Пустая - Яна Летт

Судьи мне послышалась ирония. – Какими бы ни были причины и цели войны… последствия оказались ужасными для обеих сторон. Арта не отступилась от надмагов. Артийцы – люди иной веры, иных убеждений… Они поймут, что натворили, позднее. Это неизбежно.

Судья заговорил холодно, жестко, и я вздрогнула. Заметив это, он улыбнулся:

– Вижу, ты разочарована. Что ж… Судя по всему, ты совсем юна, не так ли? Шестнадцать, семнадцать лет?

– Я не знаю точно.

– Конечно. В юности приятно считать, что существует путь, следуя которому можно осчастливить всех. Увы, такого пути нет – поверь человеку, который много лет жизни потратил на его поиски. Я слышал, ты дружна со студенткой уондерсминского университета?

Резкая смена темы – с ним нужно было оставаться настороже.

– Откуда вы знаете?

– Пустые заметны. Если бы ты не пришла ко мне сама, скоро я все равно пригласил бы тебя к себе. Твоя подруга изучает таких, как ты, верно?

– Да. Она сделала это темой заявки на грант. – О Криссе говорить не стоило, но мне хотелось вывести Судью на разговор о том, что было важно нам обеим.

– Похвальная цель – жаль, что его высочество пока не считает ее достаточно важной.

– Из-за правителя Прют не получила грант? – Возможно, будь на моем месте, например, Сорока, он бы осторожнее выбирал слова. Но я не была Сорокой, не была даже настоящей Вольной Птицей – то, что он назвал меня Жаворонком, не делало меня одной из них.

Поэтому я говорила прямо – и, ожидая ответа, внимательно вглядывалась в лицо Слепого Судьи, выискивая признаки лжи или смущения.

Пока мне казалось, что или он тоже честен со мной, или очень хорошо владеет собой.

«Конечно, он владеет собой, – будто прошептал у меня в голове Сорока, – он политик, за несколько лет приблизившийся к правителю, ставший его тенью».

– Правитель считает более перспективными исследования крови по направлению поиска родства. – Судья улыбнулся. – Любому мужчине важно иметь возможность твердо убедиться в том, его ли на самом деле ребенок. И для правителей этот вопрос стоит особенно остро. – Мне показалось, что Судья запнулся в конце, совсем чуть-чуть – только дрогнула морщина в углу губ. – Но вернемся к проблеме пустых. На данный момент мне не удалось убедить правителя в ее значимости – но я продолжаю и буду продолжать. Поэтому если ты пришла ко мне в надежде предложить свою помощь в обмен на мою – можешь не волноваться. Я и так занимаюсь проблемой пустых. И продолжу заниматься ею, даже если ты сейчас встанешь и уйдешь.

– Но почему? – Он нахмурился, и я пояснила: – В Бирентии мало кто взялся бы помогать пустым просто так.

– Уверен, ты не раз сталкивалась со злыми людьми. – Судья вздохнул. – Невежество – корень любого зла. Никто из них не знает о появлении пустых столько, сколько известно мне.

– Правда? И что же вам известно? – В животе стало тяжело от дурного предчувствия. Вот он, крючок, на который он планировал меня поймать – и поймал. Этот человек знал то, что могло приблизить разгадку моей собственной тайны, – и он не выдаст информацию просто так. Оставалось выяснить, что именно ему от меня нужно.

– Мне известно, что пустых создавали надмаги, – просто сказал он. – Я видел это не раз… к сожалению. Я боролся против надмагов всю жизнь, с тех самых пор, как покинул дом своего отца. И я видел, на что они способны. Пустые – лишь одно из их деяний. Порой они создавали пустых из мести, по злому умыслу. Но гораздо чаще – по неосторожности…

– «По неосторожности», – повторила я тихо и почувствовала, что во рту стало сухо, а в груди сдавило, как будто из комнаты ушел весь воздух.

– Да, увы. Человеческие жертвы – основа многих надмагических ритуалов. Власть над погодой, общение с призраками…

Я вспомнила женщину в красном, пик Кошки – и взгляд Крисса, спокойный и безразличный.

– …Порой жертвы погибают. Порой – нет.

– Значит, пустые – это издержки, – сказала я. – Отходы надмагии.

– «Отходы» – меткое слово, хотя применительно к себе произносить его должно быть неприятно.

– То есть я – случайная жертва… – медленно повторила я, пытаясь прочувствовать эти слова. Слова не достигали сердца, и я не верила в них.

– Это необязательно так. История каждого человека уникальна… Но выяснить путь отдельного пустого трудно. Практически невозможно. Хотя, конечно, если знать хоть что-то, какие-то детали, например… как давно ты стала пустой?

Он говорил медленно, спокойно, но глаза его блеснули, и я почувствовала: Слепому Судье интересны мои ответы.

– Около года. Если точнее, почти год, как я…

– Где это произошло?

«В Борре пустым не место!»

– Деревня называлась Борр. Правда, я пришла в себя не в самой деревне, а на берегу моря. Какое-то время я жила в лесу. – Я сама не заметила, как начала отвечать на его вопросы, – а заметив, подумала, что Сорока был бы мной недоволен. Но в моей истории не было никакого секрета. Кроме того, мне хотелось заслужить доверие Судьи.

Этот человек мог мне помочь.

Судья покачал головой:

– Прости, мне это ни о чем не говорит. В некоторых углах Бирентии до сих пор прячутся надмаги. Год назад, в Борре… Нет, я не слышал ни о чем подобном. Но проверю архивы – и, если что-нибудь найду, сообщу тебе.

Мое разочарование от него не укрылось.

– Все пустые хотят узнать о себе хоть что-то.

– Вы знакомы со многими?

– С несколькими. В будущем я надеюсь исправить зло, причиненное надмагами, – кто знает, возможно, твоя подруга из университета сыграет в этом роль. А пока я помогаю пустым, чем могу. Подыскиваю им работу и жилье. Один из пришедших ко мне живет в пригороде, работает на ферме. Другая – служит у моей знакомой под Бирном. Врать не буду: найти тех, кто примет пустого, нелегко. Бирентия, несмотря на старания правителя и храмовых служителей, – страна предрассудков и суеверий.

Я вспомнила свою первую встречу с людьми. Уже тогда блюститель Глай упоминал, что Судья велит отводить всех пустых к нему.

– Люди боятся пустых. Чувствуют в них противоестественность… Противоестественность – суть надмагии. – Слепой Судья осекся и вдруг рассмеялся. – Прости. Порой я и сам не замечаю, как начинаю проповедовать. Можно сказать, я принимаю все это слишком близко к сердцу. На войне… я не сумел спасти всех. Пострадали близкие мне люди. В память о них я хочу исправить то, что смогу.

– И вы хотите помочь мне? – Я лихорадочно обдумывала варианты. Если Судья предложит мне отправиться на какую-нибудь отдаленную ферму, я не смогу следить за ним, а значит – не помогу Сороке. Теперь думать о помощи Сороке становилось труднее. Судья не казался мне плохим, и я не чувствовала лжи в его словах. Его лицо было лицом уставшего человека, который верит в свою миссию. И он уже знал об исследованиях Прют – и собирался ей посодействовать. Играть роль шпиона при таком человеке мне не очень-то хотелось.

– Да. Я хочу предложить тебе работу и дом – здесь, в Уондерсмине.

– В Уондерсмине?

Ситуация менялась слишком быстро – я не успевала за ней.

– Вы говорили, что найти желающих принять под свой кров пустых непросто. И до сих пор столица не была ко мне слишком дружелюбна.

– Надеюсь, ты дашь ей второй шанс. Обстоятельства сложились таким образом, что сейчас пустая нужна лично мне… И это можешь быть ты. Если согласишься. Мне не хотелось бы нарушать привычный уклад тех, чья жизнь уже налажена…

Дверь за моей спиной открылась, и слуга в расшитом золотой нитью сюртуке внес в комнату поднос – чайник на высокой подставке, две чашки и тарелочки с печеньем, изюмом и засахаренными орехами.

– Прошу, угощайся.

Чай пах полевыми цветами и душицей. Этот аромат напомнил мне о кухне Мафальды, и отчего-то сердце тоскливо сжалось.

– Недавно мне поступили сведения о нескольких надмагах, все еще скрывающихся в столице. У меня под носом и так близко к правителю… – Голос Судьи дрогнул от плохо сдерживаемого гнева. – Не знаю, сколько лет должно пройти, чтобы они окончательно поняли: в Бирентии им не место.

– Вы хотите, чтобы я… что, сражалась с надмагами? – У меня на губах застыла дурацкая улыбка, и я ничего не могла с ней поделать. –