Второе дыхание (СИ) - Шабанн Дора

Дальше, согласно изначального плана, должна была быть беседа с молодёжью, скорее всего, с возлияниями. С ними так всегда. Главное в этой компании — вовремя остановиться, а то печень может и не вывезти.

Нашёлся, почему-то, только Олег. Смурной.

— Чего тебе, доцент, дома не хватало, что ты у нас тут столько торчишь безвылазно? — началось, традиционно, с наезда.

Время откровенности настало? Разлили виски по хайболам.

— Я к вам ехал за мечтой, — хмыкнули оба, сдвинули бокалы, выпили, — но понял одну важную вещь в процессе.

— И чего это?

— Не все мечты должны сбываться и достигаться. Некоторым из них следует оставаться мечтами. Потому что в реальной жизни есть более важные и ценные вещи, которые нужно сберечь, а не просрать в погоне за призрачной целью.

Олег смерил долгим взглядом, потом повертел головой, и как в омут бросился:

— Смотри не забудь это. Верю тебе.

Хайболы вновь звякнули и дружно адресно опрокинулись.

Артём остался озадаченно глядеть вслед мощной фигуре Олега Фёдоровича, ловко лавирующей в толпе веселящихся сотрудников ООО «Новый Дом» и их законных половин.

Некоторое время спустя, побеседовав с Савельичем, «основательно помянув основателя» Северной Столицы и выпив за него, выбрался покурить на пирс местного маленького озерца. В тишине подымить, подумать. Наметить план действий на неделю, так сказать.

Вот только тишина была недолгой, а неплохой виски чуть не пошёл носом назад, когда из-за спины внезапно вынырнула Светлана в парадном откровенно гулящем прикиде и с открытой бутылкой шампанского в руке.

— Пьёте? Да, — барышня была уже хорошо подшофе, — пропьёте свой тендер! Там Софочка с Олегом Фёдоровичем в домик пошли. Уединиться решили, видать. Пока вы тут бухаете, ваша завидная невеста уже с другим шашни крутит…

Бывшая секретарша, а он успел переговорить с Петром и по этому поводу, выглядела невероятно довольной: глаза блестят, сама рот накрашенный кривит, чуть ли не танцует.

— А Ваше, Светлана, какое дело: кто с кем, куда и зачем пошёл? — Артём не признается, но вздохнул в этот момент свободнее. И мысли так бодро внутри черепушки забегали. И многое понятным вдруг стало. Как же это здорово, когда ты в нужное время получаешь важную информацию. Практически чувствуешь себя властелином мира. Ну, или, хотя бы, собственной судьбы.

Сейчас надо придумать, как всё красиво разрулить с Аркадьевичем. Или с Олега начать? Добить доверенные заявки, определиться с будущим, да рвануть домой.

Жена злится, но время есть, и он придумает, чем её задобрить. Что можно достойное предложить, как компенсацию.

Ну, налажал, бывает. Она же у него с пониманием.

66. Ульяна. Август. Санкт-Петербург

Встречи с Леоном в «Моджо» становятся традицией. Он, конечно, предлагал куда-нибудь в другое место выбраться, но мне сейчас стабильность милее. Так что встретились там же. Естественно, прибыла я с пакетом вязаной всячины и первыми спецификациями. Очень органично организовалось деловое свидание у нас в воскресенье после обеда.

Я вновь смогла оставить детей с бабушкой Лерой в родном огороде и отправилась выгулять синий костюм «Маленький Принц» от Диковицкой, подаренный мне, кажется, на позапрошлый Новый год. Он идеально был созвучен нынешнему внутреннему состоянию: одиночество не ужасно, потому что я в ответе за три свои розы.

Московский же мажор сегодня прикатил на сапфировой «Мазератти». Припарковался рядом. Смешной. Хвастался и красовался. Детский сад, ну, да ладно, повосхищаюсь, с меня не убудет.

Приветственный букет забросила в багажник «Тигры», отвезу девчонкам, пусть порадуются. Со вчерашнего дня у меня слегка приглушились сами собой эмоции. Я пока не паникую, потому что сейчас это очень удобно. И ничего совсем не думаю про мужа. Зачем? Нервы не казённые.

Устроились всё там же, на летней террасе. Выбрали кто что. Пока несли заказ, Леон вышел поговорить. Задумчиво огляделась, на мгновение показалось, что мелькнул знакомый профиль за крайним столиком, но нет. Решила, что во внешний мир глядеть — пока не моё, поэтому с удовольствием начала дегустировать свой кофе. Сейчас хотелось счастья и умиротворения, вот я и попросила раф с лавандовыми тайнами. Хотя, наверное, надо было «Тархуна» заказать стакан, для правильного восприятия действительности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Слушай, чего стряслось? Такая загадочная, нарядилась «в картину» и выглядишь неприлично довольной. Тут прямо пахнет разводом, — по возвращении Леон валится на диван рядом и внезапно притягивает меня к себе и начинает тискать, как Любашка своих зайцев.

— Именно. Им и пахнет, — нет сил и желания пояснять. Да и подробности пока отсутствуют. Просто отпихиваю эту громадину от себя. Мешает. Посторонняя тактильность — последнее, что мне в нынешнем состоянии нужно.

— О! Отлично! Ты сейчас скоренько разведёшься, а потом мы так же быстренько поженимся, — наглый московский маменькин сынок допил мой кофе, улыбнулся, подмигнул: — Родители от меня отстанут — я буду счастлив. Востребованный Мастер в нашей семье — мать будет счастлива. В Москву перевезём вас — девчонки будут счастливы.

С изумлением таращусь в свою пустую чашку, пытаюсь охватить условно завлекательную перспективу и поспеть за гениальными предложениями этого прохиндея:

— Алло! А где часть про то, что я буду счастлива?

— Извини! Конечно, все будут счастливы, просто не одновременно, и только ты — непрерывно. За всех нас.

А вот это прямо ведро воды. Ледяной. За шиворот.

Не зря женщины, что растили нас со Львёнком, настолько похожи: я очень хорошо Леона понимаю, как будто изнутри чувствую его желания, порывы, стремления. Очень разумно могу вместо него обосновать самой себе всю полезность и адекватность идеи. Продать себе этого слона — вообще не вопрос. Я могу.

Могу, но не буду. Ибо в груди уже печёт и перехватывает дыхание. А я знаю, к чему это. И травой повеяло, да.

Потому что я именно так делала большую часть своей жизни. Всё и всегда ради того, чтобы другие были счастливы. С меня хватит. Теперь пришло моё время жить. Счастливо или как смогу. Только выбирать, принимая решения, наконец-то, я буду себя.

— Нет, я так больше не хочу. Могу, умею, практикую. Но хватит. Достаточно, — выдыхаю уверенно, отбросив все внутренние терзания, сомнения и переживания разом.

Леон резко разворачивается ко мне, хватает за плечи и слегка тянет на себя.

Приходится запрокинуть голову, чтобы не таращиться на ворох цепочек, шнурочков и сплетённых ниточек на его основательной шее в распахнутом вороте сапфировой рубашки.

Понтушка.

Интересно, это рубашка сегодня в цвет машины или наоборот?

— Слушай, Колючка! Ты зря отказываешься. Дело верное, выгодное всем. Сейчас самое время: пафосный бомонд в столице мгновенно расхватал все твои корзинки со зверями, а за пончо чуть ли не подрались, мать говорила. Ты сейчас такие деньги на своём хобби делать будешь законно — никому после миллениума и не снилось. А у нас будет «идеальный брак по родительскому сговору». Прикинь, Колючка, как все охренеют, а?

Это так странно, впервые за последние двадцать лет, — держать в ладонях чужое мужское лицо. Касаться подушечками пальцев тёплой загорелой кожи, чуть шершавой, из-за отрастающей щетины. Глядеть в глаза совершенно другого цвета. Другой глубины, с абсолютно иными демонами во тьме зрачков.

Странно. Неуместно. И, в противовес всем разумным доводам, совершенно не притягательно. Безусловно.

— Нет, Львёнок. Мы с тобой никогда не поженимся, — вздыхаю. — Знаешь почему?

— Потому что я московский мажор, а ты таких слала лесом, когда я ещё в сад ходил? — злой прищур пронзительных голубых глаз, как бы, намекает, но не так, чтобы сильно.

— Потому что ты — это я, только мальчик. И моложе. А я, в твоём возрасте, была чрезвычайно невыносима, — хихикаю и грустно улыбаюсь, — так что, сейчас я тебя просто не вывезу, милый. Любить себя мне, увы, сложно до сих пор. А в двойном размере, знаешь, этот цирк я, честно, не потяну.