История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 6 - Джованни Казанова

Знайте, месье, что в течение десяти лет я страдаю неким недомоганием, которое никак не могла вылечить. Вы достаточно постарались этой ночью, чтобы его подцепить; я советую вам в этой связи принять лекарства. Я предупреждаю вас об этом, чтобы вы поостереглись сообщить его вашей красавице, которая, по неведению, смогла бы передать его своему мужу, и другим, что сделает ее несчастной, и я буду сожалеть об этом, потому что она не сделала мне никакого зла и никакой обиды. Мне кажется, что вы оба можете обмануться относительно наличия доброжелателя; я решила поселиться у вас лишь для того, чтобы убедиться в очевидном, что мое предположение верно. Я осуществила мой проект без всякой помощи со стороны. Проведя две ночи впустую на известном вам канапе, я решила провести там третью ночь и завершить этим предприятие. Никто в доме меня не видел, и даже моя горничная не знает цели моих ночных путешествий. Вы вольны сохранить эту историю в молчании, что я вам и советую.

PS — Если вы нуждаетесь во враче, рекомендуйте ему хранить сдержанность, так как весь Золотурн знает, что у меня есть эта легкая болезнь, и могут сказать, что вы получили ее от меня. Это меня огорчит».

Я счел наглость этого письма столь чудовищной, что она почти вызвала меня желание рассмеяться. Я хорошо знал, что Ф. могла меня только ненавидеть после моих поступков по отношению к ней; но я никогда не предполагал, что она в своем отмщении может зайти столь далеко. Она подарила мне свою болезнь; я еще не мог видеть ее симптомы, но я в этом не сомневался; мне предстояла грустная обязанность ее лечить. Я должен был покинуть мою любовь и даже отправиться лечиться куда-то в другое место, чтобы избежать болтовни злых сплетников. Решение, которое я принял после двух часов мрачных размышлений, было затаиться, но я твердо решил отомстить, как только представится удобный случай.

Поскольку я ничего не ел за обедом, мне настоятельно требовались хороший ужин и добрый сон. Я сел за стол с моей бонной, в грустном состоянии души, не взглянув ни разу ей в лицо.

Глава VII

Продолжение предыдущей главы. Мой отъезд из Золотурна.

Но как только слуги вышли, и мы остались одни, сидя друг напротив друга, эта молодая вдова, которая начала меня любить, потому что я принес ей счастье, сочла своим долгом меня разговорить.

— Ваша грусть, — сказала она, — для вас не характерна и внушает мне страх. Вы могли бы облегчить себе душу, доверив мне ваши дела. Я любопытствую лишь потому, что вы мне интересны; я смогу, возможно, быть вам полезной. Будьте уверены в моей скромности. Чтобы подбодрить вас говорить со мной свободно и иметь ко мне некоторое доверие, я могу сказать вам все, что знаю о вас, без того, чтобы кто-то мне рассказал что-либо, и чтобы я предпринимала малейшие шаги, чтобы выяснить, проявляя нескромное любопытство, то, что мне не положено знать.

— Очень хорошо, моя бонна. Ваше объяснение мне нравится, я вижу, что вы испытываете ко мне дружеские чувства, и мне это приятно. Начните же с того, что скажите мне без малейшей утайки, все, что вы знаете о делах, которые меня занимают в настоящий момент.

— Охотно. Вы любите и любимы М-м … М-м Ф., что здесь была, и к которой вы относитесь очень плохо, затеяла склоку, которая привела, как мне кажется, к ссоре между вами и М-м… и затем уехала, как не принято уезжать из уважаемого дома. Это привело ваш дух в смятение. Вы опасаетесь последствий; вы ощущаете несчастную необходимость что-то предпринять; ваше сердце вступает в противоречие с вашим разумом, страсть борется с чувством. Что я знаю? Ничего. Я лишь предполагаю. Я знаю, что вчера у вас был счастливый вид, а сегодня вы кажетесь мне вызывающим жалость, и я это чувствую, потому что вы внушаете мне самое глубокое чувство дружбы. Я сегодня изо всех сил старалась развлечь М., я из кожи вон лезла, чтобы его развеселить, и чтобы он дал вам возможность свободно поговорить с его женой, которая, мне кажется, достойна владеть вашим сердцем.

— Все, что вы мне сейчас сказали, — правда; ваша дружба мне дорога, и я высоко ценю ваш ум. М-м Ф. чудовище, она сделала меня несчастным, чтобы отомстить за мое пренебрежение, и я не могу отомстить. Гордость запрещает мне говорить вам больше; впрочем, ни вы, ни кто другой не сможет дать мне совет, способный избавить меня от страдания, охватившего мою душу. Я умру, быть может, от этого, мой добрый друг, но пока прошу вас сохранить для меня вашу дружбу и говорить со мной все время с такой же искренностью. Я выслушаю всегда вас с тем же вниманием. Вот для этого вы мне и полезны, и я вас за это ценю.

Я провел тяжелую ночь, что крайне необычно при моем темпераменте. Справедливый гнев, отец желания отомстить, мешал мне спать, так же как мечты о новом счастье, на которое я уже не надеялся. Переживание лишило меня сладости сна, а также и аппетита. Сколько помню, при самых больших неприятностях я всегда хорошо ел и еще лучше спал, и благодаря этому выходил из трудных положений, в которых без этого я бы не выдержал напряжения. Я позвонил Ледюку очень рано, маленькая девочка пришла сказать, что Ледюк болен, и что Дюбуа принесет мне мой шоколад.

Она приходит; она говорит, что у меня вид полутрупа, и что я хорошо сделаю, прервав свои ванны. Едва приняв свой шоколад, я его выблевал, впервые в жизни. Шоколад приготовила моя бонна, без этого я бы решил, что Ф. меня отравила. Минуту спустя я выблевал все, что съел за ужином, и, с большими усилиями, вязкие слизистые горькие выделения, которые меня убедили, что яд, которым я был отравлен, был порожден во мне черным гневом, который, набрав такую силу, убивает человека, лишающего себя сладости мести, которой требует его душа. Душа требовала от меня жизни Ф, и без шоколада, который заставил гнев выплеснуться наружу, я был бы им убит. Разбитый от собственных усилий, я увидел, что моя бонна плачет.

— Почему вы плачете?

— Я не знаю, о чем вы думаете.

— Успокойтесь, дорогая. Я думаю, что мое состояние побудит вас продлить свою дружбу со мной. Оставьте меня, так как сейчас я надеюсь поспать.

В самом деле, я проснулся вернувшимся к жизни. Я поразился, увидев, что проспал единым махом семь часов. Я звоню, моя добрая бонна входит и говорит, что хирург из соседней деревни хочет со мной поговорить. Она вошла очень грустная; я вижу, что она внезапно повеселела, я спрашиваю о причине, и она говорит, что увидела меня воскресшим. Я говорю, что мы пообедаем, после того, как я выслушаю, что имеет сказать мне хирург. Он входит и, оглянувшись по сторонам, говорит мне на ухо, что у моего слуги сифилис. Я разразился смехом, потому что ожидал чего-то ужасного.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});