Геракл - Антонио Дионис

Богатые подарки захватили герои, спускаясь в долину где высились крепостные валы города Фемискиры, столицы гордых воительниц и завоевательниц.

У врат города встретили героев две женщины. И было странным видеть короткие штаны и кожаные рубашки на женском теле. А еще более странным показалось оружие в нежных девичьих ручках.

Но ловко держали руки блестящие острым лезвием топорики, а луки со стрелами, что приготовили воительницы на стенах, точно целились в грудь пришельцев.

Ничего себе подготовочка! — присвистнул Геракл, видя, как женские фигуры, неведомо, как очутившиеся сзади, берут гостей в полукольцо.

От городских стен бежали вооруженные лучницы. Герои оказались в тисках, и не было видно просвета между окруживших мореходов воительниц.

А все-таки баба останется бабой, — шепнул Геракл Тезею, — ведь их же, как куропаток, можно перебить: кто ж подходит к неприятелю вплотную?

Тише, — прошипел Тезей в ответ. — Пока что амазонки так встречают тех, кого могут считать своими гостями! От нас бы давно не осталось и пыли, реши они по-другому!

Тезей живо обернулся, высматривая кого-то в толпе амазонок. Далеко среди зеленеющей чащи мелькнула и снова пропала в зарослях фигура всадницы. Топот приблизился — сама царица Ипполита насмешливо и снисходительно взирала на героев. Под ней гарцевал скакун без седла, прекрасный, как и его хозяйка.

А, влюбленный мул, — узнала Ипполита Тезея. — Никак, в сваты?

Покраснел Тезей, как вареный рак. Схватился за рукоятку меча Геракл, не пожелав сносить оскорбления. Но сражаться с женщиной — что недостойней для мужчины? Усмирил гнев Геракл, пытаясь, чтобы его голос звучал миролюбиво:

Да нет! Не свататься мы, Ипполита, — женщины в моей стране нежнее и прекраснее тебя и твоих грозных подруг!

Чем же? — расхохоталась царица, придерживая вздыбившуюся лошадь: лишь острые шпоры усмирили дикого скакуна. — Тем, что лебезят перед вами, мужчинами, да слушают пьяные бредни, а потом, как клуши, приносят в год по младенцу?

Что ж тут плохого? — возразил Геракл. — Зато мужчина заботится о пропитании семьи, он женщине защита и опора!

Ничего не сказала Ипполита, лишь оскалила в насмешке белоснежные зубы. Потом выкрикнула гортанным голосом что-то невразумительное — стрелой понесся конь по равнине. И, словно влитая, не шелохнулась наездница, словно срослась с конем в единое целое. Колышет ветер степные травы — мчится в свободном полете кентавр, только длинные волосы летят за наездницей следом.

И столько, жажды свободы, столько прекрасной стремительности в удаляющейся фигуре царицы, что замерли, очарованные, мужчины, не в силах отвести глаз от ловкой фигурки.

А Ипполита уж развернула коня. Подскакала к героям. Лишь раскраснелась царица, гордо блестя очами.

Ну, — смерила мужчин презрительным взглядом, — а так ваши женщины могут?

Но выступил тут один из мореходов:

Так зачем же ты, Ипполита, взялась доказать свое превосходство, если так уверена, что лучше обычных женщин?

Нахмурилась Ипполита, закусила губу, так что проступила капелька крови: сама она не всегда понимала, что с нею творится, ведь мало самой себе говорить, что ты непогрешима и верны твои поступки, пока кто-то другой, а лучше всего, враг-мужчина, не согласится с твоей неповторимостью и превосходством.

Спешилась Ипполита, сделала знак подругам — тут же исчезли, словно их никогда и не было, амазонки.

Ну, подстроюсь под ваши обычаи из уважения к гостям, — улыбнулась Ипполита, становясь почти милой, — идите за мной, так и быть, накормлю! Пусть никто не скажет, что амазонки не гостеприимны с пришельцами!

И широким шагом, так, что герои едва поспевали, пошла в направлении к городским воротам.

Ну, чертовка! — в восхищении проводил ее взглядом Геракл: впервые герой увидел перед собой женщину, к которой он испытывал доселе неведомое чувство: брезгливость и восторг, так непохожа была амазонка на мимолетных подруг и многолетние привязанности Геракла. Не любовницу, не мать детей видел Геракл в Ипполите, а смелую, гордую подругу, с которой скакать бы по залитой лунным светом степи или бок о бок сражаться с врагами.

И Ипполита, указывая гостям путь, в запутанном лабиринте города, мимо воли выделяла в мыслях Геракла, но тут же себя обругала: «Не родился еще тот мужчина, который заставит меня о нем думать!» Однако говорит же пословица, дразнясь: сколь угодно не думай о белом слоне, он сам придет! Так и размышления Ипполиты все время, кружась, возвращались к Гераклу. Но амазонка боялась, не зная, любви, поэтому Ипполита тут же возненавидела героя. И ее спутники ощутили перемену в царице: слишком явно проступила неприязнь к пришельцам на лице Ипполиты.

Мореходы, было, попятились и хотели вернуться, видя странные знаки, которые подает неведомо кому царица. Между тем город, скорее, похожий на крепость, чем на людское жилье, еще больше потемнел и сузился, нависая на путников тесными каменными стенами с бойницами вместо окон. Но Геракл, идущий последним, не дал повернуть назад, прошипев, чтоб не слышала Ипполита:

Бабы испугались, олухи! Лучше б я шел один!

Но и его тревожили мысли о западне, на которую более всего походило строение, к которому, наконец, привела Ипполита: ни окон, ни дверей, просто каменный куб из плотно пригнанных друг к другу гранитных глыб.

Царица внезапно выхватила из-за пояса меч с длинным и узким клинком. Ее спутники меж воли отшатнулись. Ипполита не скрыла презрительную усмешку, но промолчала. Лезвие меча вошло в еле заметную щель между валунами. Ипполита поднатужилась; взбугрились мышцы, но камень, сопротивляясь, поддался и повернулся, открывая темнеющий лаз.

Вот мы и дома! — змейкой нырнула внутрь дыры Ипполита. — Добро пожаловать в царские апартаменты!

Мореходы, поколебавшись, полезли следом. Впереди был туннель, судя по всему, ведущий куда-то вниз, но разобрать в кромешной темноте хоть что-либо было не просто. Геракл провел ладонью по низкому своду — рука коснулась сырого камня. «Ну, и предосторожности!» — усмехнулся про себя Геракл. — «Видно, Ипполита больше всего на свете дорожит своей бесценной жизнью!»

Внезапно кто-то тронул Геракла за край одежды, и быстрый женский шепот произнес:

В саду в полночь!

«Как таинственно!» — подумал герой, пытаясь уследить, куда исчезла смутная тень. На мгновение ему показалось, что он увидел в стене проход, но тут впереди забрезжил свет. Герои очутились в огромном каменном мешке, полом которому служила посыпанная песком арена. Геракл сделал вид, что не заметил следов спекшейся крови на меленьком светлом песке.

Вот, располагайтесь! — указала на арену Ипполита. — Сейчас вам принесут поесть. Надеюсь, вам не нужны пуховые перины? — не смогла не поддеть Ипполита.

Нет, но и ночевать мы не собирались. Мы хотим лишь купить пояс амазонки — и готовы дать любую цену! — выступил Геракл: царство женщин ему нравилось все меньше и меньше. А его спутники уже давно приуныли. Все эти фокусы с лабиринтами, туннелями и прочим раздражали — Геракл видел, как сквозь полог сочится дневной свет, а, значит, прогулка сквозь камень — не более, чем женская причуда, чтобы заморочить людям голову!

Купить пояс амазонки? — казалось, впервые с момента встречи Ипполита испугалась. По крайней мере, так расценил мелькнувшую в глубине зрачков и тут же пропавшую тень Геракл.

Хорошо! — ледяным тоном отрезала царица. — Завтра кто-то из вас сумеет купить мой пояс, но только ценой своей крови! — с теми словами царица удалилась, оставив гостей в недоумении.

Тут же с напитками и кушаньями вошли, низко склонившись, трое невольников. Расставили все, не поднимая голов. Тут же вышли, не смея задержаться на расспросы мореходов, удивленных, что мужчины занимаются женским делом. Впрочем, один, самый высокий, вскоре вернулся, сделал вид, что разливает вино по чашам.

Оставь, бедолага! — остановил Геракл, перехватывая руку невольника. — Мы справимся сами! Расскажи лучше, что довело тебя до такого позора и как ты попал в услужение к амазонкам?

Не время расспросов! — прошипел невольник, вызвав невольное восклицание Тезея, ибо узнал голос любимой Антиопы Тезей.

Антиопа, переодевшись прислужником, непримеченной проскользнула к гостям, как только прослышала, что заявились чужеземцы.

В городе только и разговоров о наглецах, что пришли требовать пояс Ипполиты, — возбужденно шептала Антиопа.

Да что тут такого! — вконец разозлился Геракл. — Что, у царицы нехватка поясов?!

Антиопа, оторопев, глядела на героя. И тут девушка, побледнев, приложила ладонь ко лбу.

Так вы сами не знаете, что учинили? — выдохнула Антиопа, уразумев, в какой переплет попали герои.

Пришлось объяснить непутевым, что пояс амазонка отдает лишь мужчине, который ее победит в поединке; и пояс — знак супружества.