Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…How can’st thou hear
Who knowest not the language of the dead![114]
В городах, где я раньше жил, люди уже не понимали смысла этих голосов, потому что они давно забыли язык тех, кто умел разговаривать с умершими. Язык понимающих предсмертный ужас того, кто навсегда уходит от людей и тоскует, боясь остаться в одиночестве на неведомом пути. Угрожая, что они бросятся в могилу своего отца, девять сестер следовали одному из самых благородных проявлений тысячелетнего обычая, согласно которому покойнику отдают различные вещи и невыполнимые обещания, чтобы скрасить его одиночество; в рот умершему кладут монеты, вокруг ставят фигурки слуг, женщин и музыкантов; его снабжают паролем и пропуском в расчете на Перевозчиков и Хозяев Того Берега, тарифы и требования которых никому не известны. И я подумал, какой жадной и лицемерной стала смерть у людей Моего Берега, у моих соотечественников, – смерть с ее хладнокровными и бездушными церемониями, с ее пышной бронзой, помпой, молитвами и венками, под которыми скрывается четкая работа похоронных контор, сдающих напрокат торжественность и похоронные принадлежности, и которые едва прикрывают руки, протянутые над трупами в ожидании денег. Быть может, кто и усмехнулся бы, глядя на разворачивавшуюся пред моими глазами трагедию. Однако именно благодаря ей мы познали самые первые обряды, существовавшие у человека. Я думал как раз об этом, когда ко мне подошел Искатель Алмазов и не без лукавства посоветовал пойти к Росарио, которая сейчас на кухне, одна, готовит женщинам кофе. Задетый его насмешливым тоном, я ответил, что мне кажется неудобным тревожить сейчас Росарио в ее горе.
…Войди не страшася;
Мужу бесстрашному, кто бы он ни был,
хотя б чужеземец, —
сказал грек тоном, каким повторяют заученный урок, —
Все по желанью вернее других исполнять удается.
Я только собрался ответить ему, что не нуждаюсь в столь смелых советах, как старатель с неожиданным пафосом прибавил:
Прежде всего подойди ты, в палату вступивши, к царице;
Имя царицы Арета; она от одних происходит
Предков с высоким супругом своим Алкиноем.
И, видя, что его слова потрясли меня, он, уставившись на меня своими птичьими глазами, со смехом сообщил: «Гомер, «Одиссея», – и решительно подтолкнул меня к кухне.
Там, среди огромных кувшинов на подставках, глиняных котлов и очагов, в которых горели дрова, стояла Росарио и лила кипяток в огромный полотняный конус, за долгие годы побуревший от кофейной гущи. Казалось, горе ее выплеснулось, и ей стало легче. Спокойно она рассказала мне, что моление четырнадцати святым заступникам о спасении ее отца опоздало. Потом так, словно рассказывала сказку, поведала мне о болезни отца, и рассказ Росарио обнаружил ее мифологический подход к пониманию физиологии человека. Оказывается, все началось ссорой с кумом и осложнилось тем, что отец перегрелся на солнце, когда переплывал реку, отчего соки стали подниматься к мозгу, но были остановлены на полдороге сквозняком, и поэтому кровь отхлынула от половины тела; от этого началось воспаление в ляжках и в паху и в конце концов кончилось тем, что после лихорадки, длившейся сорок дней, стенки сердца затвердели. Росарио рассказывала, а я все ближе и ближе подходил к ней, притягиваемый каким-то теплом, которое исходило от ее тела и сквозь одежду проникало до самой моей кожи. Она оперлась локтями на края большого, стоящего на земле глиняного кувшина так, что талия ее повторяла изгиб кувшина. Огонь очага освещал Росарио спереди и вспыхивал таинственными огоньками в ее темных глазах. Стыдясь самого себя, я почувствовал, что желаю ее, желаю с той страстью, которой не испытывал с далеких дней юности. Не знаю, может, меня захватила эта мерзкая игра – предмет бесчисленных преданий, – которая заставляет нас желать полное жизни тело,
- Земля обетованная. Последняя остановка. Последний акт (сборник) - Эрих Мария Ремарк - Драматургия / Зарубежная классика / Разное
- Вот так мы теперь живем - Энтони Троллоп - Зарубежная классика / Разное
- Жук. Таинственная история - Ричард Марш - Зарубежная классика / Разное / Ужасы и Мистика
- Девушка с корабля - Пэлем Грэнвилл Вудхауз - Зарубежная классика / Разное
- Закат одного сердца - Стефан Цвейг - Зарубежная классика
- Собрание старых и новых песен Японии - Антология - Древневосточная литература / Зарубежная классика / Поэзия / Разное
- Пятая колонна. Рассказы - Хемингуэй Эрнест - Зарубежная классика
- Борьба за огонь - Жозеф Анри Рони-старший - Зарубежная классика / Исторические приключения / Разное
- Под маской - Фицджеральд Френсис Скотт - Зарубежная классика
- Скотный двор. Эссе - Оруэлл Джордж - Зарубежная классика