Меч в терновом венце - Николай Туроверов

"Можно стать сумасшедшим от боли…"

Можно стать сумасшедшим от боли.Но нельзя ничего забыть.Я влачусь по земной юдоли,И за мною змеится нить.

А на ней, на ладонке длинной,Завязала память узлы,Как печати доли полынной,Как печати недоли и мглы.

Я и так четвертован новью,Нелегко теперь на земле.Для чего ж и прошлое кровьюИстекает в каждом узле?

Часто хочется бросить сердце,Память бросить в ночь и не жить.Но вползает тайною дверцей,Но пытает узлами нить.

Если б кто-нибудь сжал ее, сузил,Оборвал, во тьму уроня,И в последний, терновый узелЗавязал неживого меня!

"Сегодня месяц совсем весенний…"

Сегодня месяц совсем весенний —Туманный, близкий и молодой.Огромных сосен прямые тениДрожат лилово над мостовой.

Роятся тучи в седом просторе,В седом просторе плывут цветы.За дымкой улиц, я знаю, — море,За дальним морем, я знаю, — ты.

Пустая площадь. На белой башнеДвенадцать песен пропела медь.Туман все выше и все бесстрашнейБросает в небо седую сеть.

Сегодня взоры — хмельное жало,Сегодня маем пьянит февраль.А ты мне сердце зацеловалаИ уронила в такую даль.

В ПОЕЗДЕ

Мощный, гулкий, неустанный,Утоли мою печаль,Унеси в такие страны,Где минувшего не жаль,

Где бесстрастно бродят светыМертвых лет и мертвых лун,Где бессмертно спят поэтыВ гамаках из звездных струн.

Вьются версты. Версты пляшутХороводами столбов.Острой проволокой пашутНеживую землю мхов.

Все равно никто не встанет,Не проснется. Все равно.Только горький вздох заглянетВ задрожавшее окно,

Да напомнит сад старинный,Синий вечер, яблонь шум,Да простор, да взлет орлиныйВ небе плавающих дум…

Мощный, блещущий, железный,Вырви рельс двойную сталь,Брось меня в такие бездны,Где минувшего не жаль…

ЗАКАТ

Декабрьский вечер синь и матов.Беззвездно в горнем терему.Таких медлительных закатовЕще не снилось никому.

Глаза ночные сжаты плотно,Чуть брызжет смуглый их огонь,Как будто черные полотнаКолеблет робкая ладонь.

Поют снега. Покорной лыжейЧерчу немудрые следы.Все строже север мой, все ближеСтолетьем скованные льды.

Бегу по сказочной поляне,Где кроток чей-то бедный крест,Где снег нетронутый желаннейВсех нецелованных невест.

Мне самому мой бег неведом.Люблю бескрайности пустынь.Цветет закат. За лыжным следомСледит серебряная синь.

Недвижна белая громадаСнегов в узорчатой резьбе…Вчера мне снилось, что не надоТак много плакать о тебе…

"Пять лет, пять долгих терний…"

Пять лет, пять долгих тернийПрошло с тех гиблых пор,Когда туман вечернийЗапорошил твой взор.

Свершилось. Брызнул третийРыдающий звонок.Пять лет я слезы этиОстановить не мог.

Вагон качнулся зыбко.Ты рядом шла в пыли.Смертельною улыбкойГлаза твои цвели.

Над станцией вязалиТуманы кружева.Над станцией дрожалиПрощальные слова.

Колес тугие стоныСлились в одну струю.Перекрестив вагоны,Ты крикнула: «Люблю!..»

Ты крикнула: «Не надо!..Придут — умрем вдвоем»…И пролитой лампадойПогасла за холмом…

Пять лет, пять долгих пытокПрошло. И ты прошла.Любви и веры свитокТы смехом залила.

ПРОЗА

Как это быстро все свершилось:Пришла, любила и ушла.Но долго-долго еще сниласьНеверных глаз пустая мгла,Объятий бешеные кольцаИ губ отравное вино,И смех грудного колокольца,Какого небу не дано…Теперь и сны ушли. БезлюдноВ душе, оставленной тобой.Не жди легенды безрассудной,Не надо сказки огневой…И только в память мне вонзилосьНедоуменье, как стрела:Как это быстро все свершилось —Пришла, любила и ушла!

ТЕРЦИНЫ

Свистят ли змеи скудных толп,Увит ли бешенством ненастнымМечты александрийский столп, —

Покорный заповедям властным,Безумных грез безумный паж,Я путешествую в прекрасном.

Озера солнц и лунный пляж,И твердь земли связал мой посохКоврами небывалых пряж.

Я свет зажег в подземных росах,Я целовал девичий ликС цветным цветком в багряных косах.

Я слышал рыб свирельный крик,Я видел, как в очах ВселеннойСтруился смутный мой двойник.

Все человеческое — тленно.Нетленна райская стрелаМечты, летящей песнопенно.

И пусть бескрылая хулаВедет бескрылых шагом властным,Сияя заревом крыла, —

Я путешествую в прекрасном.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Брату Николаю

Тихо так. Пустынно. Звездно.Степь нахмуренная спит,Вся в снегах. В ночи морознойГде-то филин ворожит.Над твоей святой могилойЯ один, как страж, стою…Спи, мой мальчик милый,Баюшки-баю!..

Я пришел из дымной дали,В день твой памятный принесКрест надгробный, что связалиМы тебе из крупных слез.На чужбине распростертый,Ты под ним — в родном краю…Спи, мой братик мертвый,Баюшки-баю…

В час, когда над миром будетСнова слышен Божий шаг,Бог про верных не забудет,Бог придет в наш синий мрак,Скажет властно вам: проснитесь!Уведет в семью Свою…Спи ж, мой белый витязь,Баюшки-баю…

НЕВОЗВРАТНОЕ

Даже в слове, в самом слове «невозвратное»,Полном девичьей, слегка наивной нежности,Есть какое-то необычайно внятное,Тихо плачущее чувство безнадежности.

В нем, как странники в раскольничьей обители,Притаились обманувшиеся дни мои,Чью молитву так кощунственно обиделиНовых верований дни неудержимые.

В ночь бессонную я сам себя баюкаю,Сам себе шепчу тихонько: «невозвратное»…И встает вдруг что-то с сладкой мукоюОдному мне дорогое и понятное…

"Какая радость — любить бессвязно…"

Какая радость — любить бессвязно!Какая радость — любить до слез!Смотри — над жизнью глухой и грязнойКачаю стаю бессмертных роз!

Смотри — на горестных скрижалях,Через горящий взором стихО заплясавших вдруг печалях,О наших далях золотых.

Смотри — взлетев над миром дымным,В поляну синюю моюВбиваю я с победным гимномПять новых звезд моих: люблю.

"Падай! Суровыми жатвами…"

Падай! Суровыми жатвамиСрезывай всходы стыда.Глума над лучшими клятвамиЯ не прощу никогда.

Пусть над тобой окровавленныйБич измывается. Пусть! —В сердце моем обезглавленыЖалость. И нежность. И грусть.

"Мы все свершаем жуткий круг…"