Где Спряталась Ложь? - Людмила Сурская

Он расплылся в ехидной улыбке.

— Ну да именно, его. Всё тайны, тайны… Ну смотри… Прихлопнут как муху. Э-э… пошли ужинать.

— Не хочу.

— Плоть и дух должны жить в гармонии. Ибо, как известно, в здоровом теле- здоровый дух.

Она отмахнулась.

— Кончай капризничать не маленькая, — буркнул он.

Ох, что тут началось.

— Опять?! Не надо мне напоминать мой возраст. Я его сама хорошо знаю. Принеси лёд. — Взвизгнула она, сама удивляясь неприятным ноткам и командной страсти.

Он отпрянул и шутейно поднял руки вверх. Сдаюсь!

— Дело твоё, говей. Мне на твой возраст начхать. Я просто так ляпнул.

«Ляпнул» он, как будто не знает, что женщину каждая морщинка убивает, а календарный год седых волос добавляет и надежду отнимает. Но распускаться нельзя, — одёрнула она себя. Видя как он нахмурился, для собственного спокойствия, осторожно спросила:

— Ты останешься?

— Да. У Даньки буду. Или ты хочешь уснуть под колыбельную?

Обрадовалась: «Слава Богу, не придётся кидаться в ноги! Вот теперь можно и повоображать…» Вздёрнув носик, отрезала:

— Мне хватит воплей, соседского магнитофона. — Сказала и мрачно посмотрела в его сторону, обиженная таким бессердечно — легкомысленным отношением к своей беде. Не дождавшись утешений и понимания, посопев, продолжила:- Смени себе постельное бельё. В шкафу у него найдёшь. Грязное, в ящик брось, около стиральной машинки. Прости, у меня нет сил заправить тебе постель.

Вот тут он откликнулся.

— Обойдусь. Ты бы хоть повежливее жалила, как говорится — добром, за добро положено платить…

Она изобразив милое пожатие плечиками, перебила его.

— Сам же сказал, что обойдёшься. И давай не забывайся, для тебя я Елена Максимовна.

И тут же, пряча сконфуженное лицо, отвернулась.

— А как же непременно она, — хохотнул он потягиваясь и отправляясь в резиденцию хозяек — кухню.

Кушнир принёс ей лёд в пакетике и, погромыхав с ужином и посудой в кухне, ушёл в комнату Даньки. Слыша, как он проверил запоры на двери, успокоилась: «Закрыта и всё-таки не одна. Не с чего паниковать».

Спать очень хотелось, но свет от люстры, которую она решила не выключать — страшно в темноте, бил в глаза, а под одеялом было душно. Помаявшись всё же сползла с кровати и выключив погрузилась во тьму. Бегом в кровать. Она даже не дремала, а провалилась, летя вверх тормашками в глубокую, чёрную пропасть. Это походило на какое-то забытьё. Очнулась от непонятного звука за окном. Комната тонула в леденящем душу лунном свете. Сначала просто прислушивалась лёжа. Потом отбежала к двери и стала слушать оттуда. Но звуки не меняя тональности, продолжали нестись. Не понятным образом проникая в комнату. От этих странных звуков, душу пронзил леденящий ужас. Но, в конечном счёте, страх оттеснило любопытство. По — другому не могло просто быть, у женщины любопытство перебарывает всё. — Усмехнулась она сама себе. Лена дрожа, подошла к окну и осторожно, тянясь на цыпочках издалека заглянула в него. О стекло бил провод антенны соседей снизу. Идиотка! За окном бежала по снегу лунная дорожка, и цеплял, накалывая на себя верхушки деревьев месяц. Попробовала лечь, но заснуть не получилось. Только голова касалась подушки, как сердце вновь заходилось в сумасшедшем беге. Показалось, что за входной дверью кто-то скребётся, прошла, послушала. Никого. Кажется, всего лишь померещилось. Она, почти задыхаясь, прошла в комнату Даньки, Никита спал, раскинувшись во всю кровать. Упав ничком в подушку, он жарко обнимал её одной рукой, вторая сползла и касалась пола. Нога, выбравшись из-под одеяла, сверкала голой пяткой поверх. Не заметить не могла: «Сложен как Бог, зараза! Бабы наверняка чумеют». А что тут такого любая бы женщина отметила. Лена, подобрав ноги под себя и натянув подол короткой рубашки на колени, устроилась в кресле. Но уснуть всё-таки и тут не получалось. К тому же книга, неловко задетая ей, свалившись с выступа полки на пол, наделала много шума.

— А? что? — вскочил парень, — ты чего тут делаешь?

— Сижу.

— Меня что ли караулишь, боишься, как бы что не украл?

Она выложила всё, о чём думала и что крутилось на языке и о всех своих ощущениях. Теперь она была не так уверена в правильности своих умозаключений привёдших её сюда.

— Дурак. Мне страшно. Проснулась и не могу уснуть. — Не понятая и обиженная, она сползла с кресла и потопала в свою спальню. Укрылась, чтоб ничего не видеть и не слышать с головой одеялом. Через минуту зашёл Никита.

— Подвинься, я лягу.

Она смотрела на него пряча за ладонью улыбку. Широкие плечи, узкие плавки. Заметила: хорошо сложенное голое тело. Удивилась своему любопытству. Понимая, что может показаться нескромной, отвернулась. Просто перекатилась на другую половину кровати и укрылась с головой одеялом. Подумала: «Характеры у обоих, как у горных козлов». Уснула тут же и без снов. Утром зазвонил поставленный на Данькин подъём будильник. Сын неделю как отдыхает, но ей лень его отключить. И сейчас она просто со вчерашнего тарарама забыла об этом. Лена села, не раскрывая глаз, механически спустила ноги, нащупала тапочки. Голова слегка побаливала. Ободрив себя: «Будь молодцом!» Постояв минуту, другую, качаясь, поплелась в кухню. В сонную, туманную от бессонницы голову ударил свет, просачивающийся через застеклённую дверь. «С чего это Данька так рано вскочил, какая сознательность!» Толкнула дверь и увидела у плиты Никиту. Минута замешательства перешедшая в удивление и вспомнила всё. Развернувшись, помчала за халатом и в ванную. Обнаружив на сушилке постиранные мужские носки, чуть не до слёз умилилась: каков парень! Кому-то достанется… Когда вернулась, в чашках дымился кофе и на тарелках стекали маслом и розовым бочком, гренки в яйце с молоком. «Ничего себе!»

Кушнир встретил её любезно и даже доброй улыбкой:

— Доброе утро, я похозяйничал.

Она вместо того чтоб ответить тем же, принялась оправдываться:

— Я совершенно забыла всё, шла отправлять Даньку в институт.

— Садись, позавтракай, вчера вечером проговела не по делу наказав свой желудок.

«Это намёк. Надо бы сказать ему пару ласковых». Потянув с ответом, решила не обижать себя и попользоваться его предложением. Всё-таки чертовски приятно, когда за тобой ухаживают. Правда, немного поломалась, но заинтригованная сделала шаг вперёд, ей хотелось рассмотреть всё, что он приготовил поближе.

— Голова шумит, не хочется, я кофе попью. — Забрав пахучую жидкость, она присела за длинный стол, которой с трудом отстояла при покупке в войне с сыном. Данька пытался и позже не раз избавиться от него, заменив на маленький. Но Лена была на этот счёт несворотна. Ей нравилось пережёвывать пищу сидя вдалеке друг от друга, а не роясь носом в чужой тарелке. К тому же стулья к нему предусмотрены не маленькие, игрушечные, а здоровые, надёжные с высокими витыми спинками. И опять же размер кухни позволял иметь такое удовольствие, так с чего же себя его лишать. «Чудно как-то. Сидим почти по — семейному вдвоём и пьём кофе с печеньем». — Умиротворённо расслабилась она и тут же получила:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});