Аллен Даллес - Георгий Иосифович Чернявский

дальнейшее продвижение — таковы были максимальные цели германских генералов.

Даллесу было ясно, что после категорического ответа Рузвельта относительно того, что принцип безоговорочной капитуляции будет соблюдаться безусловно, подобные планы германских деятелей теряют всякую перспективу. Однако сам контакт с высокопоставленными деятелями рейха он считал полезным для решения региональных задач.

Первым из тех, кто попытался вступить с Даллесом в переговоры в ноябре 1944 года о сепаратном мире, был командир полиции безопасности и СД в Вероне и на озере Гарда группенфюрер СС Вильгельм Харстер. Это был человек, глубоко замешанный в преступлениях нацистов, и, как он сам заявил, встретившись с Геверницем, представлял ни больше ни меньше как самого рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Перед этим Харстер служил командующим полицией безопасности и СД в Нидерландах, руководил депортацией голландских евреев в концлагеря209. В качестве посредников выступали крупные итальянские промышленники. Для того чтобы представить миссию Харстера в более благоприятном виде, его сопровождал германский консул в швейцарском городе Лугано барон Константин Александр фон Нейрат — сын известного деятеля Константина фон Нейрата, в прошлом дипломата и министра иностранных дел нацистской Германии до 1938 года (он был уволен в связи с возражениями против открыто агрессивной политики Гитлера). Позже, на Нюрнбергском процессе над главными германскими военными преступниками Нейрат был признан виновным и осуждён на 15 лет заключения. Но всё же в ранжире нацистских преступников он признавался союзниками несколько более умеренным210. Это, собственно говоря, отразилось в приговоре Нюрнбергского суда — Нейрат не был повешен.

Предварительные переговоры, проводившиеся на вилле Геверница, немедленно становились известными Даллесу, а тот радиограммами сообщал их содержание Доновану211.

Нейрат, в частности, сообщил Геверницу, что он лично знаком с командующим вермахтом на Западе и командующим группой армий «Д» генерал-фельдмаршалом Гердом фон Рундштедтом. Хотя было известно, что Рундштедт оставался сторонником Гитлера и участвовал в расправе с июльскими заговорщиками 1944 года, Нейрат сообщил, что Рундштедт считает войну проигранной и не исключает возможности перемирия в той или иной форме. Стороны договорились, что с генерал-фельдмаршалом будут проведены прощупывающие беседы. Неизвестно, начались таковые или нет, но сам вопрос потерял остроту, так как в марте 1945 года тот заявил начальнику Верховного командования вермахта генерал-фельдмаршалу Вильгельму Кейтелю, что Гитлеру лучше было бы прекратить войну, а Кейтель донёс об этом фюреру. Рунштедт тотчас был отстранён от должности212. Дальнейшие разговоры с ним становились бессмысленными, да и просто были невозможны, так как генерал-фельдмаршал попал в немилость и, по всей видимости, находился под наблюдением.

Аллен приходил ко всё более определённому выводу, что, наряду с военными высокого ранга, переговоры следует вести с представителями нацистской партийной верхушки, причём искать партнёров преимущественно в этой среде. Это было связано с двумя основными причинами.

Во-первых, армейское командование находилось под постоянным наблюдением СС и СД. Генералы были крайне напуганы расправой Гитлера с участниками заговора 1944 года и страшились идти на малейшие контакты с лицами, которых можно было заподозрить в связях с противником. Во-вторых, постепенно становилось очевидным, что рейхсфюрер СС Гиммлер и непосредственно подчинённые ему генералы и высшие офицеры партийно-государственных и военно-полицейских структур, не считая себя связанными какими-либо обязательствами по отношению к фюреру или воинской присягой, готовы на определённых условиях, прежде всего при обеспечении им личной безопасности и, по крайней мере, словесных гарантий сохранения жизни и свободы, изменить фюреру и пойти на сговор с американцами и англичанами. Не исключались и контакты с советской стороной, однако они оставались лишь запасным, крайним вариантом.

Имея в виду, что такой вариант не исключался, Даллес при помощи британских агентов в конце 1944 года установил непродолжительную связь с проживавшим в Швейцарии советским информатором Рудольфом Ресслером, которого подчас считают наиболее эффективным советским шпионом периода войны, что, видимо, следует считать преувеличением. Ресслер, входивший в разведывательную группу Шандора Радо и действовавший под псевдонимом «Люси», владел в Швейцарии небольшим издательством, являвшимся прикрытием его тайной деятельности. Он был связан с высокими чинами в вермахте, но никогда не называл источников получаемых сведений, которые, как показывал опыт, почти всегда соответствовали действительности. Даллес относился к Ресслеру крайне осторожно (как и Ресслер к Даллесу), получал от него дозированную информацию и столь же скупо делился с ним своими данными213. В любом случае эти контакты были полезными для обеих сторон, имея в виду, что, несмотря на трудности и далеко не полное доверие, США и СССР до конца войны оставались союзниками.

Забегая вперёд отметим, что именно Ресслер первым информировал советское руководство о переговорах, которые Даллес с его помощниками вёл с германскими представителями о капитуляции немецких войск в Северной Италии, о чём будет речь впереди. Именно его имел в виду Сталин, когда в переписке с Рузвельтом, вопреки своим привычкам, высоко оценил работу советских разведчиков, снабдивших его сведениями о переговорах в Швейцарии.

7 апреля 1945 года Сталин писал Рузвельту: «Что касается моих информаторов, то, уверяю Вас, это очень честные и скромные люди, которые выполняют свои обязанности аккуратно и не имеют намерения оскорбить кого-либо. Эти люди многократно проверены нами на деле»214.

Что же касается Даллеса, то он считал Ресслера «фантастически эффективным агентом-информатором», в частности имея в виду, что именно благодаря этому человеку высшему советскому руководству стали известны его переговоры с представителями германской нацистской элиты215.

Именно в таких условиях в феврале 1945 года с Даллесом установили связь через Геверница представители Главного управления имперской безопасности (РСХА). Особенность этого управления, образованного в 1939 году, состояла в том, что это была государственно-партийная структура, непосредственно подчинённая рейхсфюреру СС Гиммлеру. Вначале РСХА возглавлял Рейнхард Гейдрих. Через некоторое время после его смерти в 1942 году, последовавшей в результате покушения чешских патриотов (Гейдрих одновременно являлся протектором Богемии и Моравии — то есть Чехии, фактически включённой в 1939 году в состав рейха), РСХА возглавил обергруппенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер. В 1941 году в основном сформировалась структура РСХА. Оно состояло из семи управлений, из которых наиболее важными были III (СД внутри рейха), IV (гестапо — тайная государственная полиция, начальником которой был группенфюрер СС Генрих Мюллер) и VI (последним, занимавшимся внешней разведкой, с 1942 года руководил бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг)216.

Прибывшие к Геверницу вроде бы второстепенные лица сообщили, что установить контакт с представителями союзников желает Шелленберг, а через него и Кальтенбруннер. Они сообщили, что контакта ищут представители промышленности, церкви, но прежде всего члены НСДАП и СС, разочаровавшиеся в Гитлере и стремившиеся к скорейшему окончанию войны. Предположив, что эмиссары Шелленберга ведут себя неискренне, не раскрывают главной