Где Спряталась Ложь? - Людмила Сурская

— Вот что, барышня…. засунешь свои рога знаешь куда… и будешь слушаться меня. Это уже не смешно. Из дома не выйдешь одна, а ни на шаг, пока не разберусь. Ещё: держись подальше от окон и балконов, задёрни шторы. Ясно?!

Ещё бы… Идиллия лопнула. Бабах! Прервав её мечущиеся между небом и землёй мысли, Кушнир был до невообразимого серьёзен и строг. Лене это совсем не понравилось. В ней просто всё кипело: «Это ещё что за новости, что он себе воображает?!»

— Я, конечно, благодарна тебе за вчерашнее, но… Как ты не однократно заметил мне не шестнадцать лет. Я дама в возрасте и с опытом. Могу я в этой жизни быть сама собой и жить так, как мне того хочется?

Такой она не помнила себя никогда. Театрально приложив руку к груди, она орала так, что казалось звенели стёкла. Он ошарашенно покосился именно на них, помотал пальцем в ухе, мол, от твоего писку заложило, но от своего не отступил:

— Это ты сына благодари, он позаботился, — прервал Никита её пыл, — а сейчас заткнись, раз я влез. «Дама в возрасте» она… Ты дура «в возрасте».

«Как, как?» Лена, не готовая к такому повороту, вскочила. Но тяжёлая рука, что легла ей на плечо пригвоздила её опять к так нравившемуся ей стулу.

Поняв, что ничего не достигла криком, она сделала попытку собраться с мыслями и перешла на нервный шёпот:

— Попрошу, держать себя в руках…,- пискнула она, сама удивляясь такому переходу и пропавшему враз голосу.

— А ты не скачи. Вчера мало получила, добавки треба? Во что ты вляпалась. Вспоминай кто знал, что ты треплешься по гостям?

«Упрямец, чего он от меня хочет?» Решив сопротивляться его натиску, она опять завопила:

— Я не буду с тобой разговаривать? Уходи…

Она почти заплакала, чем дожала его.

Он как-то рассеянно пробурчал:

— Тоже мне кисейная барышня… Угомонись.

Лена, уловив эту слабость, тут же воспользовалась моментом для наступления. Для начала она резво топнула ногой.

— Уходи!

Но он уже справился с ситуацией и шустро занял бойцовский ряд.

— Не в твои годы губы дуть и ножкой топать. Тебя что, есть необходимость с утра успокоительным поить?! Заруби себе на носу, глупости твои книжные кончились. А жизненный детектив так даст в лоб, что лапки отбросишь.

О! Этот носорог опять влез в её возраст. Такое не прощается. Она тут же заявила:

— Это моя жизнь и я разберусь в ней сама без посторонних. Я, кажется, не давала тебе надежды, что ты больше нуля для меня что-то значишь. Уходи и забудь сюда дорогу.

Ставя точку, она аж похлопала ладошами и опять топнула пару раз ногой. Но парень был не пробиваем. Её топанье не произвело на него никакого впечатления. Он, казалось, равнодушно выслушивал её излияния и наблюдал протестующие танцы, отхлебнув кофе, пожал плечами и спокойно заявил:

— Сейчас доем и уйду. Домой уже некогда заходить. А теперь спокойно ответь, с каких пирогов, ты рванула вчера из дома, и кто знал об этом?

Она с тяжелейшим вздохом, мол, вынуждена подчиниться силе, плюхнулась на стул и, рассматривая цветок, на подоконнике сквозь зубы проскрипела:

— Сослуживцы бывшие пригласили погостить. Они позвонили с соболезнованиями. Узнали, что Даньки нет, одна и пригласили. Я с ними по телефону минут десять поговорила, вот и всё.

— Почему от Долгова ушла?…

Молния прошила её. Она почти вскочила, но раздумав выбухать сказала:

— Однажды я поняла, что больше не могу так жить, что сил не хватит, что не проживу столько, сколько мне отпущено Господом Богом.

Это была полуправда. Чтоб не догадался об остальном, она прикрыла набухшие слезами глаза ресницами. Каждая ссора с Долговым даже из-за пустяка перерастала в скандал. Он постоянно оскорблял её. Скандалы высасывал из пальца. Мог толкнуть, ударить… Она не понимала в чём её вина. В то, прошлое, время она с ужасом думала о том, что этот ад никогда не прекратится, что её всю жизнь будет унижать человек, которого она любит, и всё это будет видеть и понимать их сын. Долгов не желал понимать ничего, не желал чувствовать её и сына боль. Её уход — бунт на корабле. Она должна была отрезать.

— Ну, вот видишь, процесс общения у нас получился совершенно безболезненным, а ты нервничала. Всё вышло так замечательно!

— Какой ты…

— И перестань вести себя точно помешанная, а то я за твою жизнь грош не дам. Губы покрасить не успеешь, как последуешь следом за мужем. Ты не дооцениваешь игроков. Ради своей выгоды и преступных планов они готовы поставить под угрозу жизни людей, продать секреты и даже устроить войну.

О! какая фантазия! Она схватила подвернувшийся под руку нож и принялась валять его по скатерти. Нет нельзя давать своему гневу волю. Хотелось вонзить его ему хотя бы в оттопыренный мизинец.

«Я ни нервничаю, а бешусь!» Чуть не завопила она, но сдержалась, направив весь пыл на скатерть и прибор. Так что её сдавленное гневом горло выдавило почти рыдание:

— Уйди, а. У меня сейчас такое сложное время. А ты мне хуже горькой редьки надоел. У нас, что телефоны в городе перестали ломаться?

Никита, внимательно наблюдающий за её вольными маневрами с ножом, не сразу сообразил о чём речь.

— Погоди — ка… Какие телефоны? — перестал жевать он. — А-а…

Она отбросила, чтоб не соблазниться на злодейство, подальше от себя нож и дико взвизгнула:

— Б. Нечего увлекаться чужими проблемами. Займись непосредственно своей работой. Ты что отпуск взял или у вас совершенно отсутствует контроль за трудовой дисциплиной.

Отсутствие в её руке ножа совсем его развеселило, и он захохотал:

— Тут ты права. Надо топать, баксики зарабатывать. До обеда, раз голова гудит, полежи, а к вечеру я созвонюсь с Данькой и мы решим, что с тобой делать дальше. Будь осторожна и прислушивайся ко всяким посторонним звукам в телефонной трубке. Пока я не могу сказать и предпринять ничего конкретного, но порох надо держать сухим.

«Что этот олух царя небесного несёт? Какая трубка, какой порох? Балабол!» Лена, было справедливо дёрнулась опять возразить, но мужская рука вновь её придавила к месту: «Откуда он на меня накачался, вот только постороннего мужского диктата мне не хватало! Нет, этот номер со мной больше не пройдёт. Меня голыми руками не возьмёшь».

— Не надо, не благодари за завтрак, мне право ничего не стоило его приготовить, кушай на здоровье. — Съязвил он. На что Лена, в знак вредности, натянула на губы деланную улыбку. «Пусть подавится!»

Собравшись и проходя мимо кухни на выход, он, мимоходом ухмыляясь, бросил:

— Можешь меня не провожать, я запру дверь сам. Ключи от квартиры я забираю с собой. Не вздумай открывать кому-то.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});