Летнее убежище - Сьюзен Виггс

Судя по тому, как Росс нервно стискивал кулаки, он все еще находился в шоке от осознания реального положения вещей.

— Черт! — Он машинально следил за вьющейся над горшком с фуксией крохотной колибри.

— Этого в списке нет, — невозмутимо заметила она.

— А что хорошего в этом списке? Это была ваша идея? Вы что — колдунья, пичкаете старика фантазиями?

Ее это не задело.

— У всех у нас разные цели. Кто-то их записывает, кто-то держит их в уме. Некоторые боятся забыть, что хотели делать.

— Ерунда!

Она уже стала понимать его настроение. Возможно, именно этим он ее и привлек — он был — или казался — невероятно искренним, не очень-то умел скрывать свои чувства. Она видела, что он ей не доверяет. Ведь она ни с кем не может позволить себе полной откровенности. Иногда ее обуревала неудержимая потребность рассказать о себе кому-нибудь, чтобы человек понял ее — не ее жизнь, как Мел Рено, — а ее саму, ее сердце и душу. Она мечтала услышать, что нужна кому-то.

Откашлявшись, она спросила:

— Вы поможете Джорджу восстановить отношения с братом?

— А если я этого не хочу?

— Значит, вы не тот человек, о котором он с такой гордостью мне рассказывал. Но я так не думаю, — просто сказала она и протянула ему листок бумаги. — Это контактные данные Чарльза Беллами.

Он взял листок и сунул его в карман.

— Он будет вам очень благодарен, Росс.

Росс с силой потер коротко остриженную голову. Интересно было бы увидеть его с отросшими волосами, подумала она, но вряд ли ей это суждено.

— Черт его знает, этого брата! — мрачно пробормотал Росс. — Они не виделись целую жизнь, и вдруг эта насквозь фальшивая встреча!

— Не думаю, чтобы она была фальшивой, — возразила Клэр, вспомнив рассказ Джорджа.

— Пусть так, но как он не понимает? Братские отношения важны, когда люди живут, а не умирают. Когда присутствие брата, которого ты знаешь с самого раннего детства, понимаешь и любишь, приносит радость, а не вызывает депрессию.

— Но у нас нет причин опасаться, что Джордж впадет в депрессию. Он сам очень хочет этой встречи, — подчеркнула Клэр. — Человек в его положении больше думает не о мирских делах, а о том, чего просит его душа и сердце.

Росс помолчал.

— А что еще в его списке?

— Там много всего. Например, серьезные разговоры с родственниками — помимо брата. Разные мелкие удовольствия вроде желания прочитать какую-то конкретную книгу или сыграть партию в гольф. И еще один пункт, о котором он давно мечтает.

Росс повернулся и криво улыбнулся.

— Что он имеет в виду?

— Насколько я поняла, здесь он рассчитывает на вас — как на пилота.

— Что, хочет полетать на вертолете? Ну, это я могу организовать.

— Не полетать, а прыгнуть с него с парашютом. Он мечтает о скайдайвинге.

— О скайдайвинге?! Да вы шутите!

— Ты меня знаешь, — сказал Джордж, внезапно появившись на веранде. — Я не стал бы над этим шутить.

— Джордж! — Клэр остановила качели. — Я не слышала, как вы встали.

Она быстрым взглядом оценила его состояние. После сна он выглядел свежим, двигался уверенно, глаза за очками живо поблескивали.

— Приятно слышать, что вы обсуждаете список моих дел, — сказал он.

— Помимо всего остального, — уточнил Росс. — Почему ты не говорил мне, что перенес полиомиелит?

— Это было так давно, что уже не имеет значения. А ты знаешь, что главное средство для восстановления таких больных было придумано медсестрой?

— Да, это была медсестра Элизабет Кении, — вступила в разговор Клэр. — Она доказала, что пациенты, которые проходили курс физических упражнений, получали больше шансов на выздоровление, чем те, которых заставляли неподвижно лежать. Джордж, вы именно так и справились с болезнью?

— Да, но это было потом. А сначала меня поместили в аппарат «железные легкие».

Она с ужасом вспомнила черно-белые фотографии детей, больных полиомиелитом, лежавших в специальной палате внутри этих аппаратов, так что видна была только их голова. Какими же беспомощными, должно быть, они себя чувствовали!

— А брат Чарльз читал мне разные книги, — тихо сказал Джордж. — Пациенты в остром состоянии не считались заразными, поэтому ему позволяли навещать меня. Вообще огромному множеству людей угрожала опасность заболеть полиомиелитом, но они ее избежали. Видимо, Чарльз был одним из них. — Лицо его приобрело задумчивое выражение. — Когда ты лежишь, скованный этим аппаратом, то живешь только в те моменты, когда что-то заставляет тебя забыть о своей беспомощности. Для меня это были книги. И главное, Чарльз. Хотя он был еще маленьким, читал он замечательно. Он развлекал всю палату. Помню, он читал нам «Книгу джунглей», «Питера Пэна», детективы братьев Харди.

По виду Росса Клэр поняла, что он уже начинает подумывать связаться с Чарльзом Беллами.

— Книги стали для меня верными друзьями, — сказал Джордж. — Но тогда, лежа внутри аппарата, я этого не понимал.

Росс был явно поражен неизвестной ему страницей жизни деда. Клэр изучала в колледже историю эпидемиологии, в том числе вспышку эпидемии полиомиелита, статистику, способы заражения, ход болезни, открытие вакцины, но и она впервые видела человека, перенесшего эту страшную болезнь.

— Мне следовало больше ценить все это, — сказал Джордж. — Ведь в большинстве случаев такой диагноз означал смертельный приговор.

— Какое счастье, Джордж, что вы выжили!

Кивнув на Росса, он улыбнулся:

— Думаю, мой внук сказал бы то же самое. Потом я всегда стеснялся, что прихрамываю. Я слишком много думал о том, чего лишился из-за болезни. Но я был очень молод и не мог об этом не думать. Мне пришлось отказаться от всех видов спорта, я даже бегать не мог.

— Я и не знала, что нога вас по-прежнему беспокоит, — сказала Клэр. — Это вовсе не так заметно, как вам кажется.

— В данный момент мнение окружающих меня уже не волнует. И просто поразительно, до чего все стало легче и проще. Жаль, что я так поздно спохватился. То же самое я могу сказать и о полете в небе…

— Да, кстати, — сказал Росс. — Дед, я не уверен, что тебе стоит прыгать с самолета.

— Поэтому я так долго и ждал этой возможности, — улыбнулся Джордж.

— Оставь, дед. Ты это серьезно?

— Абсолютно серьезно! И это вовсе не оригинально. Многие признаются, что перед смертью мечтают о прыжке с парашютом. Думаю, в нас говорит врожденное стремление к полету. Всем хочется испытать это чувство полной свободы.

— Можешь мне поверить, что это преувеличение, — заверил Росс.

— Только не ври мне, сынок!

— Ладно, признаюсь, что это действительно потрясающее ощущение, — улыбнулся Росс. — Но только в том случае, если ты достаточно долго тренировался.