Рай-отдел - Юрий Павлович Валин

возможные меры задержанию тчк соблюдать осторожность тчк передал ответственный 127049»

Ввалился уже одетый и вооруженный начоперот. Затягивая ремень, объявил:

— Распогодилось, но зима. Впрочем, шибко одеваться не будем, засада-то комнатная. Да, года снаружи сегодня шестидесятые, точнее не скажу, некогда было газету брать. Время дня утреннее, многие гражданские еще дома, рановато для налетов. Успеем подготовиться.

— Про шестидесятые я догадался. Но тут ничего не напутано? — Игорь тряхнул лентой с кривовато отпечатанными буквами. — Что за банда такая? Про «Мосгаз» я, конечно, слыхал, но тут…

— «Мосгаз» то вообще не банда, а так, мелкие корыстные маньяки, — пренебрежительно махнул рукой начоперот. — Нас бы по таким пустякам не дергали. А тут именно банда и именно по нашей части.

— Мы анти-жэковцы?

— Оставь зубоскальство. Предстоит серьезное дело. Уточняют же: «трое плюс один», — Вано похлопал по кобуре маузера. — Понял? Этих с кондачка не возьмешь. Если без «плюса», их бы давно МУР повязал или госбезопасность. А так, возможно, они уже не один десяток лет разбойничают. У них, может, такой хвостище крови, что ахнешь. В общем, без шуточек сегодня обойдемся.

— Этот «плюс один» — такой как мы? Призрак?

— Вряд ли. Откровенно говоря, мертвые и не-живые редко на грабежи и теракты подряжаются. Им не интересно. Мы — исключение, поскольку способны по долгу службы и зову сердца к осмысленному делу. Скорее всего, у них в банде кто-то из нелюдей. Такое нечасто, но случается. Опасный противник. Ты как? Готов? — по-командирски прищурился начоперот.

— Знаешь, что-то у меня живот. Съел что-то. А потом чаем китайской вишни усугубил. Можно я дома посижу?

— Иронизируешь? — ухмыльнулся Вано. — Это хорошо. Значит, разделяемся. Какой объект выбираешь? Давай начистоту, при данном раскладе я твои душевные сомнения очень пойму.

Игорь молчал. По правде говоря, ему еще во время чтения телеграммы как выдало под дых, так и не отпускало. И о банде не очень-то думалось.

Начоперот почесал усишки и с долей сочувствия обосновал:

— Ладно, давай я туда схожу. Мне-то без разницы, а ты хладнокровнее будешь.

— Ты дом плохо знаешь, — пробормотал Игорь. — И вообще херня получается. С какой стати ты мой дом будешь защищать? Это уж вообще извращение.

— Ты эту мелкособственническую политику брось! Тоже мне, частный домовладелец нашелся. Тут все дома советские и якиманские. С другой стороны, настроение твое понятно. Но если ты туда пойдешь, то они на тебя непременно и выйдут. Тут уж дело верняк. Потому как по раскладу одно к одному, так и ложится. В нашей зажизненной службе очень частый случай.

— Да понятно, — Игорь начал одеваться. — Раз уж телеграммы принялись слать, видимо, пришла пора мне навестить дом детства. Забудем о предрассудках. Но я не очень уверен, что сходу узнаю этот самый «жэк тчк».

— Их-то может и не узнаешь, — согласился поднаторевший в специфике Вано. — Но ихнего «плюса» мимо не пропустишь. Все же мы с ним практически родственники.

— А если они без него к дому придут?

— Куда им без него? Сразу спалятся. Уж не знаю что этот «жэк» вытворял, но раз нас задействовали, то уж точно не пустячками баловались. Полагаю, наш Плюс-Один у них основное прикрытие. Так что стреляй сразу. Нам оправдываться перед прокурором и начальством один фиг не придется. Тут или ты, или тебя. И никаких процессуальных ошибок…

* * *

«Волга» засигналила издали, будто Игорь ее мог не разглядеть. Дивные времена: начало рабочего дня, а в поле зрения всего с десяток машин. Полупуста улица Димитрова, еще узенькая, почти провинциальная в этой кайме высоких сугробов вдоль тротуаров. А ведь помнилась она такой на задворках памяти. Старый вы неживой человек, хозинспектор, хоть и бодритесь, всяких Бейли-Корал еще норовите подловить.

Керст-хозяйственник спускался по полого скатывающемуся к реке переулку — навстречу спешила одинокая прохожая, явно на службу проспала. А вообще Бабьегородский был тих: школьники уже в школе, рабочий люд на фабриках и иных производствах, служащие в конторах, пенсионеры по скользкому зимнему времени дома отсиживаются. Из живых и бодрых — вечная ворона сидит на вечном ясене, на сугробы осуждающе каркает.

А вокруг архитектурный расцвет здешних переулков: дома теснятся густо, вплотную. Каких-то лет сто назад здесь тянулись сплошь огороды, баньки да дровяные склады, попозже, еще через полвека — восстанут нелепо-огромные дорогие дома, разделенные болезненно неравномерными провалами и странным музейным парком. Сколько по тому парку, заставленному скульптурами и альпийскими горками, будущий керст не ходил — все кладбище чудилось. А вот сейчас живой трудовой город, в котором рыщет зловещая банда.

Игорь попытался сосредоточиться на деле.

Как их угадать? В доме три подъезда — двадцать четыре квартиры. Как прокачать точную цель бандитов? Какой подъезд их привлечет? Не наугад же они идут. Хотя, что даст знание подъезда? Положиться на интуицию, затаиться наверху у чердака и ждать? Возможно, удастся «жэк» отпугнуть, но ведь задача не в этом. Необходимо ликвидировать Плюс-Один. Об этом с Вано не говорили, но и так же понятно. Кстати, Плюс-Один — не очень удачно присвоенная злодею оперативная кличка. Вдруг противник действительно унаследовал что-то от председателя скандинавского пантеона? Тот Один, кажется, еще и богом войны считался по совместительству. Предрассудки, конечно, но…

Игорь взял и украдкой перекрестился. Было как-то не по себе. В одиночестве, да еще именно здесь…

Дом выглядел точно таким, как и оставался в памяти. Четыре этажа красного кирпича, темная арка подворотни. Зато вокруг дома пестрели исторические отличия, в прижизненной памяти керста не отложившиеся. Глухая стена брандмауэра оказалась не такой уж глухой — сейчас к ней примыкала полутораэтажная пристройка — в детской памяти от нее только отпечаток сгинувшей крыши и сохранился.

Черт, да отстанет та память с ее соплями⁈ Дело никто не отменял. Кстати, а вдруг парадные двери подъезда сейчас отперты? Тогда вообще непонятно как бандитов отслеживать…

Нет, парадная дверь была наглухо заколоченной — гвозди вышли насквозь и загнулись. И булочная оставалась на месте: оттуда пахнуло свежей сдобой, да так, что