Рай-отдел - Юрий Павлович Валин

консервами. Наблюдавшая процесс отоваривания общительная продавщица догадалась:

— В поход идете?

— Ну, в дальний, — мрачно подтвердил начоперот. — В Магадан, а то и дальше метим…

Шагали к себе, Вано, мучаемый тяжкими нравственными сомнениями, брюзжал:

— Все же гниловатость в этом есть. Ничего не говорю, канцелярщину мы под кассу сдали, и продукт тут же купили. Вроде все по делу. Но ощущение испачканности присутствует…

— Искупаться нужно, — согласился взмокший Игорь. — По жаре таскаемся, так хоть бы тележку догадались взять. Что за бытие: мерзнешь-мерзнешь, а потом мигом башку напекает.

— Это у тебя от стыда, — заявил начоперот. — Ты же в сущности советский человек.

Впрочем, в хозяйственном магазине Вано на совесть не особо напирал, выбирал топоры как себе, родному. Купили еще всяких мелочей, завернули в «Рыжик» за клюквой в сахаре. У Игоря остался еще червонец с мелочью на будущие закупки…

* * *

Через смену выпал 1872-й. Топоры и кусачки недурно ушли на Полянском рынке, взамен керсты прикупили квашеной капустки и овощей, завернули к себе, разгрузились, и направились в баню. Вано заверил, что знает местечко чистое и спокойное.

Особым знатоком банных удовольствий Игорь себя не считал. Главное, тепло там и даже очень. Веник, гм, тоже ничего. Просторно — время неурочное, да и парилка малая, из «господских». Прожаривай полумертвые косточки, никто не отвлекает. На дворе слякотная весна, а здесь недурно…

Открылась дверь, сунулась радостная физиономия с усишками:

— Игорь, ты это…

— Я воздержусь, вы уж как-нибудь сами.

— То не по-товарищески.

— Дверь закрой, жар выпускаешь. Разомлел я.

Дверь закрылась — временами начоперот проявлял понятливость. Из предбанника донесся жизнерадостный женский смех, в целом довольно приятный уху. Та русая девица и на внешность была ничего себе, довольно современных и привлекательных форм. Но… Видимо, возраст уже не тот для банного баловства…

…Возвращался Игорь напрямую, крутая тропинка у церкви Ивана-Воина оказалась раскисшей, того и гляди обляпаешься. Но настроение оставалось светлым, отмытым, полегчавшим. Хозинспектор оглянулся на залитые потихоньку отступающим половодьем берега, разбухшие огороды, невзрачные крыши домишек и складов. Вон и грешные бани с увлекшимся товарищем начоперотом… Ну, дело молодое, тем более весна кругом…

Игорь смотрел на реку, уже почти привычную в своей безнабережной плоскости и скромности. За водной гладью и медленно движущимися лодочками торчали колокольни Зачатьевского монастыря, скользили по крышам и куполам тени облаков. В бушлате было уже жарковато. Хотелось просто стоять и смотреть на весну, затопившую и смывшую помойки и мусор, а заодно и чуть развеявшую смутность полумертвого существования. Хороший отсюда вид, напрасно Вано здесь не любит ходить.

Шагал Игорь к призраку стен Межкниги, размышлял о том, что более жив, чем мертв, да и вообще весна и баня навевают всякие неуместные, но чувствительные томления.

— Зарплата после 55–60 лет? — выдал на засыпку недремлющий Валерик.

— «Посошковые»? — предположил свежевымытый керст.

— Я же всерьез на этом вопросе засел, — обиделся интеллектуальный охранник. — А тебя Тать Ванна спрашивала!

— Непременно прямо к ней сразу и иду, — заверил дисциплинированный хозинспектор.

Следовало выпить чаю, возможно, с капелькой кубинского рома. Квас в бане оказался недурен, но тамошняя посуда… хорошо хоть освещение скромное, не так пугаешься. Со своей кружкой ходить, что ли?

Мысли от чая почему-то норовили отвлечься в сомнительную сторону. Игорь поскреб до гладкости выбритую щеку, вздохнул…

…— Ууиииии! — иноязычный акцент вздох-стона звучал вполне уместно — за окном и переулком раскинулся двор французского посольства. Впрочем, ничего сейчас стонущая жертва не видела, волосы упали на лицо, заслонили-отгородили от всего лишнего. Но ей нравилось, и это обстоятельство примиряло, бесстыдно использующего служебное положение, хозинспектора с действительностью. Еще как примиряло…

— Ууйииииииии! — продолжила Бейли-Корал еще протяжнее, ее локотки шире оперлись о подоконник, талия прогибалась, выставляя разгоряченный задик. Игорь крепко натягивал, жмурился и закусывал губу от полноты ощущений. Ох, ну конфетка же! Бейли извивалась с откровенностью мартовской кошки, приподнималась на носочки, каблучки цокали о ламинат, то ритмично, но вразнобой…

Одинаково хорошо было обоим. Разница оставалась в том, что финиковая девушка не совсем отдавала себе отчет, чем занимается, а Игорь вполне понимал. Хотя, может и не вполне…

Никаких изысков-сооблазнений, ухищренных намеков и совращений не случалось. Просто надлежало пересечься в коридоре или заглянуть в офис «Финика». Дальше немедля отыскивалось место и уйма вариантов, как приятно провести полчасика-часик. Запертых дверей для хозинспектора в его нынешней ипостаси в общем-то не существовало — можно было использовать любую пустующую комнату. Удобнее всего оказались кабинеты бежавших риэлторов: и просторно, и тихо. Бумажка, опечатывающая дверь, послушно отлипала и прилипала на место. Целоваться и разговаривать Бейли не хотела, она хотела иного. Ну и Игорь хотел примерно того же…

…Какая у нее все-таки шейка изящная. Сейчас без особой нужды откинула волну волос — эффектно, черт возьми… Игорь крепче сжал гладкие бедра жертвы. Ну, иди, иди сюда!

…Вопит шепотом, острые ноготки тщетно скребут подоконник. Едва стоит на ногах бедненькая, сладенькая… Сделать бы паузу. Игорь, лаская вздрагивающие бедра, опускается на колени. Влажная она насквозь, Бейли-Корал. В тишине, в едва слышном поскуливании блаженной жертвы, оглушительно всхлипывает мужской язык… Это она любит, танцует на подгибающихся каблучках, подставляется… Финиковая фея…

…В изнеможении она лезет от удовольствии на стену, а стеной у нас нынче назначен широкий подоконник. На околдованной жертве лишь чулочки и туфли — остальной дресс-код расшвырян по полу. И она светлая на светлом, и тихим листопадом соскальзывают на пол бланки риэлтерских договоров. А нам в живом полусне и засмертном бодрствовании плевать на бюрократский порядок…

…Игорь доводит трепетное фруктовое видение до вершин ощущений еще дважды — ее колотит на жестком ложе подоконника, слетает туфля, сползают чулочки — они уже сплошь в шрамиках крошечных затяжек. Пальцы с разно-розовыми коготками цепляются за лепестки жалюзи, но фее хорошо…

…Она полна желания жестоко отплатить, нетерпеливо облизывает губы. Но сначала очень нужно