i af0d3b7246f951a5 - Admin

     — Нет праздности, нет и искушений, — согласился Милан. — Так что, такие участки есть у всех?

     — Насколько я знаю, примерно у трети горожан. Еще треть разводит собак, кошек, рыбок, птичек и декоративные растения. Здесь регулярно проводятся конкурсы соответственно цветов, попугаев и прочей мелкой живности. А оставшиеся граждане коротают досуг, предаваясь бесплодным мечтам, чтению литературы, посещению музеев, театров и драмкружков. Существует еще классическая музыка и живопись, интересоваться и заниматься которыми считается признаком рафинированного вкуса. Помимо этого, добрая половина граждан увлекается футболом, половина — танцами и легкой музыкой, и половина — религией.

     — Что-то у вас не получается, Стас. Если сложить три половины до одного целого, то получится наложение.

     — У вас на редкость точные и емкие формулировки, Милан.

     — Подождите, господа, — перебил Вацлав. Сегодня он шел, опираясь на руку Яноша. Правда, перчаток не снимал. — Все это очень занимательно, но давайте отдохнем и перекусим. У нас, кажется, что-то осталось?

     — Почти ничего, — вздохнул Янош. — Так, разве что червячка заморить.

     — Так давайте заморим, — откликнулся Вацлав. — Я и лавочку приметил.

     — Что вы, Вацлав, это же частная собственность.

     — Мне плевать, чья это собственность, Стас. Да, я хотел бы взглянуть на твои документы. Надеюсь, они все же сохранились?

     — Да, конечно, но ими нельзя пользоваться. Я же говорил вам, что я в розыске.

     — Подумаешь, в розыске. Доставай. Посмотрим, что с ними можно сделать.

     — Магически — ничего. Тут везде понатыкано аппаратуры. Магические подделки распознаются в два счета.

     — Можно подумать, — проворчал Вацлав. Он взял паспорт и подорожную, покрутил в руках и передал Милану.

     — Так я и думал, — продолжал маг. — Вписать сюда несколько слов, и ты сможешь свободно ездить куда захочешь. Точнее, куда я захочу. Потому как делать это ты сможешь исключительно в нашей компании. Милан, впиши-ка вот сюда «и подготовка к приему основной группы Медвенковского университета».

     — Но я не смогу подделать почерк.

     — Сможешь. Ты, главное не думай об этом.

     Вацлав положил руку на плечо своему секретарю и тот послушно дописал требуемую фразу. В самом деле, совпал и почерк, и цвет чернил.

     Вацлав снова взял в руки бумаги, сделал пометку в паспорте, расписался в подорожной, та, кстати, была выправлена канцелярией князя Венцеслава.

     Янош достал из сумки остатки колбасы и поделил между Вацлавом и Миланом.

     — Перекусите. Мы со Стасом прекрасно дождемся обеда в гостинице. Видеть уже не могу сухой паек!

     — Я тоже, — вздохнул Стас. Он прекрасно понял, что припасов в мешке больше нет, а после ранения Милана и его исцеления Вацлавом этим двоим требовалось усиленное питание.

     Немного передохнув, компания встала. По словам Стаса, через два — три часа они должны были прийти в город. Янош снова дал руку Вацлаву. Некоторое время они шли молча, потом Янош спросил.

     — Вацлав, а что в Верхней Волыни два выходных?

     Вацлав засмеялся.

     — Два с половиной.

     — Это как?

     — Видишь ли, это тоже историческая традиция. Что воскресенье должно быть выходным днем — никто не сомневался. А вот как быть со вторым выходным? Отказываться от него никто не хотел, а мусульман и евреев в стране оказалось примерно поровну. Мусульман, кажется, чуть больше. На этом основании долго дискутировался вопрос, какому из дней быть выходным — пятнице или субботе. Если по справедливости — то пятнице, но тогда между двумя выходными вклинивался рабочий день, а это не удобно. Причем, первоначально эта дискуссия имела чисто академический смысл. Страна была в разрухе, больше одного выходного никто позволить себе просто не мог. Знаешь, свободы — свободами, а голодный желудок лучший судья. Так что второй выходной представлялся небывалой роскошью, мечтой светлой и недостижимой. Как раз в это время происходило становление магического университета. Маги пытались разделить сферы влияния на факультеты. Между другими, кстати, гораздо более важными делами, маги нашли время и для решения этой небольшой проблемы. К слову сказать, именно это положило начало факультету магической сущности. Маги сказали, что с точки зрения лингвистической магии, выходным должен быть понедельник, ссылаясь на расхожую фразу «понедельник — день тяжелый». А субботу многие народы называли концом недели, следовательно, логично в субботу работать и заканчивать все недельные дела. Тогда, сразу после войны и установления магических границ, и, соответственно, самого прочного мира, какой только возможен на этой несчастной земле, магам верили гораздо больше, чем богу. Посему немедленно после этого вердикта все дружно принялись отдыхать два дня в неделю — воскресенье и понедельник, за исключением непрерывных производств, где всегда выходные устанавливались по скользящему графику. Впрочем, насколько я могу судить, это была просто шутка одного из магов.

     — А почему вы сказали два с половиной?

     Вацлав засмеялся.

     — Так получилось. Первое время суббота была самым загруженным днем недели. Редко кто уходил с работы раньше полуночи. Но постепенно экономическое положение страны налаживалось, и где-то через пару сотен лет после окончания войны прочно установился шестичасовой рабочий день. А суббота... Недаром же ее называют концом недели? Значит, в субботу нужно подгрести и домашние дела. Так что в субботу стали работать четыре часа, то есть до обеда. А как с этим в Угории?

     — В Угории? — переспросил Янош. У него изменилось выражение лица, исчезла улыбка, синие глаза потемнели от нахлынувших воспоминаний. Вацлав мысленно выругал себя за бестактность. Но Янош быстро справился с чувствами.

     — Вы же знаете, в Угории узаконено рабство. Рабам выходные не положены. У свободных граждан два выходных в неделю при шестичасовом рабочем дне.

     — А рабов много?

     — Примерно половина населения. Из них половина — пожизненные.

     — А хозяин может освободить раба?

     — Теоретически — да. А практически это почти не возможно. Это требует такого количества бумаг, что у святого руки опустятся. А пожизненных рабов освобождать, к тому же, опасно.

     — Почему?

     — Освобождая досрочно раба, хозяин как бы берет его на поруки, и если бывший раб совершает преступление во время срока, на который он был первоначально осужден, то хозяина судят за преступную халатность. При небольших сроках все это не имеет значения, но в случае пожизненного рабства, вообще не найдется дурак, чтобы освободить раба, даже за большие деньги. В будущем, я имею в виду. У рабов не бывает собственности. И если уж по первому разу можно стать жертвой судебной ошибки, то уж по второму — осудят по намеку на подозрение. Тут и бывший хозяин может в рабство угодить.

     Вацлав кивнул. Теперь он понял, почему дядя Гойко продал племянника иностранцу. За границей у мальчишки был хоть какой-то шанс.

     Рука Яноша, на которую опирался маг, дрогнула.

     — Вацлав, вы никогда не спрашивали меня, но я думаю, вы читали, там, в Угории, в чем меня обвинили?

     — В растрате, — кивнул маг.

     — Вы все знаете и доверяете мне деньги?

     — Я не все знаю, — возразил Вацлав. — Я знаю из письма твоего дяди, кто тебя обвинил и зачем. Но он так и не написал, была ли растрата на самом деле.

     Янош побелел.

     — Была. И довольно крупная. Я обнаружил ее случайно...

     — И указал на нее своему опекуну, — подсказал маг.

     Янош кивнул.

     — А кто виноват ты так и не узнал.

     — Узнал, — возразил молодой человек. — Только было уже слишком поздно. Произнеси я это вслух, это выглядело бы как черная неблагодарность и поклеп на моего благодетеля, который после смерти мох родителей воспитывал меня, как сына. Я говорил с дядей Гойко, мы решили, что попытка разоблачения могла бы лишь усугубить мою участь. Ведь доказательств, таких, какие можно предъявить суду, я не нашел. Меня ведь могли продать и на рудники. Дядя Гойко сказал, что или выкупит меня сам и освободит по завещанию — это реально, или попробует продать в хорошие руки.

     Синие глаза Яноша наполнились слезами. Вацлав ободряюще сжал его руку.

     — Обещай мне одну вещь, мой мальчик, — попросил маг. — Эту историю никто не должен узнать в Верхней Волыни. Я расскажу правду Милану — он и так про тебя все знает, и, может быть, моему брату. А больше — никому и никогда.

     Слезы все-таки скатились с глаз молодого человека.

     — Прости, что я заговорил об этом, Янош, но мне казалось, что тебе нужно знать, что мы с Миланом верим тебе.

     — Спасибо, — прошептал Янош.

     — И вот что. Для Стаса и для всех остальных, ты — офицер службы безопасности князя Венцеслава. И все.