашептала мне любовь,Синим сумраком объятая:«Жертву терпкую готовь…»И качнула сердце пальцами.Тихий мрак взбежал на мост.А над небом, как над пяльцами,Бог склонился с ниткой звезд.И пришла Она, проклятая,В гиблой нежности, в хмелю,Та, Кого любил когда-то яИ когда-то разлюблю.

Глаза пьянели. И ласк качелиСветло летели в Твой буйный хмель.Не о Тебе ли все льды звенели?Метели пели не о Тебе ль?В снегах жестоких такой высокийГолубоокий расцвел цветок.Был холод строгий, а нас в потокиОгня глубокий Твой взор увлек.И так бескрыло в метели белой,Кружась несмело, плыла любовь:«Смотри, у милой змеится тело,Смотри, у милой на пальцах кровь».Но разве ждали печалей дали?Но разве жала любви не жаль?Не для Тебя ли все дни сгорали?Все ночи лгали не для меня ль?

Когда любовь была заколотаОсенней молнией изменИ потекло с высоких стенЕе расплеснутое золото, —Я с мертвой девочкой в рукахПрильнул к порогу ртом пылающим,Чтоб зовом вслед шагам пытающимНе осквернить крылатый прах.И сжег, распятый безнадежностью,Я хрупкий труп в бессонный часУ сонных вод, где в первый разТы заструилась гиблой нежностью…

МОЛОДОСТЬ

Упасть на копья дней и стыть.Глотать крови замерзшей хлопья.Не плакать, нет! — Тихонько выть,Скребя душой плиту надгробья.Лет изнасилованных мутьВыплевывать на грудь гнилую…О, будь ты проклят, страшный путь,Приведший в молодость такую!

"Двадцать три я года прожил…"

Двадцать три я года прожил,Двадцать три…С каждым днем Ты горе множил.С каждым днем…Без зари сменялись ночи,Без зари,Черным злом обуглив очи,Черным злом…Тяжко бьет Твой, Боже, молот!Тяжко бьет…Отвори хоть нам, кто молод,ОтвориБелый вход родного края,Белый вход…Посмотри — душа седаяВ двадцать три…

"!Был взгляд ее тоской и скукой…"

Был взгляд ее тоской и скукойПогашен. Я сказал, смеясь:«Поверь, взойдет над этой скукойБылая молодость». ЗажгласьУлыбка жалкая во взгляде.Сжав руки, я сказал: «Поверь,Найдем мы в дьявольской оградеЗаросшую слезами дверьВ ту жизнь, где мы так мало жили,В сады чуть памятные, гдеСадовники незримые растилиДля каждого по розовой звезде».Она лицо ладонями закрыла,Склонив его на влажное стекло.Подумала и уронила:«Не верю», — медленно и зло.И от озлобленной печали,От ледяной ее струи,Вдруг покачнулись и увялиИ звезды, и сады мои.

"До поезда одиннадцать минут…"

До поезда одиннадцать минут…А я хочу на ласковый Стакуден,Где лампы свет лазурно-изумруден,Где только ты и краткий наш уют…

Минутной стрелки выпрямленный жгутУже повис над сердцем моим грозно.Хочу к тебе, но стрелка шепчет: поздно —До поезда одиннадцать минут…

"Ты ушла в ненавидимый дом…"

Ты ушла в ненавидимый дом,Не для нас было брачное шествие.Мы во тьму уходили вдвоем —Я и мое сумасшествие.Рассветало бессмертье светлоНад моими проклятьями кроткими.Я любил тебя нежно и злоПерезванивал скорбными четками.

БЕЗДОМЬЕ

Не больно ли. Не странно ли —У нас России нет!..Мы все в бездомье канули,Где жизнь — как мутный бред,Где — брызги дней отравленных,Где — неумолчный стонНежданных, окровавленных,Бессчетных похорон…Упавшие стремительноВ снега чужих земель,Мы видим, как мучительноЗаносит нас метель…

"И за что я люблю так — не знаю…"

И за что я люблю так — не знаю.Ты простой придорожный цветок.И душа у тебя не такая,Чтоб ее не коснулся упрек.Было много предшественниц лучших,Было много святых. ПочемуГрешных глаз твоих тоненький лучик.Бросив все, уношу я во тьму?Или темный мой путь заворожен,Или надо гореть до конца,Догореть над кощунственным ложем,На пороге родного крыльца?У мелькающих девушек, женщинНи заклятий, ни лучиков нет.Я с тобою навеки обвенчанНа лугу, где ромашковый цвет.

Марианна КОЛОСОВА