Гонка за смертью - Бен Гэлли

которые недавно потеряли детей. Она представила себе, как эти дети лежат под грудой камней на склоне какого-нибудь холма. Их призраки в конце концов восстанут и будут торчать там, пока не угаснут, или пока их не поработят проходящие мимо путники. Нилит поморщилась.

– Не страшно, не страшно. Пустыня – дерьмовое место. Гребаный песок подтачивает тебя, меняет тебя так, как тебе совсем не нужно. Чем больше времени ты проводишь тут, тем сильнее пустыня тебя стирает. – Блестящие глаза посмотрели прямо на Нилит. – Хотя есть способы уменьшить это бремя, смягчить удар.

Они еще немного посидели, а затем Нилит принялась копаться в лежащем рядом с ней мешке. Она вынула из него мешочек, завязанный полоской тростника, и положила его перед женщиной. Фаразар зацокал языком: он не одобрял благотворительности и, как и большинство аркийцев, едва знал, что означает это слово.

Он не понимал, что это, скорее, плата. Клинок Нилит не зарезал дочерей этой женщины, но он убил тех трех мужчин. Нилит совершила злое дело, ущерб от которого следовало возместить. Необходимо было восстановить равновесие.

– Пусть мертвые боги вознаградят тебя за потерю, – сказала Нилит слова, которые до сих пор только читала в свитках.

– Ты добрая.

– А ты добрее.

Внезапно закончив церемонию, женщина взяла мешочек, а затем показала на раненую ногу Нилит.

– Между прочим, я знаю целителя. Охрененного целителя.

Она ткнула себя в грудь пальцем, похожим на ветку зимнего дерева.

Нилит сжала губы.

– Разумеется.

Еще один мешочек упал в пыль.

Старуха подошла поближе и взялась за работу. Она посыпала землю порошком, на этот раз – буро-оранжевым, цвета ее одежды. Нилит охнула от боли и стиснула зубами край рукава. Узловатые пальцы тыкали ее, погружались в рану все глубже и глубже. Появился крошечный клинок, осколок черного стекла. С его помощью старуха отрезала загнившую плоть. Затем она закрыла рану темной мазью и запечатала ее с помощью ниток и бечевки. Когда старуха наложила на рану свежую повязку, Нилит позволила себе дышать и прислонилась к Аноишу. Конь негромко заржал.

Старуха уже поднялась на ноги и направилась в ночь. Прежде чем тени и отблеск костра поглотили ее, она подняла руку и очертила ею круг. Нилит снова наклонила голову в знак благодарности, а затем старуха исчезла.

Убедившись в том, что они остались одни, Фаразар подкрался к Нилит. Он сложил руки на груди, его лицо выражало неодобрение.

– Какое тебе дело до трех мертвых девочек из пустыни?

– Никакого.

– Тогда по…

– Оранжевая ткань в пустыне. Это ни о чем тебе не говорит? Нет? Она – бельдам.

Немного подумав, Фаразар фыркнул.

– Песчаная ведьма? Значит, ты еще глупее, чем я думал.

– Тебе стоило меньше пить и трахаться, и время от времени читать свитки, Фаразар. Ты ничего не знаешь о своей стране. – Нилит закрыла глаза, чтобы набраться терпения. По крайней мере, боль начала стихать. – Да, может, она и ведьма, но разве ты не слышал про то, что вы, аркийцы, называете «ма-ат»?

Фаразар подвигал губами, повторяя слова.

– «Жизнь круглая»?

– «Жизнь – колесо», на диалектах кочевников. Прямая противоположность идее «ба-ат» – привязанного призрака. Что посеешь, то и пожнешь. Подарок богини Машат, когда Арк еще был горсткой праха и фантазиями. Хотя бы про Машат ты знаешь? Ведь по иронии судьбы она – символ вашей драгоценной Палаты Кодекса. В Сколе в ма-ат тоже верят, но называют его «шульд». Это слово означает «равновесие» – то, о чем Аракс, похоже, совсем забыл. Я даю бельдам самоцветы за ее детей, и, значит, за то, что я сделала с теми людьми, уплачено. Она позаботится о поддержании равновесия и подарит нам удачу, когда мы пойдем по горным перевалам.

– Вот что появляется там, где нет цивилизации – языческая чушь и суеверия, распространяемые невеждами.

– Как знаешь. Но я тебе вот что скажу: ты получил по заслугам. Возможно, ма-ат действительно существует.

– Так утверждает убийца и душекрад. Посмотрим, что это принесет тебе, ладно?

Она не отреагировала на провокацию; не в силах справиться с раздражением, он всплеснул руками и умчался в глубь пещеры. Нилит ждала, что сейчас услышит стук камней, и заранее на это разозлилась, однако в пещере царила тишина – если не считать еле слышных шагов: недовольный призрак расхаживал взад-вперед. Эти звуки погрузили ее в полусон, в котором гаснущий костер и каменные стены слились в одно целое с арками из текущей крови и гримасами боли. Ее пальцы стали липкими. Мимо ее ушей со свистом пролетали стрелы.

Нилит погрузилась в прерывистый сон.

Глава 11. Двери

Банкиры удивились больше всех, когда поняли, что связь между хозяином и монетой сохранялась даже за дверью хранилища. До тех пор накопленные половины монет люди держали при себе, не доверяя Догматам и боясь, что право собственности на монеты перейдет к тому, кто к ним прикоснется. Но однажды нашелся храбрый владелец, имя которого история не сохранила, доверивший монету банку. Оказалось, что прав на нее он не утратил. Контракты, заверенные знаками, создавали столь строгую связь между половинами монет и людьми, как и при физическом обладании. Так началась новая эра порабощения: эра банков. Пятьсот лет спустя банки хранят миллионы монет теней, обрабатывают тысячи транзакций и руководят каждым Взвешиванием в Арке. Но Палаты банков, которая бы управляла ими, не существует. Банкам доверяют, потому что они неукоснительно следуют Кодексу. Или же, по меньшей мере, делают вид.

Из аркийского трактата об экономической теории

– Знаете, в чем секрет пыток, тор Мерлек?

Жалкое поскуливание подсказало Темсе, что нет, тор Мерлек не знает, в чем секрет пыток. Этого следовало ожидать: торы и талы города больше интересовались балами и изящным столовым серебром.

«Столовый прибор» Темсы был менее изящным.

Он открыл ящик и нашел среди кривых ножей и пинцетов еще один жуткого вида крюк. Другой рукой он взял носовой платок и стер часть крови и соплей с голой груди мужчины и обтянутой бархатом кушетки, которую они превратили в стол.

– Когда-то в Араксе жил человек, которого звали «Мясник». Очень оригинально, я понимаю, но недостаточно интересное имя он более чем возмещал ловкостью, с которой извлекал из людей сведения и извинения. Между прочим, именно он научил меня всему, что я знаю о пытках. – Темса умолк, чтобы царапнуть своими когтями по полу. Этот звук заставил Мерлека поморщиться. – Да, он запросил высокую плату, но тем не менее дал мне бесценный урок. Тайна, мой дорогой друг, заключается в том, что властью