Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая - Марк Еленин

— Мы целиком полагаемся на ваши советы, генерал, учтиво поддержал энтузиазм Белякоева Андрей. — Но нам торопиться надо, для женщин нужны нормальные условия, мы обязаны не подвергать их неудобствам и опасностям...

— Какие опасности, друзья? Они позади. Здесь вам будет хорошо, только не ленитесь.

И опять перед вновь приехавшими развернул полковник обширные планы: как, построив дом, возьмутся они за плантацию, посадят кукурузу, маниоку, пататы — сладкий местный картофель. Как будут расти у них под окнами ананасы, клубника, виноград, как табак разведут. А окрепнув, заведут плантации хлопка, сахарного тростника, риса.

— Здесь все растет, климат позволяет. Воткни палку в землю, и вырастет дерево!

Последняя фраза, которую считал обязательным произнести каждый живущий в Парагвае, вызвала бурный хохот, и долго еще за рюмками горькой настойки растолковывали Белякоеву все, что там, в Европе, знали и думали о плантациях Парагвая и о судьбе русских переселенцев. Прав оказался генерал: и года не прошло, как прочно обосновались в «станице» Сигодуйский со своими домочадцами.

Пока строили дом, корчевали землю, нанимали рабочих, разводили огород, не было времени для столкновения самолюбий, ссор и стычек.

Все уставали страшно, не хватало времени для знакомства с соседями, для участия в их праздниках, вечеринках, пикниках. А эти занятия в «станице» очень ценились.

Все это откладывалось на потом, как генерала Белякоева и просили объяснить любопытствующим. А семейство, действительно, вызывало общий интерес: красавица Ирина, которая, несмотря на трудный быт, умела каким-то непостижимым образом всегда выглядеть ухоженной и нарядной, две девочки-невесты, два пожилых, но вполне импозантных человека, особенно Павел Анатольевич Нефедов привлекал внимание своей благородной внешностью и статью.

Андрей, как бы отдавая долг этой семье за свое вторжение, работал неустанно, даже с какой-то яростью. Он загорел дочерна, руки от постоянной работы с топором, ломом и лопатой стали железными; целыми днями проводя на солнце, он перенял от индейцев их манеру прятаться от него под широкополой шляпой; к вечеру, когда резко холодало, как они, набрасывал шерстяное пончо — и его трудно стало отличить среди наемных рабочих. Раньше всех он научился болтать с ними на их языке, и Ирина в ласковые минуты стала звать его «мой гуарани».

Но едва дом был закончен, расставлена легкая мебель, куплена утварь, и скатерти, занавески, покрывала придали комнатам законченный жилой вид, что-то изменилось в их дружной компании.

Затосковал Сигодуйский — никак не мог решить, чем ему следует заниматься. Свою квалификацию врача он потерял, не отказывался, конечно, помочь больному при случае, но врачевать по-серьезному не решался. Аптеку свою оставив компаньону, он очень сокрушался: это дело ему нравилось, но для того, чтобы начать его снова, требовался капитал. Денег было в обрез. А расходы на шестерых — немалые. И щепетильный Нефедов первым заговорил о том, что должен заняться своим делом. Вначале, не говоря никому ни слова, он отыскал поисковую партию, которая уже длительное время вела разведку нефти на границе с Аргентиной. Потом за вечерним чаем стал заводить один и тот же разговор. «Хорошо, мол, пожить дикарем, ползать по сельве, тропическим лесам, по базальтовому плато и холмистым возвышенностям, покрытыми плодородными почвами. Говорят, что в Гран-Чако — песчано-глинистой равнине, наклоненной к востоку, немало цветных металлов. А уж нефть водится обязательно... Почему, черт возьми, ему не может повезти хоть раз в жизни? Да он просто обязан, пока есть силы, пойти в поисковую партию. Это ведь его профессия». И вскоре от разговоров перешел' к делу. В доме появились вещевой мешок, пробковый шлем с накомарником, палатка, гамак, большая фляга для воды, винтовка и револьвер.

И, наконец, Павел Анатольевич признался, что покидает «станицу» и уезжает вместе с геологами на Гран-Чако.

После его отъезда захандрил Дмитрий Сигизмундович. Часами просиживал в своей комнате, «кабинете», как любил говорить сам, вел какие-то подсчеты, составлял планы, надолго запирался с Белякоевым для тайных переговоров.

Девицы заводили речь о том, что напрасно завезли их в такую глушь, где нет приличной публики, театра, хотя бы захудалого синематографа. Ходили по дому неприбранные, сердитые, опять тайком от матери заводили ссоры с Андреем. Разумеется, Ирине об этом он не говорил. А она была счастлива: наконец-то есть у нее свой дом, вся семья в сборе, любимый муж рядом, верный друг тоже здесь. Быть может, от этого красота ее становилась все ярче и пышней.

Глава девятая. ТАЙНОЕ СВИДАНИЕ В ЦЕНТРЕ ЕВРОПЫ

Намного севернее Праги, на живописных склонах, отделяющих Славковский лес от Соколовской котловины, где сливаются две реки — Влтава и Тепла, раскинулся небольшой городок Карловы Вары. Целебные воды горячих источников, прекрасные ландшафты, леса и холмы, изрезанные немногочисленными тропами для пеших прогулок, создали Карловым Варам, Карлсбаду, как многие произносили его название по старинке, всемирную славу. Этот издавна модный европейский курорт, куда стекалась не столько для лечения, а скорее для развлечений и отдыха богатая публика, бесконечно благоустраивался: строились новые дороги, сооружались шикарные санатории, клиники, водолечебницы, пансионаты... Благодарные «больные» делали вклады для строительства костелов, церквей, молельных домов, и рядом с ними появлялись все новые отели, рестораны, игорные дома…

Карловы Вары процветали. В галереях, крытых залах у горячих источников с утра до ночи собирались разноязычная расфранченная толпа, потягивая целебную воду из кружек с длинными носиками. Здесь веля разговор о пользе карловарского лечения, заводили знакомства, флиртовали, назначали деловые встречи.

Затеряться в этом «вавилоне» было совсем нетрудно. Вероятно, по этой причине Карловы Вары были выбраны «Центром» для важной встречи, назначенной летом 1935 года. Скромно поименованное «встречей», на самом деле — свидание резидентов, работающих в Праге и Париже, с прибывающим товарищем из Москвы задумывалась как инспекция, а, быть может, «чистка» старых кадров.

Старшим по организации всей подготовительной работы в Карловых Варах был назначен Венделовский.

Из Праги должны были в помощь приехать Гошо и Иржи Мрожек. «0135» прибыл на день раньше. Сняв дорогой номер в огромной гостинице «Империал» с прекрасным видом на город. Венделовский отправился в неторопливую пешую прогулку, чтобы присмотреть подходящую виллу, где, собственно, н должна будет происходить встреча.

Вечером до приезда в отель Альберт Николаевич успел обновить свой гардероб. Долго думал, что купить. Зашел в магазин-ателье высшего разряда: он ни чем не должен отличаться от богатого игрока-жуира, приехавшего завести любовную интрижку, пощекотать нервы за рулеткой, побродить по лесистым холмам и подышать свежим воздухом Татр. Он остался доволен собой, когда, мельком взглянув в огромное зеркало вестибюля, увидел коротко подстриженного черноволосого молодящегося господина, подтянутого, нарядного — толщина его кошелька не вызывала сомнений. С высокого холма — «Империал» стоял на самой высшей точке Карловых Вар — весь город был как на ладони: разбросанный ярусами на холмах, он был очень живописен, точно сильный прилив каждый раз выбрасывал разноцветные дома-камешки — большие и малые, двух- и трехэтажные виллы, в они вольно раскидывались на склонах. Каждый дом был по-своему красив и ничем не повторял соседа, разве что прекрасными цветниками, пестревшими за каждым забором. Вероятно, все эти виллы были построены для сдачи внаем: хотя был уже разгар сезона, на многих калитках оставались таблички о наличии свободных комнат.

Венделовский спустился к прекрасной колоннаде Млинска, где на одной из главных улиц города-курорта было много пансионов и гостиниц с богатыми фасадами в стиле модерн. Снимать здесь пристанище вряд ли было нужно: слишком велико скопление людей у лечебных источников, у магазинов, торгующих знаменитым карловарским фарфором, мозеровским стеклом и сувенирами, у рыночных ларьков, у пивных и ресторанчиков. Некогда здесь был рынок, оставалась богато украшенная резьбой рыночная колоннада — столбы поддерживали крышу, стояли скамейки для отдыха и народу было не меньше, чем на рынке. Он обошел вокруг барочной скульптурной группы «Коронование девы Марин», построенной здесь двести лет назад, и поднялся по холму наверх, мимо колоннады Замковых источников.

Улица Петра Великого кончалась почти сразу за санаторием «Томайер», налево шла лесистая дорога, где-то поблизости прятался маленький охотничий ресторан, о чем сообщала табличка, а направо золотились купола прекрасного православного храма святых Петра и Павла. От него начиналась широкая и шикарная улица, состоящая из домов и вилл, созданных словно одним архитектором. Все они сохраняли пышность «барокко»: густо были облеплены украшениями по фронтону, затейливые крыши венчали их, а балконы, окна, террасы ограждались кружевными чугунными решетками и перилами.