Гончие Лилит - Кристина Старк

Я вытащила находку из песка, и мое горло свело от боли. Неужели это игрушка, которую когда-то подарил мне Терри? Скорее всего, я просто схожу с ума, но мне кажется, что это действительно она. Вернее, то, что от нее осталось, – кусок грязной, почти разложившейся ткани с приклеенными к ней пластиковыми глазом и носом.

Океан безжалостен, он уничтожит все, до чего доберется.

Я зажала лоскут в руке, опустилась на колени и дала волю вою, который давно зрел у меня в груди. Словно крик мог облегчить мою боль, словно лупя кулаками влажный песок – вступив в драку с невидимой судьбой, – я могла вернуть все то, что в один миг потеряла: любовь, счастье, мечты…

– Лилит, я не знаю, как мне дальше жить. А главное – зачем.

– Скай! – Она силой поставила меня на ноги, больно вонзая ногти в мои плечи. – Ты с ним спала?

– Нет. Почему ты спрашиваешь?

– Сделай это. Это всего лишь физическое влечение, которое нужно удовлетворить. Проведи с ним ночь, подведи черту под этим этапом своей жизни.

Без завершающей ноты эта мелодия продолжит звучать в твоей голове. Позвони ему и назначь встречу. Смотри на него и думай, что он – всего лишь человек, которого ты встретила в Африке. Без прошлого, без скелетов в шкафу. Тот, которого ты полюбила. А утром, уходя, вспомни, кто он на самом деле. Относись к тому, с кем ляжешь в постель, и к тому, с кем проснешься, так, словно это разные люди. Отдайся первому и беги от второго. Это поможет тебе не сойти с ума. Все, дорогая. Боюсь, я больше не знаю, как тебе помочь.

– Какова вероятность того, что все это какая-то ошибка? – Я резко повернулась к Лилит, уперев кулаки в бедра. – Не хочу верить, что он мог изменить мне, и тем более не хочу верить во все остальное! А вдруг Алиша все выдумала?! А вдруг…

Лилит вытащила из кармана мобильный и стала вертеть его в руках.

– Сомневалась, что тебе нужно это услышать, но раз нет иного пути… Это запись сделана с помощью жучка, который был на Алише.

«Как больно…» — дрожащий, взволнованный голос Алиши.

«Потерпи», – отвечает ей Боунс. Это его голос, точно его, только на этот раз он говорит без акцента. Чистое, рафинированное произношение американца из благополучного района Лос-Анжелеса. И говорит как-то прохладно и слегка раздраженно – совсем не так, как говорил со мной.

«Не могу терпеть! Пожалуйста…» — просит Алиша, и слышится то ли ее всхлип, то ли стон.

«Я не буду уговаривать тебя. Поэтому или потерпи, или возвращайся к друзьям», – почти злится Боунс.

«Я останусь, но, пожалуйста, осторожней. Я боюсь боли».

«Дай мне руку, расслабься. Все не так страшно, правда?»

Алиша дышит так тяжело, как будто только что пробежала марафон.

«Не знаю… Но мне нравится то, что ты делаешь…»

«Не дергайся».

– Хватит, – зажмурилась я. – Пожалуйста, выключи.

Лилит сунула телефон в карман и, глядя на меня с беспокойством, сказала:

– Оушен все утро пытается дозвониться. Не говорила тебе раньше, чтобы ты успела прийти в себя. Скай, тебе во что бы то ни стало нужно удовлетворить сексуальное желание – забудь, что он собой представляет, и назначь ему встречу. Но прежде посети салон, сделай коррекцию – твои волосы уже никуда не годятся. Потом встреться и переспи с ним. Не думая, механически. И, ручаюсь, тебе станет легче. Только прошу тебя, не говори ему о том, что знаешь, и не устраивай сцен. Не стучи палкой по решетке, за которой сидит зверь, – если зверь захочет выйти, решетка не выдержит.

* * *

Мое сердце рвалось к Боунсу – к тому парню, которого я повстречала в Саймонстауне. Который рисковал ради меня жизнью, который сделал мне предложение, который меня любил. Я скучала по этому человеку так же сильно, как боялась Сэма Оушена из «Костей Христа». Я не могла поставить знак равенства между ними. Боунс – это Боунс. Сэм – это Сэм. Первый не может быть вторым, а второй – первым. Как день не может быть ночью, как огонь не может быть водой, как скрежет гвоздя по стеклу не может быть музыкой. Но вопреки моему желанию и всякой логике – это был один и тот же человек.

Я провела остаток дня в гостях у Саймона – парикмахера, которого мне рекомендовала Лилит и у которого я обычно делала коррекцию. Так удачно сложилось, что он тоже прилетел в Лос-Анджелес понежиться на солнце. Неприметный, худощавый, немного сутулый молодой человек. Типичный эмо: косая, рваная челка, торчащие в разные стороны волосы, черный лак на ногтях. Он мне кого-то до ужаса напоминал, но я не могла вспомнить, кого. Обычно он был очень молчалив, и если и говорил, то тихо и словно сам с собой. Но сегодня ему явно хотелось пообщаться.

– Ты очень бледная. Хочешь чаю? – предложил он, колдуя над моими волосами. В одной руке – пучок ярко-рыжих прядей, в другой – термический пистолет для наращивания.

– Нет, спасибо.

– Не отказывайся, у меня есть знаменитый китайский «Би Ло Чунь». По легенде, этот чай позволялось собирать только девственницам, которые клали сорванные листочки себе за пазуху, отчего чай приобретал особый аромат…

– Ну и бред, – поморщилась я.

– Ты не любительница легенд, так?

– Да, пожалуй.

Саймон заварил мне чашку чая и, вооружившись утюжком для волос, снова взялся за работу.

– А я их просто обожаю. Может, тебе будет интересно послушать. Раз уж ты моя пленница на ближайшие два часа… Ты знаешь, что Библия была написана не целиком, а составлена из нескольких десятков старинных рукописей? Некоторые тексты древние богословы решили включить в нее, а некоторые побоялись. Те, которые не включили, еще называют неканоническими апокрифами в христианской литературе. Среди этих апокрифов есть «отреченные» – запрещенные христианской церковью книги. И чего в них только нет, Скай…

– Например? – зевнула я. Во время парикмахерских процедур меня всегда клонило в сон.

– Согласно одному из сохранившихся средневековых текстов, который так и не вошел в Библию, но тем не менее широко известен, у Адама была и другая жена, которая не пожелала подчиняться своему мужу, так как считала себя таким же творением Бога, каким Адам считал себя. За неподчинение она была изгнана из Эдема и стала злым демоном, убивающим младенцев, и избранницей самого Сатаны. Союз земной женщины и могущественного бесплотного существа – ничего не напоминает?

– Бог и Дева Мария?

– Именно! Так вот, от этого дьявольского союза якобы тоже родится ребенок. Темный Иисус. Который, в отличие от первого, не будет никого спасать. Наоборот, его рождение станет редвестием приближающегося апокалипсиса.

«Давай, Саймон, жги! Отличное время для подобных историй. Сегодня утром я узнала, что мой парень – маньяк и убийца. А теперь с удовольствием послушаю про грядущий конец света!»

– Но это еще не самое интересное. Бог пошлет на землю Архангела Камаэля – того самого, который изгнал из Эдема Еву и Адама. Камаэль – страж ворот Эдема, палач Господа. И Камаэль изберет себе возлюбленную среди земных женщин. И та понесет святое дитя. Это будет как второе пришествие Христа. Если, конечно, ребенку позволят родиться. Грядут великие и страшные времена. Все силы добра и зла схватятся в решающей битве: сам дьявол устроит охоту на новую Богородицу и ее ребенка.

– Прям «Сайта-Барбара» какая-то, – не сдержалась я. – Сказать, что я думаю по поводу всего этого, Саймон? Библия – это древний бестселлер. А бестселлеры всегда порождают фанфики, сочинения фанатов, написанные по мотивам любимых произведений. Вот и все эти истории про Лилит, Апокалипсис и современных Богородиц наверняка были написаны куда позднее, чем оригинал, так ведь? И далеко не святыми людьми!

Кажется, Саймон оскорбился. Или просто начал думать о чем-то своем.

– У тебя очень необычный цвет волос, Скай, – снова заговорил он, сменив тему. – Имею в виду твой родной оттенок. Они очень светлые и очень мягкие. Ты могла бы выглядеть, как Мэг Райан в фильме «Город ангелов», если бы захотела отрастить их, – как сама невинность. Зачем тебе эти порочные огненные локоны?

– Мне всегда хотелось выглядеть роскошной соблазнительницей, Саймон. А не невинной овечкой. Невинных овечек едят волки.

– Скай… – Он сделал многозначительную паузу, дождался, когда я поймаю его взгляд в зеркале, и сказал: – Если когда-нибудь почувствуешь, что тебе что-то угрожает, избавься от волос. Говорят, что ангелы-хранители теряют нас в своих базах данных, как только мы наращиваем другие волосы или даже просто перекрашиваем свои в другой цвет. Еще говорят, что мы перенимаем судьбу того, чьи волосы носим. Даже если это просто парик.

«Ох, Саймон, как же крепко ты увяз в мире сказок и легенд».

– В таком случае все парикмахеры – прислужники дьявола, – заметила я.

Саймон грустно улыбнулся и промолчал.