Гончие Лилит - Кристина Старк

Лилит ходит кругами, обнимая себя за плечи; длинная тень тянется за ней по полу.

– Осталось совсем немного, моя милая. Совсем немного. Прошу тебя, соберись. – Она снова кладет мне на колени ноутбук. – Так вот, этот человек все-таки психически не совсем здоров.

Лилит открывает папку, и у меня на голове начинают шевелиться волосы.

– Это фотографии, сделанные в клинике и в отделении полиции после того, как… Лучше смотри сама. Я выложила за них целое состояние одному копу.

Я прижимаю руку ко рту, сдерживая рвущийся наружу вопль. На фото – залитый кровью живот, в который воткнут большой нож. Живот неестественно раздут, то ли у жертвы внутреннее кровотечение, и кровь наполнила брюшную полость, то ли…

– Я не уверена, что ты до конца понимаешь, что на фотографиях, Скай. Это нож в животе беременной женщины. Ребенка не спасли, но мать, к счастью, осталась жива. Кажется, Сэм сожительствовал с этой девушкой, и она имела несчастье от него забеременеть.

Я зажмуриваюсь, но увиденное въедается в мою сетчатку, как ржавчина – в металл.

– Но ублюдка словно сам дьявол берег. Он не сел, можешь себе представить? Не знаю, кто, но его каким-то образом отмазали. Даже до суда не дошло. Расследование быстро замяли. Жертве заткнули рот – то ли угрозами, то ли деньгами – и упрятали в какую-то реабилитационную клинику. У Сэма Оушена имелись очень могущественные друзья. И, уверена, имеются до сих пор.

Спираль затягивается еще туже. Лилит останавливается у кровати и присаживается на край, кутаясь в серо-желтый кардиган.

– Я чуть не двинулась умом, пока копалась в его прошлом. Мне физически было плохо, пила успокоительное горстями. Разве убийца может разгуливать по земле, наслаждаясь свободой в то время, когда его жертва томится в так называемой реабилитационной клинике? Сэм Оушен из «Костей Христа» стал моей навязчивой идеей. Я согласилась выполнить заказ на него, а все деньги от сделки пустить на поиски пострадавшей девушки. Найти ее, если она еще жива, и попытаться спасти. И ничто и никто не смог бы поколебать мое намерение это сделать. А для роли ангела возмездия я выбрала гончую с именем Небо. Символично, правда?

Лилит поднимается и снова принимается кружить по комнате, бесшумно переставляя ноги.

– Будет ли меня мучать совесть, когда я продам сперму Оушена заказчице? Нет, ведь дети не всегда наследуют болезни родителей. Да и клиентку предупредили о психических проблемах Сэма, и ее это не испугало. Моя совесть чиста. В этой папке все, что я накопала на него, можешь ознакомиться. Я ужасно боялась отправлять кого-то из вас на это задание, Скай. Пока Алиша не вернулась от него целой и невредимой, я не находила себе места. Я сходила с ума, пока ты была в Африке. Хотя, похоже, он и сам не хочет проблем. Птичка принесла на хвосте, что Оушен старается не дразнить своих демонов и никогда не остается со своими сексуальными партнершами один на один. Он также предпочитает близость с несколькими девушками за раз – потенциальные свидетели удерживают его от всяческих… актов жестокости. Не занимается сексом под алкоголем или наркотиками. Для амурных дел выбирает людные места или предпочитает, чтобы рядом находился кто-то из его близких, например, сестра. Много информации ты сама можешь найти в Интернете, СМИ до сих пор не забыли эту историю. Просто набери в строке поиска «Сэм Оушен убийство ребенка».

Я стучу скрюченным от напряжения пальцем по клавиатуре, перелистывая фотографии. Я листаю их, как загипнотизированная, не в силах остановиться. Мой взгляд задерживается только дважды: на фото, на котором маленькая блондинка с землистым лицом в кислородной маске лежит на кровати в госпитале. Покрывало откинуто, виден перебинтованный живот. И на тех снимках, на которых Боунс снят крупным планом спереди, в профиль и со спины на фоне белого полотна с вертикальной разметкой.

Мне становится еще хуже, когда я всматриваюсь в фото.

– Люцифер – это не краснолицый уродец с клыками и копытами. Он может быть красив. Он умеет соблазнять. Он может выглядеть и говорить так, что ты продашь душу, лишь бы быть с ним рядом. Ведь он – падший ангел и когда-то был любимцем Господа.

На гладко выбритом затылке Боунса – татуировка в виде дьявола с витыми рогами. Пасть демона широко распахнута, и из нее свешивается длинный раздвоенный язык. Он тянется до самой шеи, и его конец похож на вилку с двумя зубцами или хвост ласточки.

Глава 14

«Попробуй забери» – игра, в которую судьба играла со мной снова, и снова, и снова. Как неутомимая девочка играет с котенком, привязав к веревочке птичье перо. Я подпрыгивала, тянулась, пыталась поймать и удержать тех, кто был мне дорог. Одноклассник Джейми – моя первая страсть. Студент-медик Терри – моя несбывшаяся мечта. Боунс – человек, завладевший моим сердцем. И каждый раз казалось, протяни только руку – и этот человек станет твоим. И больше не нужно будет никуда бежать, задыхаться, искать, умываться слезами… Наивная. Как смела я надеяться?

Шел час за часом, а я не могла подняться с постели. Меня словно обесточили, отключили от невидимого источника энергии, потом вскрыли грудную клетку и вынули важную микросхему.

Металлолом. Я металлолом. Все, что осталось от когда-то красивого, блестящего механизма.

Интернет не пролил свет на темное прошлое Боунса: в Сети содержалась противоречивая, путаная информация. Я не нашла ничего, что помогло бы мне оправдать его. Только море сплетен и жутких фотографий: Боунс за решеткой, Боунс с телохранителями продирается сквозь толпу репортеров, Боунс стоит возле усыпанного цветами гроба. Какие-то активисты с плакатами, на которых написано: «Убийце детей – смерть!» Как обезумевшая, я искала хоть какие-то свидетельства того, что все сказанное Лилит – заблуждение, но не смогла найти. Боунс действительно был замешан во все это. Он действительно не был тем, кем пытался быть для меня…

Лилит заставила меня съесть тарелку овощного супа и отвезла прогуляться к берегу океана. Придерживая, как инвалида, вывела из своей машины. Набросила на плечи плед, как будто я дряхлая старуха, которую постоянно знобит. Я остановилась, как только мои ноги погрузились в песок.

Океан. Он был всюду.

Завораживающий, бескрайний. Безупречно ровная линия горизонта, изумительного оттенка вода. Она ласково касается пяток детей, бегающих по берегу. Но одному Богу известно, скольких он погубил. Сколько невинных душ попало в его объятия и больше не вернулось к жизни.

Мало мне воспоминаний о его прикосновениях, его поцелуях, его улыбке – теперь и его имя будет преследовать меня повсюду. Океан, Океан, Океан… Куда бы я ни пошла, где бы ни оказалась – на пристани Бостона, или на пляже Калифорнии, или на берегах Ирландии, – море всегда будет напоминать мне о нем.

– Идем, Скай, тебе нужно немного движения и свежего воздуха, – взяла меня под руку Лилит. На ней была клетчатая рубашка с закатанными рукавами и простые бриджи песочного цвета. Кажется, впервые с момента нашего знакомства я увидела ее обнаженные предплечья и голени – с белой, как молочные сливки, кожей: необычный оттенок для брюнетки – почти начисто лишенный пигмента.

Воздух? Движение?

С каких это пор мертвецам нужны воздух и движение?

Ведь я не жилец. Люди с душевными травмами, подобными моей, не живут долго. Они только выглядят здоровыми, но их горе разрастается внутри опухолью. Сначала откажут голосовые связки и слезные железы. Потом нервы и сердце. А потом останется только горе и обтянутые кожей кости.

Лилит довела меня до воды. Вода коснулась моих ног и отступила. Набежала и отступила снова. Наши отношения с Боунсом тоже напоминали игру прибоя. Было весело, очень весело. Жаль, что последняя волна размолола меня в щепки…

Я поддела ногой ком водорослей и отшвырнула его в сторону.

– Лилит, пообещай, что выполнишь мою просьбу. Когда я умру, развей мой прах над океаном.

Она повернулась, глядя пристально в глаза, и положила руку мне на плечо.

– А как же твое благородное желание пожертвовать свои органы нуждающимся в трансплантации больным? – улыбнулась Лилит. Ветер взъерошил ее волосы и переплел их с моими.

– Ах да…

«Что ж, даже после смерти я не смогу быть с ним рядом. Я уже обещала себя другим».

Я снова подцепила ногой зеленый ком морской травы и присела на корточки, разглядывая то, что запуталось в водорослях. Округлый, напоминающий ухо лоскут с тремя черными стежками. На нем – пластиковый игрушечный глаз, поцарапанный и обтершийся об камни, но все еще сохранивший кое-где золотисто-коричневую краску. И черный треугольник носа.

Я вытащила находку из песка, и мое горло свело от боли. Неужели это игрушка, которую когда-то подарил мне Терри? Скорее всего, я просто схожу с ума, но мне кажется, что это действительно она. Вернее, то, что от нее осталось, – кусок грязной, почти разложившейся ткани с приклеенными к ней пластиковыми глазом и носом.