Машины Российской Империи - Иван Крамер

Я так и не выстрелил, позволив этим двоим уйти. А после, вернувшись в каюту и улегшись на койку прямо в одежде, вспомнил два имени, которые прозвучали на галерее: Джуса и Алукард. Джуса, судя по разговору, находится примерно на одном уровне с Чосером и Карибом в той темной иерархии преступников, к которой принадлежат эти двое. А граф Алукард кто таков? Тот самый Хозяин? Я снова ощутил звенящую нить, протянувшуюся от меня к двум убийцам, а от них – дальше, вниз, к земле, куда-то очень далеко, к едва различимому силуэту с бледным пятном лица, на котором поблескивали глаза… И на этой мысли заснул.

2

Дирижабль – это вам не ручная тележка. Они громоздкие, инерционные, неторопливые. В последнее время их заметно модернизировали стараниями концерна «Цеппелин» и лично его главы неукротимого графа Фердинанда фон Цеппелина, русских Императорских Воздушных Дорог, британского «Аэровея», французской «Дюкрете» и американского «Небесного Треста». Но все равно невозможно быстро разворачивать летающие машины и без заминок направлять их в любую сторону, поэтому воздушные порты имеют большую площадь. В Будапеште порт занял целый остров, откуда властям пришлось убрать парк, что в свое время вызвало возмущение горожан.

Ранним вечером, спустя примерно тридцать шесть часов полета, «Рассвет империи» пришвартовался к одной из башен порта на острове Магрит, в центре столицы Австро-Венгрии.

И довольно быстро я понял, что рискую потерять двух убийц.

Для швартовки дирижаблей используют особые башни, вверху опоясанные коридором, откуда торчит так называемый посадочный мост. В действительности, никакой это не мост, просто выступающая из башни длинная площадка, снизу поддерживаемая балками. Сначала на мост вступили пассажиры первого класса, и среди них туда своей скользящей походкой перебрался человек-лоза с кофром в форме короткого цилиндра и раскладной тростью в руках. За ним тяжело, уверенно шагнул человек-кулак, у которого был черный кейс без ручки. После этого центральный люк гондолы закрыли решетчатой перегородкой, рядом с которой встали два матроса – пассажирам второго класса надлежало подождать, когда мост освободится. Сквозь проем люка я видел, как серый котелок Кариба и украшенный белой лентой цилиндр Чосера удаляются все дальше.

На мне был все тот же костюм с короткополым сюртуком, который я надел в гостинице «Высокий Дом», кепи и темные очки, а в руке несессер. С таким скромным нарядом внимания я не привлекал. Кому какое дело до того, что под сюртуком в кобурах скрывается пара револьверов, что лежащая в нагрудном кармане расческа несет в себе заточенный, как бритва, ножик, а в несессере, кроме прочего, находится газовый фонарик, способный в результате несложной манипуляции превратиться в нечто совсем другое, куда более интересное.

Я пристально глядел вслед двум злодеям, и по мере того, как Чосер с Карибом удалялись по посадочному мосту, а я вместе с остальными «второклассниками» топтался у люка, тревога моя все нарастала.

Возле стеклянной двери, ведущей в башню, стоял, сложив руки на груди, высокий портовый служащий. Люди вокруг гомонили, обмениваясь впечатлениями от полета, обсуждали раскинувшийся внизу город. Служащий раскрыл дверь, впуская внутрь пассажиров первого класса; котелок с цилиндром исчезли в проеме, и лишь после этого матросы сдвинули перегородку у люка гондолы.

В числе первых я вступил на мост, но тут ведущую в башню дверь на другом его конце снова закрыли. Плохо, плохо! Сейчас «первоклассники» войдут в лифт, их спустят вниз, кабина подымется, и только после этого башню сможем покинуть мы. Внизу таможенный пункт, но проверка паспортов и багажа вряд ли займет много времени, к тому моменту, как я спущусь, убийцы могут уже… А, собственно, что они могут, куда направятся? Протиснувшись между пассажирами к краю моста, я выглянул сквозь стеклянную ограду.

Ангары, эллинги и ремонтные площадки занимали бо́льшую часть острова. Швартовочные башни, будто вбитые в землю гвозди, высились со всех сторон, возле некоторых висели дирижабли. Два моста соединяли Маргит с берегами. В дирижабле я успел почитать путеводитель и знал, что они называются Арпад и мост Маргариты. Дунай рассекал Будапешт надвое. На высоком западном берегу лежала тихая сонная Буда с ее зелеными холмами и средневековыми замками, а на пологом восточном звенел клаксонами, гудел и шумел многолюдный Пешт.

За ведущей внутрь башни дверью разгорелся свет, и я поднял на лоб свои темные очки. Ага, это лифт приехал… Вот Кариб с Чосером входят в него вместе с другими пассажирами, вот двери закрываются, кабина уползает вниз, и за стеклянной дверью опять становится темнее.

Прежде чем нас впустили в коридор, я успел кинуть еще один взгляд на остров внизу и заметил пристань на восточном берегу острова. Возле нее пыхал дымом речной трамвайчик, а по реке от Пешта плыл другой. Когда он приблизится – первый, стоящий у пристани с пассажирами на палубе, отчалит. Чосер с Карибом успеют на второй трамвай, но я не успею… И что мне делать? Можно взять паровой кеб, но куда отправится моя парочка, в Пешт или в Буду, то есть на западный берег?

Когда нас впустили в башню, двери лифта были еще закрыты. Дожидаясь прихода кабины, я приник к окну и разглядел Чосера с Карибом внизу. Вместе с ними башню покидали другие пассажиры первого класса, несколько носильщиков с тележками суетились вокруг. Убийцы скорым шагом направилась в сторону пристани… Значит, им нужно в Пешт, и они успевают на тот трамвай, который как раз проходит середину восточного рукава реки. Они успевают, а я – нет!

Путь вниз и таможня заняли немного времени. Получив обратно свой паспорт и объяснив таможеннику, что газовый фонарик – всего лишь фонарик, продемонстрировав его работу и сунув обратно в несессер, я поспешил к стоянке паровых кебов.

У кебмена, человека лет сорока в фуражке и форменном костюме, лицо было унылым, как вяленая селедка. Он, казалось, повидал уже все на свете и ко всему испытывал вялое равнодушие.

– В Пешт! – велел я, запрыгивая на сиденье позади него.

– Можем по Арпаду двинуть, можем по мосту Маргариты, – ответил он на английском, почти без акцента.

– По Маргарите давайте. Быстрее!

Понукание не возымело никакого действия – шофер все так же уныло сдвинул рукоять, придавил ногой педаль. Кеб сонно тронулся.

Мост Маргариты был по-французски изящным – его и строили французы – с затянутыми в гранит опорами и украшениями в виде массивных корабельных носов. Колеса застучали по деревянной брусчатке. Обнаружив, что движение левостороннее, я обрадовался: в результате мы ехали так, что с края моста можно увидеть речные трамваи.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});