Мальчик - Фернандо Арамбуру

чтобы тебя тоже выбрали. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. К тому же в кафе будет хорошее освещение, будет легче оценить людей по внешнему виду, по одежде и лицу, то есть это поможет наилучшим образом выполнить задуманное, как, кстати сказать, и таблетки амфетамина, которые я для храбрости приняла еще в поезде.

Когда я вошла в «Ирунью», голова у меня была занята исключительно такими мыслями. Кафе действительно было переполнено. Я не увидела ни одного свободного столика. Поэтому села на табурет у барной стойки, попросив стакан воды или газировки. Я на дух не переношу алкоголь, но надо было что-нибудь заказать, чтобы оправдать свое здесь присутствие. Однако мне не пришлось сделать ни глотка из стакана, поставленного передо мной барменом. В глубине зала, под одним из зеркал, я увидела знакомую женщину – постоянную клиентку нашей парикмахерской. Господи, только бы она не заметила меня в таком виде! Я заплатила за воду и выскочила на улицу. Потом по мосту Аюнтамьенто перешла на другой берег реки. Но где-то на середине моста сняла туфли и дальше двинулась босиком. Какое облегчение! На самом деле я не знала, куда теперь идти, да мне это было и безразлично. Я села на скамейку у отеля «Ареналь». Днем по радио пообещали дождь, но пока прогноз не оправдался. Зато температуру воздуха синоптики угадали верно – было гораздо теплее, чем обычно бывает в эту пору. Иногда я чувствовала поднимавшуюся от реки сильную вонь. Мне подумалось, что самое лучшее – поскорее поставить крест на этой авантюре, и я решила дойти до следующего моста и оттуда вернуться на вокзал по параллельной улице.

Именно тогда, уже пройдя небольшой отрезок пути, я увидела гостиницу, которую упомянула во время нашей с вами предыдущей беседы. В те годы – не знаю, как сейчас, – она считалась вполне респектабельной. Насколько я слышала, там обычно останавливались некоторые футбольные команды, известные певцы и вообще люди с именем. Я снова обулась и позволила ногам вести меня туда, куда их направляло мое воображение. А воображение рисовало мне высокого, привлекательного и элегантного мужчину – возможно, даже знаменитого, которому срочно – главное срочно – нужна женщина. Мы обменяемся улыбками, он пригласит меня в кафе, мы чего-нибудь выпьем, а потом – в свой номер, где я доставлю ему максимум удовольствия в обмен на то, что он извергнет в меня свое семя. Возможно, удивится, когда при прощании я откажусь взять с него деньги. И он наверняка объяснит это своей неотразимостью. Но мне будет безразлично, как он это себе объяснит. Ведь ему никогда не узнать, почему я так поступила.

Мой план провалился. Мне даже не дали шанса проверить, существует ли такой элегантный, высокий и красивый мужчина, желающий испытать субботний оргазм с покладистой женщиной тридцати трех лет. Едва я вошла в отель, как дежуривший за стойкой парень нахмурился и обратился ко мне очень недружелюбно: куда направилась? Я, не теряя присутствия духа, ответила, что иду в кафе. И краем глаза заметила, что он, сняв трубку, набирает какой-то номер. Я попросила стакан воды, как и в «Ирунье». Но тут появилась женщина со злым лицом, а следом за ней шли двое – все тот же дежурный и громила в костюме с галстуком. Вали отсюда, прорычал громила. У нас тут приличное заведение.

Я села на первый же поезд, который ехал в сторону Ортуэльи. Всю дорогу я держала туфли в руках, но больше всего боялась, что унижение и стыд, испытанные мною недавно, заметны остальным пассажирам. При этом не жалела себя, нет, а только ждала, чтобы сжигавшая меня изнутри ярость улеглась как-нибудь сама собой. Когда я приехала в наш город, дождь лил как из ведра. По дороге домой я швырнула туфли в первую же урну. Могу только сказать, что была рада вымокнуть до нитки, рада, что вода течет у меня по лицу, а капли то и дело повисают на кончике носа. И вот ведь какое дело: уже подходя к своему дому, посреди темной и пустой улицы я вдруг остановилась и принялась хохотать, как уже давно не хохотала.

Прошло несколько дней после того рискованного приключения в Бильбао, и Мариахе наконец-то решилась избавиться от вещей Хосе Мигеля. Она тянула с этим целых два месяца из-за непонятных угрызений совести, но теперь, почти на пороге зимы, у нее не оставалось другого выхода – надо было сделать то, что больше не терпело отлагательств, поскольку она согласилась переехать жить к отцу, а значит, требовалось избавиться много от чего, в том числе и от мебели.

Мариахе принялась укладывать одежду и обувь покойного мужа в пакеты. Опустошала полки и ящики, не позволяя себе поддаваться печальным воспоминаниям. На тротуаре рядом с их подъездом – чтобы хорошо было видно прохожим – она сложила удочки и всякие рыболовные принадлежности: вдруг кто-нибудь захочет забрать их раньше, чем здесь побывает мусоровоз. Потом разорвала фотографии – не только те, на которых был запечатлен один Хосе Мигель, но и многие другие, где он, сохраняя на лице неизменную улыбку, позировал рядом с ней, или с Нуко, или с друзьями. Она спросила Никасио, не хочет ли он взять что-нибудь из вещей покойного. Наручные часы, бинокль – что угодно, если это может ему пригодиться или просто на память о Хосе Мигеле. Но отец ни к чему интереса не проявил, и тогда Мариахе решила все – за исключением обручального кольца и цепочки со Святым Сердцем, то и другое из золота, – выкинуть или отдать старьевщику. Разорвала она и спермограмму, присланную из барселонской лаборатории, но прежде показала ее Гарбинье, которой еще прежде рассказала, что Хосе Мигель взял результаты анализа с собой в ту ночь, когда упал – или бросился – в море, но тогда углубляться в подробности не стала. Вот, смотри, это та бумага, о которой я тебе говорила. Гарбинье изучила спермограмму и сказала, что для нее все эти цифры и сокращения – китайская грамота, но суть диагноза она, разумеется, поняла. Но тогда… Кто же был настоящим отцом ребенка? Ты его не знаешь, один парень из нашего города. А твой муж, он что-то подозревал? Получив ответ из лаборатории, Хосе Мигель, как легко догадаться, сделал тот же вывод, что и ты. Но объяснений он у тебя не потребовал? Наверняка у него просто не хватило на это смелости или он долго искал нужные слова, но не нашел и предпочел