Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая - Марк Еленин

Шаброль ждал. Человек аккуратно свинтил паркеровекую ручку, положил в стол и встал. Рядом с громоздкой мебелью номера он казался еще костлявей. Молча, переступая с носков на пятки, он покачиваясь, рассматривал «Доктора». Шаброль первым нарушил молчание. Он назвал пароль и получил отзыв, предъявил свою парижскую фотографию — на фоне Триумфальных ворот, порванную пополам. И только после этого ему была протянута сухая горячая рука.

Жестом Деревянко пригласил Шаброля сесть возле письменного стола.

— У вас есть доклад, записка, отдельные зашифрованные заметки? — поинтересовался хозяин и, видно, вспомнив, представился. — Иван Матвеевич Деревянко. Со встречей и знакомством. Не желаете отметить?

Он двинулся, было, к маленькому столику, уставленному бутылками и чистыми бокалами. Шаброль пожал плечами:

— Простите, Иван Матвеевич. Я за кордоном более пятнадцати лет. Наработались какие-то правила. Привык, знаете ли. И от других того же жду.

— Ну-те, ну-те, — хмыкнул Деревянко неубежденно и глаза подо лбом угрожающе блеснули. — Расскажите, чего от меня ждете. Я тут еще с вашими порядками не разобрался.

Шаброль пояснил, что на любую координационную встречу, инструктаж или разбор операции письменные материалы они запретили друг другу приносить лет еще десять назад. Вызываются только самые необходимые сотрудники, «завязанные» на этом деле — никого лишних. А уж отмечать встречи, проводы или победы запрещено навсегда и нарушение жестко карается. В первый раз замечание, затем и увольнение из органов.

— Так можно и от любого ценного сотрудника избавиться.

— Не понял? — удивился Шаброль.

— Объясняю. Есть у вас в управлении, скажем....

— В управлении? У нас здесь все называется иначе — альянс, группа, объединение, блок, подразделение.

— Ну, это просто фразеология. А если под началом стоит способный, но не очень надежный сотрудник...

— От ненадежных я тотчас избавляюсь.

— Вы не поняли. Не в этом смысле. Он предан делу коммунизма и нацелен на борьбу с его врагами бесспорно. Но он не во всех случаях достаточно активен. Есть сведения о порочащих связях.

— Пожалуйста, поясните, Иван Матвеевич.

— Попробую. — Он откашлялся. — Вы понимаете, я теоретизирую... Ну, скажем, у какого-то вашего оперативника отец — тоже партиец, разумеется, оказался в определенной мере связанным с конкретной группой правотроцкистов. И имел контакты.

— По моему приказу? — удивился Шаброль. — Или сам? И доложил ли он мне тотчас или позднее?

— В любом варианте. Положим, сразу, но что толку. Ваше отношение?

— Провожу дознание, спрашиваю свидетелей. Вместе с провинившимся ищем выход. У вас есть пример или и тут мы ведем, простите, абстрактную беседу? Очень важно, например, кто был тот человек, с которым имел контакт мой подчиненный. С чего он начался, к чему привел? Еще совсем недавно принадлежность к левоэсерам, например, не имела угрожающих последствий.

— Я говорю о троцкисте, о троцкисте, товарищ. По нашему мнению, это большая разница, не так ли?

— Вероятно, так... И если следовать вашему мнению, что я должен сделать?

— Вы же один из наших опытнейших резидентов! Прежде всего рапорт в Центр, полагаю. Немедленное выведение агента, отстранение от всех операций. И возвращение домой. Там разберутся во всех деталях.

— А я? Что я должен сказать его товарищам? Они не раз выполняли совместно смертельно опасные дела.

— Решительно отбрасывайте лирику. И всякую дипломатию. Мы не дипломаты — мы военные.

— Понимаю...

— Я привез инструкцию, вот. — Он достал из внутреннего кармана несколько листков папиросной бумаги и передал Шабролю. — Распишитесь. Прошу внимательно ознакомиться и вернуть. Там ответы на все ваши вопросы. Нет, нет, читайте при мне и возвратите текст.

Шаброль принялся читать. Читал он быстро. Лицо его краснело. Обычная инструкция о правилах конспирации сотрудника за кордоном, «Плюсквамперфектум» — давно прошедшее время — так они с Венделовскнм называли все давно известное. Он вернул бумаги Деревянко.

— Ознакомились?

— Разумеется, лет этак пятнадцать назад, — Шаброль решил, что не позволит этому «типу» взять над собой верх.

— Здесь много нового, мы специально разрабатывали новый подход.

— Да, да. Я некоторые новые подходы тоже замечаю. Позвольте вопрос.

— Пожалуйста.

— По информативным сообщениям ряда агентов и прессе нейтральных стран, — «Доктор» по привычке говорил коротко, словно составлял донесение, которое следовало быстро зашифровать, — нейтральные страны утверждают, что Советы производят определенный поворот в сторону сближения с нацистской Германией.

— Ну-с, ну-с, — не скрывая издевки, ответил Иван Матвеевич. — А вы говорите, мы не дипломаты. Ого, какие!.. Это все мне понятно и ваша позиция ясна. Перейдем теперь к нашим баранам, как говорится. Мне доложили. У вас тут ЧП?

— Разумеется, была некоторая трудность. — Шаброль решил идти ва-банк. — Знаете, прежде чем подчиненный получает новое задание так было принято — об этом ставят в известность его начальника.

Деревянко улыбнулся с издевкой:

— Да вы, голубчик, просто потеряли Монкевица. За это бы с вас надо спросить, да уж, ладно, я добрый. Ну, а где ваш «0135». Его не потеряли?

— Ждет внизу, как было приказано.

— Верно! Сейчас проверим его точность. — Он взглянул на часы, и тут же раздался стук в дверь. — Ну, все правильно, является вовремя.

Венделовский зашел. Щелкнул каблуками, представился, вопросительно взглянул на Шаброля. Тот пожал плечами — что еще мог? Деревянко оглядывал вошедшего неприязненно.

— Из офицеров? — спросил он. — Я белого офицера на ходу чую классовым чутьем!

Шаброль ответил за друге:

— Этот офицер помогал нам Перекоп брать. И пятнадцать лет занимался закордонной работой, орденом отмечен.

— Ну-ну, однако, есть народная мудрость: сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрят.

— Это про меня? — не выдержал Венделовский. — Так, может мне грозит увольнение?

Деревянко отступил:

— Сердитые вы все здесь, горячие. А вот дела-то могли бы выглядеть и получше.

— Что вы имеете в виду?

Иван Матвеевич похмыкал, однако на вопрос не ответил. Он снова забился в огромное кресло, сцепил сухие пальцы и, вывернув ладони, потрещал суставами. Резкий треск в большой комнате прозвучал чуть ли не как выстрел.

— Ладно, дискуссии кончаем, не дли того приехал, — сказал он резко. — Я послан руководством специально, чтобы несколько переориентировать вас. Меняются обстоятельства, и мы меняемся. Придется вам ознакомиться с соответствующими материалами. Садитесь к столу поближе, внимательно читайте, — он вытащил пачку бумаг.

Венделовский с Шабролем переглянулись: опять нарушается прежнее правило. Деревянко перехватил их взгляды:

— Ничего, такое на словах не перескажешь. Целая группа в иностранном управлении работала. Не один десяток донесений с мест суммировали. Даем ориентировки всем нашим группам на местах, знакомьтесь...

Он небрежно кинул на стол пачку бумаг и бросил через плечо, уходя:

— Я тут рядом буду, в спальне. Позовете, когда дочитаете.

И проходя мимо столика с бутылками, подхватил одну, подцепил бокал на тонкой ножке и тщательно закрыл за собой дверь в соседнюю комнату.

Как прилежные студенты, готовящиеся к экзаменам, Шаброль и Венделовский сели рядом и стали читать бледно-фиолетовый текст, напечатанный на тонкой бумаге.

«Структура службы абвера на сегодняшний день представляется таким образом»...

Прочтя первые две строчки, Шаброль и Венделовский переглянулись, и, боясь какого-нибудь подслушивающего устройства, «0135» написал «Доктору» на бумажке:

«Абвера? Почему именно Абвера? И почему это так важно?»

«Переориентировка», — ответил Шаброль, напоминая недавно сказанное Деревянко словцо, и смяв бумажку, сунул ее в карман. Они читали дальше:

«Три оперативных отдела: 1 — внедрение, руководство агентурой, сбор развединформации; 2 — диверсионная работа в тылу (отдел оснащения диверсантов — средства тайнописи, радиопитания, взрывчатка); 3 — контрразведывательная работа. Разведка подчинена трем ведомствам. Нацистская партия контролирует «СД-Айсланд» — в главном управлении имперской безопасности (РСХА). Туда входит и государственная тайная полиция — гестапо (на правах 4-го управления).

Второе — «Абвер» — «Айсланд». Контролируется штабом Верховного главнокомандующего (управление разведкой и контрразведкой за границей).

Третье. Командование сухопутных сил (СХХ) контролируют два разведывательных отдела: 1. «Иностранные армян Востока», «Иностранные армии Запада».

Отдельные службы: а) Служба криптографического анализа н радиоразведки, подчиненной командиру ВВС Герингу, б) «Служба Хенке» при министерстве иностранных дел — высшее политическое бюро НСДАП, возглавляемое Розенбергом, в) Бюро зарубежных организаций нацистской партии, возглавляемое Эрнстом Боле; «Фольксдойче мительштеле» — Центральное бюро лиц немецкой национальности, являющихся гражданами других стран, возглавляемое группенфюрером СС Лоренцем. По существу все это филиалы разведслужбы. В центре разведки «Абвер» — администрация адмирала Канариса, возрожденная на базе ведомства полковника Николаи — это самая старая и самая сильная разведка Германии.