Маска лжи. Часть 1 - Катерина Аркис

лицедейки, которую при определенном уровне прозорливости вполне возможно разгадать. С чем я и справился благодаря интуиции, буквально встающей на дыбы от опасности, скрытой в натренированном теле жрицы.

Благодаря врожденному дару, я видел ауру халифатки также четко, как и ее лицо. Благоволение богини отметило рисунок тока живы[36] в ее теле такой ослепительной яркостью, что я недоумевал, задаваясь вопросом: где вчера были мои глаза?

Впрочем, ответ на него я получил незамедлительно. Стоило лишь моргнуть, как опытная жрица, служительница культа звездной матери, преобразилась в молодую и наивную девочку-цветочек, развлекающую публику в трактирах и на площадях. Я знал, что это — обман, но, тем не менее, глаза видели лишь то, что бесстыдно открывала присутствующим эта опасная особа: обнаженные из-под присборенной ткани хрупкие плечики, украшенные браслетами тоненькие ручки-веточки и изящные щиколотки, серебряное ожерелье на лебединой шее, подвески которого жалобно пели колокольчиками в такт каждому шагу и повороту головы. А к ним в придачу, тайну спрятанных под платок волос, широкое струящееся полотно двуцветного тамлхефта, затейливый женский пояс из многоугольных звеньев на узких бедрах. Все эти акценты служили песчанице антуражем, ширмой, усиливающей врожденную способность ее народа отводить глаза самым недоверчивым. Оценив мой внимательный взгляд, старая знакомая едва заметно изменила положение тела, чуть подбоченилась, отчего линия правого бедра стала еще более крутой, а ниспадающие волны ткани обрисовали длинные ноги и остальные достоинства ее худощавого тела.

Я с трудом сдержал восхищенный вздох. Такую бы специалистку в разведку — цены бы ей не было. Халифатка, в чьей молодости я теперь не просто сомневался — откровенно разуверился, мастерски владела собственным телом. Выглядело это потрясающе! Всего одно движение, и результат для мужской психики сногсшибательный… Да и самоуверенное поведение этой особы подсказывало, что в ее арсенале для собственной защиты есть кое-что опаснее и действеннее жреческих штучек. Один лишь видимый мне катаур[37] в опытных руках дорого стоил. Светло-серебристый, с простым черненым узором из пересекающихся ромбов, треугольников и линий, пояс, в отличие от прочих украшений жрицы, вряд ли имел великую ценность. Тем не менее, я догадывался, что при острой необходимости эта вещица быстро превращалась в опасное оружие. Ведь на самом деле тамлхефт не нуждался ни в поясах, ни в фибулах, ни в брошах. Весь секрет этого наряда заключался в паре скрытых внутренних завязок. Серебряные же звенья катаура по желанию владелицы, вероятнее всего, распадались на метательные стрелки разной формы и степени заточки, а то и вовсе могли становиться подобием бумеранга с режущей кромкой. В сложенном виде этот предмет гардероба не вызывал никаких подозрений — пояс как пояс! — плотно сидел на бедрах, не мешал, не требовал специальных ножен. Идеальное для женщин оружие скрытого ношения.

— Дождя тебе в ладони, странник… — почти пропела женщина, однако тут же повернулась к стойке и глубоко поклонилась Венкеласу. Всем желающим обратить на нас внимание сразу стало ясно, что ко мне она обратилась из вежливости, не испытывая никакого интереса, напрочь забыв о моем существовании сразу, как только отвела взгляд. Такое отношение немало бы меня уязвило, если бы не являлось частью игры, своеобразным ребусом, который мне не терпелось разгадать, тем более, что с владельцем корчмы жрица говорила гораздо уважительнее и мягче. — Пусть да прольется звездная благодать над твоей головой, многоликий. Найдется ли на эту ночь в стенах твоего дома место для меня и моего гриота[38]?

— Я всегда рад твоему присутствию под крышей моего дома, алмея[39]! Озаришь ли ты скромное это жилище своим сиятельным ликом сегодня вечером? На ужин моим гостям подадут ягненка в томатном соусе с ароматными травами, лимоном и чесноком, а на десерт — запеченные стручки сладкой росянки.

— Боюсь, что нет, милостивый хозяин благословенного богиней очага. Еще прошлым вечером меня пригласили к вашему уважаемому наибу, чтобы усладить своим танцем очи его байбише. Но я непременно воздам должное завтраку…

Выражение лица старого корчмаря при этих словах выражало такую степень отчаяния, что, будь я на месте хвостатой халифатки, немедленно согласился бы явиться к ужину. Жрица, впрочем, насмешливо блеснула глазами из-под кромки платка и поспешила покинуть общий зал едальни. Я отступил с ее дороги, не желая чинить препятствий опасному существу, но взглядом все-таки проводил до самого выхода. А вот ее спутник, кажется, не собирался сопровождать танцовщицу, имея шанс в перерывах между развлечением посетителей насладиться обещанными Венкеласом кулинарными изысками. Бросив на музыканта краткий взгляд, я неожиданно припомнил, в каких случаях зигмар использовали слово «наиб», и что в их языке оно означало. Припомнил, и на миг прикрыл глаза от нетерпения. Если я правильно понял намек дочери пустыни, то терпеть мне осталось недолго. Уже вечером мы вполне могли оказаться сидящими бок о бок за одним столом.

Выбрав свободное место в углу у окна, расположение которого позволяло одновременно держать в поле зрения входную дверь и примолкшего в отсутствии жрицы музыканта, бросил на соседний стул измазанный травянистым соком плащ и устало привалился к стене. Стоило на мгновение позволить телу расслабиться, как напряжение последних дней тут же дало о себе знать, сковав натруженные мышцы. Телу все еще требовался отдых. Еда и отдых. Времени, проведенного на берегу мелкой речушки, моему организму явно не хватило. Тем более, что перед встречей с отцом было бы неплохо обдумать полученную от брата скудную информацию.

Край, разумеется, сообщил мне далеко не все. Я вполне понимал, что он не мог откровенничать ни в присутствии дозорных стражников, ни во время пути к гостевому дому, когда вокруг было слишком много лишних ушей. Главное братец, без всякого сомнения, утаил. Однако и того, что он поведал, было достаточно для некоторых выводов. Я, слава Богам, не был обделен некоторым количеством ума, и вполне мог сообразить, что скрывалось за его оговорками.

Вполне вероятно, то самое исчезновение, о котором вскользь упомянул Край, случилось далеко не в первый раз, иначе не успели бы придумать для дежурной смены новые правила. Да и не стали бы изменять проверенный, устоявшийся порядок. Несколько пропавших, конечно, насторожили бы отца и весь Совет в придачу, однако меры усиления контроля всех входящих, подобные тем, которые я успел оценить по приезду, принимать бы не стали. Мало ли, какая блажь втемяшится в голову парочке идиотов… Ллайто же никто на привязи в общине не держал. Однако этот факт делал ночное исчезновение местных жителей тем более странным.

Если ушли по своей воле, то почему тайком, ночью, скрываясь? Неужели сотворили что-то такое,